Откройте небо

Силверберг Роберт

Раулинс шел за Уолкером. Он не видел никакой явной опасности, но подпрыгнул там, где подпрыгнул Уолкер, свернул там, где тот это сделал. Лагерь в зоне F был не слишком далеко. Там рядом с верхней половиной Патроцелли сидели Дэвис, Оттавио и Рейнольдс.

– Ждем указаний на похороны, – пояснил Оттавио. – Ниже пояса от него ничего не осталось. Хостон наверняка прикажет вынести его из лабиринта.

– Закрой его, пожалуйста, – попросил Раулинс.

– Пойдешь сегодня дальше, в зону D? – спросил Уолкер.

– Я бы мог.

– Мы объясним, чего тебе надо избегать, там есть новинки. Собственно говоря, Патроцелли

там и погиб. Может, на расстоянии пяти метров в зоне L… на той стороне. Входишь в какое-то поле, и оно разрезает тебя пополам. Ни один из роботов на это не наткнулся.

– А если оно реагирует только на живые существа? – сказал Раулинс.

– Мюллера же не разрезало, – ответил Уолкер. – Не разрежет и тебя, если обойдешь вокруг. Мы покажем тебе, где.

– А за тем полем?

– Ну, там думай своей головой!

– Если ты устал, останься в лагере на ночь, – предложил Бордмен.

– Я хочу идти без остановки.

– Но ты будешь один, Нед. Не лучше ли перед этим отдохнуть?

– Я должен войти в зону D, Чарли. Я вижу линию, о которую споткнулся Патроцелли. Обхожу ее. Скажи созвездиям, что их судьба в хороших руках, – тихо сказал Раулинс. – Наверное, я встречу Мюллера минут через пятнадцать…

7

Мюллер часто и долго бывал один. Cоставляя первый брачный договор, он настаивал, чтобы на ввели пункт, предусматривающий разлуку. Классический пункт и типичный. Лорейн не возражала, потому что знала: его работа может время от времени требовать отъезда куда-то, куда она не смогла бы его сопровождать. За восемь лет их супружества он пользовался этим пунктом три раза, причем в сумме его отлучки составляли четыре года.

Отсутствие Мюллера, однако, не было главной причиной того, что брачный договор они не возобновили. Мюллер убедился, что может выдержать одиночество и это ему вовсе не вредит. «В одиночестве развивается все, кроме характера», – писал Стендаль. Может, полностью под этим Мюллер и не подписался бы, но характер у него полностью сформировался прежде, чем он взялся за эту работу, требующую путешествий на далекие и опасные планеты. Добровольно взялся за эту работу. Добровольно переселился на Лемнос, в изгнание, которое тяготило его гораздо больше, чем прежние периоды изоляции. А ведь он отлично справляется.

Мюллера самого поражала собственная способность приспосабливаться. А раньше он даже и не думал, что так легко сможет сбросить с себя цепи, связывающие его с человечеством. Сексуальная сторона была более трудной, но не настолько, как он себе представлял. А от возбуждающих интеллект дискуссий и общения с другими людьми он, как-то быстро отвык.

У него было достаточно кубиков с развлекательными программами и довольно много вызовов бросала ему жизнь в этом лабиринте. Вполне хватало ему также и воспоминаний. Он мог припомнить пейзажи сотен планет.

Человечество проникло уже всюду, посеяло семена Земли в колониях иных звезд, на Дельте Павонис VI, например. С расстояния в двадцать световых лет эта планета была признана чудесной. Ее назвали Локи. Совершенно ошибочно, но по его мнению, так как Локи – хитрый и умелый, небольшого роста. Поселенцы же на Локи за пятьдесят лет пребывания вдали от Земли стали признавать культ неестественной сонливости, достигаемой

искусственным удержанием сахара в организме.

За десять лет до своей неудачной экспедиции к гидрянам Мюллер побывал на Локи. Это была хлопотливая миссия для колонии, не поддерживающей контактов со своей прародиной. Он помнил эту планету, где люди привыкли жить только в узкой полосе умеренного климата.

Мюллер пробирался сквозь стены зеленых джунглей над Черной речкой, на болотистых берегах которой кишмя кишели звери с блестящими, как драгоценности, глазами. В конце концов он добрался до поселка, где жили обильно потеющие толстяки, весящие, наверное, по полтонны каждый. Возле домов сидели люди, явно по-буддийски погруженные в какие-то таинственные размышления. Никогда до сих пор он не видел столько жира в одном человеке. Действительно, должны были быть какие-то штучки, которые локиты употребляли соответствующим образом, чтобы удержать в организме глюкозу и жиреть. Причем для того чтобы выжить, это им было вовсе не нужно. Они попросту ХОТЕЛИ быть такими толстыми и ленивыми.

Мюллер на Лемносе вспомнил предплечья и бедра, выглядевшие как колонны, круглые и триумфально огромные. Очень гостеприимные локиты предложили шпиону, прибывшему с Земли, даму для общества, и Мюллер понял тогда, как все относительно. Была в этой деревне пара женщин, которых считали по местным критериям худыми, хотя они превышали норму жира, принятую на его родине. Но локиты не дали ему ни одну из них – этих жалких недоразвитых стокилограммовых худышек. Видимо, принципы гостеприимства не позволили им этого. Поэтому они наградили Мюллера светловолосой гигантшей с грудями, как орудийные ядра, и ягодицами, которые были континентами горячего мяса. Во всяком случае, эти воспоминания были незабвенны.

Сколько различных миров, но Мюллеру никогда не могли наскучить путешествия. Всевозможные махинации в политике он оставлял таким людям, как Бордмен. Сам он, когда это было необходимо, умел быть достаточно хитрым, почти таким же, как любой государственный деятель. Но он считал себя скорее путешественником и исследователем, чем дипломатом.

Он дрожал от холода в метановых озерах, страдал от жары в каких-то аналогах Сахары. Пересекал с кочующими жителями фиолетовые равнины в поисках заблудившихся особей их суставоножного скота. Он счастливо уцелел где-то в мире без воздуха при катастрофе космического корабля, которая произошла, потому что компьютеры тоже иногда подводят. Он видел медные обрывы планеты Дембелла высотой в девяносто километров. Он плавал в озере на планете Мордред, спал вблизи потока, переливающегося всеми цветами радуги, под небом с тремя пестрыми солнцами. Ходил по мостам из хрусталя на планете Процион XIV. И почти ни о чем не жалел.

Теперь, затаившись посреди лабиринта, он смотрел на экраны, ждал, пока этот чужак попадет к нему, и сжимал в ладони маленькое, холодное оружие.

Полдень наступил довольно быстро. Раулинс подумал, что сделал бы лучше, если бы послушал Бордмена и заночевал в лагере перед тем, как отправиться в дальнейшее путешествие к Мюллеру. По крайней мере три часа глубокого сна ему были нужны, чтобы мозг отдохнул. Теперь он уже не мог выспаться. Чувствительные датчики подсказали, что Мюллер где-то близко. Неожиданно к мучающим его вопросам морали прибавился вопрос обычной смелости.