Открытие Америки
Шрифт:
Чернобородый. Готов поклясться, что я и сейчас вижу множество гор, и из каждой вырывается огонь, словно в них жгут сразу по дюжине еретиков, а то и по две.
Монах. Радостная картина. Слышите, дон Кристобаль?
Колумб. Не позорно ли – так дрожать за свою шкуру? Сколько я вас знаю, вы только и делаете, что спасаете ее. Нет, я ничего не стану писать.
Монах. Почему же?
Колумб. Не люблю переделывать написанное:
Монах. Вот если не переделаете, будет и в самом деле плохо.
Графиня. Кристобаль, подумайте же обо мне!
Колумб. Много дней я только о вас и думал. Больше не могу.
Монах. Итак, вы отказываетесь?
Колумб. Если я и напишу, то лишь одно: что мы с вами не были нигде дальше тех самых Азорских островов, о которых вы только что вспоминали. Что мы разбойники и все заслуживаем петли.
Чернобородый. Рондо, Кристобаль, рондо!
Монах. Нет, в таком случае петлей вы не отделаетесь. Имейте в виду, что святая наша церковь уже признала эти земли существующими, поскольку в их открытии принимал участие и ее смиренный служитель. Конечно, не будь там меня, церковь, возможно, объявила бы все разговоры об этих землях ересью: Рим неохотно принимает новости. Но уж приняв, не отступает. И если вы станете опровергать признанные церковью факты, сразу же окажетесь еретиком.
Чернобородый. И уж тогда вспомните, как горели горы!
Колумб. Пусть. Но и вам не миновать веревки.
Графиня. Кристобаль, сжальтесь! Я не хочу!
Погонщик. Да не бойтесь, вас вздернет ваш супруг, а у него это ловко получается, сами говорили, и шея ваша ему знакома.
Чернобородый. Молчи, осел! Этим мне не откупиться.
Монах. В последний раз: вы отказываетесь, дон Кристобаль?
Колумб. Наотрез.
Монах (графине). В таком случае, возьмите. (Передает яд.)
Чернобородый. Кристобаль, ты оказался мерзавцем, право. А я еще принес тебе выпить!
Монах. Вы и дадите ему выпить.
Чернобородый. Этой свинье? Да ни за что.
Монах. Дадите, говорю я. А предварительно всыпьте это в вино.
Графиня. Что это?
Монах. Рецепт хранится в тайне. Это – средство от писательского зуда.
Чернобородый. А не придушить ли его? Как-то вернее.
Монах. Дайте ему выпить, и можете уходить. Так даже лучше для вас: дав узнику стакан вина, вы совершаете доброе дело, а о последствиях можете и не знать. Храни вас бог. (Уходит.)
Графиня. Если бог не
Колумб (не оборачиваясь). Поставьте в угол.
Графиня ставит на пол бутылку и стакан.
Графиня. Прощайте, дон Кристобаль.
Чернобородый. Будь здоров, старина.
Колумб. Прощайте.
Графиня и чернобородый уходят. Погонщик осторожно берет стакан и внимательно рассматривает на свет.
Погонщик. Ваша милость, они никак задумали отправить вас на тот свет. Я сам видел, как эта чертовка туда что-то сыпала.
Колумб. Спасибо, друг мой. Пусть стоит там, куда она поставила.
В камере появляется Хуана.
Хуана. Кристобаль! Где ты? Ты здесь, Кристо?
Колумб (оборачивается). Хуана!
Хуана. Кристо! Я уж и не думала, что увижу тебя. Но ходят слухи, что тебя запрятали сюда, я заплатила сторожу, и он впустил меня. Что с тобой, Кристо? За что тебя?
Колумб. По заслугам, Хуана. Я преступник.
Погонщик. Я думаю, он малость спятил, но не буйный.
Колумб. Расскажи лучше о себе. Как ты живешь?
Хуана. Хорошо, Кристо. Матросы добры ко мне, они меня жалеют.
Колумб. Ты…
Хуана. А что мне остается, Кристо?
Колумб. Это невыносимо! Если бы я мог помочь тебе…
Хуана. Ты помог бы, правда! Помоги, Кристо!
Колумб. Что я могу сделать?
Хуана. Напиши мне песенку, Кристо, или несколько. Я стану их петь под гитару и смогу зарабатывать деньги.
Колумб. Песенки? Написать песенки?
Хуана. Раньше они у тебя так славно получались!
Колумб. Увы, Хуанита, не могу. Я больше не могу писать песен. Талант покинул меня. Он не прощает измен.
Погонщик. Не может он, девочка. Ему не до того, видишь?
Хуана. Как жаль! Кристо, а когда сможешь, ты напишешь?
Колумб. Я дорого дал бы, чтобы когда-нибудь опять смочь.
Погонщик. Тогда он обязательно напишет, милая. А пока иди. Не то он совсем отчается.