Открой мне свою душу

Лунная Юлианна

Рядом с кулоном висело колечко, обмотанное собственной порванной цепью. Я разъединила украшения и протянула Армату артефакт.

– Спасибо. Надень морок обратно, а то, боюсь, так и буду пялиться на тебя, вместо того: чтоб помогать заниматься сборами, - подмигнул он мне. – Теперь я еще больше понимаю Арила.

– Челюсть подними, и давай заниматься делами, - хмыкнул отец.

Мы продолжали наши сборы еще около часа.

– Так, кареты поданы. Как мы и договаривались: одну из них ограбят – будто ваш багаж едет отдельно. Так ты сможешь продать вещи, и никто ни о чем

не узнает.

Я уставилась на отца.

– Потом, Амелия… - дал мне понять родитель, что не время для вопросов.

– Я пойду, позову рабочих, чтоб они перенесли багаж, - оповестил нас ректор.

– Вы хотели сказать: ваших рабов? Ну, тех, беленьких, – «замялась» я, ведь не знала имен таурилийцев.

– Ахахааааа… - разразился смехом ректор. – Нет, рабочих – это значит рабочих. Амелия, когда встретишь моих рабов, не обращайся к ним так, пожалуйста.

– Армат, спасибо друг, за все, - пожал руку мужчине отец.

– Удачи вам, друзья мои. Буду ждать от вас вестей, - попрощался он и покинул домик.

Уже через несколько минут карета удалялась от стен академии. Мужчина в ней забылся сном, а девушка беззвучно оплакивала свои несбывшиеся мечты. Ведь ей было неизвестно, что это был первый шаг на пути к ее суженному.

Глава 15

Едва карета остановилась у крыльца старого особняка, как из него вылетели две девушки-подростка.

– Амели! Папа! – наперебой визжали они, обнимая сестру и родителя по очереди.

– Мама! – бросилась я в объятия хозяйки дома.

Радостной толпой мы разгрузили карету и отправились в дом, прихватив багаж. Сгрузили имущество в холле, и пошли завтракать. Девочки наперебой выспрашивали у меня про учебу в академии, про подругу, про жениха и его подарки. Им было все интересно, и они ловили каждое мое слово. Мама внимательно рассматривала меня и отца, что-то в нас разглядывая, и, когда близняшки утолили первую волну своего любопытства, наконец, заговорила:

– Хватит уже рассказывать сказки девочкам. Что случилось?

– Кхм, Мирана, можно мы хотя бы оглядимся прежде, чем бить посуду, - попытался пошутить отец.

– Девочки, идите к себе, - скомандовала хозяйка дома.

– Ну маааам… - стали канючить они.

– Живо! – и девочек как ветром сдуло из столовой.

Я последовала за ними.

– Амелия, а покажи фамильяра! – накинулись на меня близняшки, как только я зашла в свою старую комнату.

– Нельзя, когда у вас будут свои – тогда покажу.

– Почему? – спросила Иллория.

– Он может вас принять за детенышей, которых нужно оберегать, и он будет разрываться между вами и мной. В результате: и у меня связь с ним ослабнет, и ваша не сформируется. В дальнейшем, когда вам потребуется призвать своего зверя, он вас может не услышать, потому что не будет чувствовать: что вы одиноки и нуждаетесь в нем.

– А фамильяра отца ты видела? Какой он? – последовали вопросы от Аллерии.

– Видела. Очень красивый. Зовут его Фраг, и он – огромный белоснежный волк.

За подобными разговорами пролетел не один час, но вскоре нас позвали родители. Мы вошли

в гостиную, и я увидела бледную маму с красными от слез глазами. Она бросилась на меня, рискуя задушить в объятиях.

– Мама? Что такое? Почему ты плачешь?

– Девочка моя несчастная… - причитала она мне в плечо. – Как же так… как так… ты держись, моя милая. Твои родители горы свернут, лишь бы ты была счастлива… - отстранилась она от меня, гладя по голове.

– Паааап, что происходит? – перевела я удивленный взгляд на отца.

– Для начала присядьте все. Мирана, угомонись, ты пугаешь детей, - нахмурился он.

Я присела на облезший диван. Рядом уселась мама, сжимая мою руку так, что казалось: пальцы сломает и мне, и себе.

– Итак: мы с вашей мамой и Амелией скрывали от вас, девочки, одну тайну. Дочь, сними морок, - обратился ко мне родитель.

Я послушалась и девочки ахнули. Отец продолжал:

– Как вы понимаете: Амелия не кровная сестра вам, она таурилийка. Так случилось, что ее раса обладает некими отличиями от нашей. Если коротко: вашей сестре очень необходим один человек, и это я не про ее жениха говорю… Вы слишком юны для подобных тем, поэтому скажем так: она любит другого мужчину…

Я уже открыла рот и хотела его прервать, но он строго мне пригрозил пальцем. Так он делал в моем детстве, ругая за шалости. И я решила не перебивать.

– Скажи мне, дочь, Арил говорил тебе: что вы друг другу жизненно необходимы?

– Нет. Ну… то есть мы говорили о том, что он ставит меня перед нелегким выбором: он или моя жизнь…

– Не в этом смысле. А в смысле: что жить вы друг без друга не сможете.

– Что-то подобное мне сказал Лакс: что не смогу жить, что душа угаснет… Отец, к чему ты клонишь?

– К тому, что Лакс прав. Почему же тогда он ушел?

– Когда мы прощались, он сказал: что не может меня заставить быть с ним…

– Упрямые дети! Вы не в бирюльки играли, а в свои жизни! Вам нельзя было разлучаться! – взорвался родитель.

– Я не понимаю, о чем речь? Что ты хочешь услышать?! – вспылила и я. – Ты итак много наслушался, когда мы ругались с ним перед тобой. Да, мы любим друг друга. Да, он звал замуж. Да, сказал: что не принудит к выбору и решать мне… Что еще?

– Вы не можете друг друга «просто» забыть. Я не буду сейчас ничего объяснять. Прими это как… - пытался подобрать слова отец. – Как говорил тебе Лакс! Сопливая девчонка, кто лучше знает твою душу, чем твой же собственный фамильяр?! В академии она училась… и не научилась ничему: только мужиками крутить!

– Нельсон! – рыкнула на него мама, но отца было не остановить.

– Что Нельсон? Я говорил ей: не нужен тебе Крестен, нельзя принимать дружбу за любовь. И что она сделала?! Послушала отца или сыграла помолвку? Лакс говорил ей: что не сможет она без Арила, что душа угаснет. И что опять она сделала?! Послушала фамильяра или отказалась от мужчины? Она никого не слушала: и до чего докатилась?! Посмотри на свою дочь, Мирана! На ней живого места нет: ни снаружи – одни кости и кожа остались; ни внутри – она разорвала свою душу на части! Это не девушка – это ходячий труп!