Откровенный разговор о торговле. Идеи для разумной мировой экономики

Родрик Дэни

Ныне разница состоит в том, что популистские политические силы представляются гораздо более мощными и близкими к победе на выборах,– отчасти это реакция на достигнутый в 1980-х гг. этап глубокой глобализации. Не так уж давно невообразимо было бы даже помыслить о выходе Великобритании из Евросоюза или об американском президенте-республиканце, обещающем отказаться от торговых соглашений, построить стену на пути мексиканских иммигрантов и наказать компании, которые уходят за границу. Национальное государство, кажется, намерено возродиться.

Но урок из 1980-х гг. состоит в том, что частичный отказ от гиперглобализации не обязательно является дурным – в той мере, в какой он служит сохранению достаточно открытой мировой экономики.

В частности, потребности либеральной демократии нам необходимо поставить выше потребностей международной торгово-инвестиционной деятельности. Такая перебалансировка оставила бы значительное пространство возможностей для открытой глобальной экономики. На самом деле она обеспечила бы ей условия и поддержку.

Вовсе не конкретные предложения по международной торговле делают популиста вроде Дональда Трампа опасным, а его нелиберальная (illiberal) платформа нативизма 20 , на основе которой он, видимо, собирается править. Плюс тот факт, что его экономические меры не складываются в согласованную концепцию (vision) того, как США и открытая мировая экономика смогут совместно преуспевать.

Важнейшая задача для традиционных политических партий в развитых странах – создать такую концепцию (наряду с трактовкой событий, лишающей популистов инициативы). Не нужно просить эти право- и левоцентристские партии любой ценой спасти гиперглобализацию. Защитникам торговли следует проявлять понимание, если они [партии.– Пер.] принимают нестандартные меры для обеспечения политической поддержки.

20

Нативизм (англ. nativism) – продвижение интересов коренных жителей страны (в противовес интересам иммигрантов).– Прим. пер.

Взамен нам следует рассмотреть, чем обусловлены их меры,– стремлением к равенству возможностей и социальному единению общества или же побуждениями нативизма и расизма? Хотят они укрепить или ослабить принцип верховенства права и публичное демократическое обсуждение общественных проблем? Пытаются ли они не подорвать, а сохранить – пусть и при иных базовых правилах – открытость мировой экономики?

Всполохи популизма 2016 г. почти наверняка положат конец лихорадочному заключению торговых договоренностей в последние несколько десятилетий. Хотя развивающиеся страны, возможно, достигнут торговых соглашений меньшего масштаба, две главные региональные договоренности, стоящие на повестке дня,– Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство,– оказались при смерти сразу после избрания Дональда Трампа американским президентом.

Нам не следует оплакивать их кончину. Вместо этого надо начать честное и принципиальное обсуждение того, как подвести под глобализацию и развитие новое основание, позволяющее учесть наши новые политические и технические реальности, и как поставить во главу угла нужды либеральной демократии.

Надлежащий баланс

Проблема с гиперглобализацией состоит не только в том, что она – «песочный замок», рассыпающийся от негативной реакции. Как ни крути, а национальное государство остается единственным игроком, когда дело доходит до обеспечения тех регуляторных и узаконивающих механизмов, на которые опираются рынки. Более глубокое возражение состоит в том, что одержимость наших элит и технократов гиперглобализацией мешает решать законные социально-экономические задачи в своих странах, препятствует достижению экономического процветания, финансовой стабильности и социального единения общества.

Вопросы нашего времени таковы. Каков масштаб глобализации торговли и финансов, которого нам следует добиваться? По-прежнему

ли имеется основание отстаивать национальные государства в эпоху, когда революционные изменения транспортировки и коммуникаций, как видится, поставили крест на географических расстояниях? Какой объем суверенитета государства должны уступить международным организациям? Что реально дают торговые соглашения? Как мы можем улучшить их? Когда глобализация подрывает демократию? Чем мы, граждане и государства, обязаны загранице? Как нам лучше всего исполнять соответствующие обязанности (responsibilities)?

Все указанные вопросы требуют от нас восстановить вменяемый, разумный баланс между двумя уровнями системы правления – национальным и глобальным. Нам нужна плюралистичная мировая экономика, в которой национальные государства сохраняют достаточную самостоятельность для того, чтобы формировать свои собственные общественные договоренности и разрабатывать свои собственные экономические стратегии. Я буду отстаивать точку зрения о том, что привычное изображение мировой экономики как «достояния всего человечества» (отсутствие в котором всеобщей кооперации доведет нас до разрухи) крайне обманчиво. Если наши экономические меры терпят крах, то это происходит, главным образом, по причинам внутреннего, а не международного плана. В экономической сфере наилучший путь содействия глобальному благу со стороны отдельных стран – привести в порядок свои собственные «экономические квартиры».

Глобальная система правления действительно остается ключевой в тех областях (таких, как климатические изменения), где существенно предоставление общемировых общественных благ. Причем глобальные правила иногда способны улучшить внутреннюю экономическую политику, содействуя публичному демократическому обсуждению общественных проблем и демократическому принятию решений. Но я буду отстаивать точку зрения, согласно которой глобальные соглашения, содействующие демократии, были бы весьма не похожи на содействующие глобализации договоренности, характерные для нашей эпохи.

Мы начинаем с правового субъекта, который находится в самом центре нашего политико-экономического бытия, но десятилетиями подвергается нападкам,– с национального государства.

Глава 2

Как функционируют нации

В ОКТЯБРЕ 2016 г. британский премьер Тереза Мэй многих шокировала, пренебрежительно отозвавшись об идее всемирного гражданства. «Если вы считаете себя гражданином мира,– сказала она,– то вы гражданин из ниоткуда (citizen of nowhere)».

Ее заявление было встречено насмешками и тревогой со стороны финансовых СМИ и либеральных комментаторов. «В наши дни самая полезная форма гражданства,– поучал ее один аналитик,– нацелена на благополучие, к примеру, не одного лишь из округов графства Беркшир, а всей планеты». В журнале «Экономист» заявление Мэй назвали «антилиберальным» поворотом. Один исследователь обвинил ее в отречении от ценностей эпохи Просвещения и предупредил о наличии в ее речи «отголосков 1933 г». 21

21

John Rentoul, «Theresa May’s conference speech: What she said… and what she really meant», The Independent, October 5, 2016,html; Roger Cohen, «Theresa May’s „Global Britain“ Is Baloney», New York Times, January 20, 2017,Bagehot, «May’s revolutionary conservatism», Economist, October 8, 2016,Philip Murphy, «Theresa May’s rejection of Enlightenment values», Letters Section, The Guardian, October 9, 2016, https://www.theguardian.com/politics/2016/oct/09/theresa-may-rejection-of-enlightenment-values.