Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

Робб Грэм

Первопроходцами в этом возвращении Франции на рынок туризма были местные историки и политики, провинциальные академии и географические общества, железнодорожные компании и журналисты. Некоторые части страны были неофициально переименованы: им дали имена более привлекательные для туристов. Так побережье Прованса в 1877 году стало Лазурным Берегом. Побережье Бретани превратилось в Изумрудный Берег, побережье Вандеи в Дикий Берег, а побережье Атлантики между Руайяном и Байонной в Серебряный Берег. Повсюду возникли маленькие Швейцарии: тут вышли вперед немодные Морван и Лимузен. После этого почти каждая местность, где есть пастбища на холмах, стала называть себя Швейцарией. Когда автор пишет эти слова, во Франции есть десять «Швейцарий», начиная с «нормандской Швейцарии» (она находится в 50 милях к северо-востоку от «ле-манских Альп») до «ниццкой Швейцарии» и «эльзасской Швейцарии».

В 1874 году географ Адольф Жоанн и небольшая группа писателей и левых политиков основали Французский Альпийский клуб. Его девиз «En avant, quand m^eme!» можно перевести так:

«Вперед, несмотря ни на что!» – или в менее военном стиле: «Что бы ни случилось, идем дальше». Целью клуба было «открыть Францию, чтобы сделать французов более просвещенными». Его члены искали на местах агентов, которые могли бы помочь им в их деятельности, и уверяли, что «даже в самых отдаленных провинциях нашли ученых, писателей и людей искусства, которые не знали себя самих». На следующий год Комитет по прогулкам в Жерармере (Вогезы) подал пример, которому последовали туристические организации по всей Франции. Эти общества миссионерского типа обучали проводников и носильщиков, убеждали соперничающие деревни работать вместе, помечали указателями пешеходные тропы, организовывали транспорты со школьниками и лагеря отдыха для учащихся школ. Они также побуждали хозяев и служащих гостиниц указывать цены на хорошо заметных ценниках и не запрашивать с туристов слишком много. Задолго до предоставления рабочим платных отпусков, которое началось с 1936 года, стала возникать новая экономическая география Франции: Вогезы сделались Альпами для мелкой буржуазии, а горы Оверни стали Пиренеями для бедных людей [66] .

66

Сравнительно бедных. В середине 1880-х гг. такой учитель, как господин Блондель, зарабатывал примерно 1200 франков в год; женщины-учительницы получали в два раза меньше, чем мужчины. Средняя плата за день рабочего в Парижском регионе была около 7 франков. Вот перечень сумм, которые мог потратить один парижанин за неделю отдыха на минеральных водах в Оверни (во франках): железнодорожный билет второго класса туда и обратно – 35, комната с пансионом – 50, экскурсии, наем осла и т. д. – 20, чаевые и т. д. – 20; закуски, освежительные напитки и сувениры – 30; одна карта – 2; пять почтовых открыток и марки – 1. Итого: 118 франков. (Примеч. авт.)

Члены этих туристических клубов были наследниками традиции картографов XVIII века. Они не только популяризировали, но и открывали малоизвестные местности Франции. В 1882 году два члена Альпийского клуба случайно наткнулись на изумительный «каменный город» на диком плато Кос-Нуар. Эти доломитовые скалы, которые возвышаются над лесом из дубов и низкого кустарника, словно разрушенные небоскребы, видны с расстояния в несколько миль, но ни на одной карте на этом месте ничего не отмечено. Этот необитаемый лабиринт из колонн и глубоких рвов получил название Монпелье-лё-Вьё («старый Монпелье») – должно быть, потому, что местные пастухи прозвали его так в честь единственного известного им города. Правда, более вероятно, что произошло недоразумение: местное название этих скал, Lou Clapas, означает «куча камней», так местные жители в насмешку называли и Монпелье.

Открытие Старой кучи камней было одной из первых больших побед Альпийского клуба: потерянное сокровище возвращено из диких провинций. Для Всемирной выставки 1889 года была изготовлена модель «Города дьявола» в уменьшенном масштабе. На выставке она вызвала сильный интерес у тех, кто приходил смотреть Эйфелеву башню. За год до этого английская писательница Матильда Бэтам-Эдвардс видела оригинал этой модели. В возрасте 53 лет она проделала путь в ка рете от Лё-Розье в ущельях Тарна и поднялась по почти вертикальной дороге на северную стену плато Кос-Нуар на «просторные, пахнущие цветами возвышенности, которые находятся на высоте примерно 3 тысячи футов над уровнем моря и с которых вся грязь выметена чистым воздухом полудюжины горных цепей». Писательница дошла до грязной и убогой фермы, которая называлась Мобер. Хозяин фермы, уже мечтавший открыть гостиницу, провел путешественницу по Монпелье-лё-Вьё.

К счастью, миссис Бэтам-Эдвардс смогла дать несколько хороших советов фермеру и его молодой жене, которая была «очень бодрой, миловидной, любезной и умной», «но, к сожалению, не следила за своей внешностью: волосы у нее были растрепаны, а платье имело неряшливый вид». В доме супругов в это время ели омлеты турист-француз и его проводник. Миссис Бэтам-Эдвардс мысленно увидела будущее этого дома – скатерть, постеленную для завтрака, цветник вместо навозной кучи, ковры и кресла в лучших спальнях и даже «подносы, колокольчики и запоры на дверях».

«Поскольку моя утопия не могла осуществиться в этом же году, я поговорила с нашими хозяевами о комфорте, пока они приносили один напиток за другим, чтобы восстановить наши силы после усталости, – ром, айвовую воду и еще бог знает что. Во время этой поучительной беседы красивая неряшливая хозяйка «Города дьявола» повернулась к мужу и сказала: «Да, мы должны купить несколько тазиков для мытья рук, дорогой».

Скалы Монпелье-лё-Вьё теперь носят броские названия, которые дал им парижский адвокат Эдуард-Альфред Мартель: Нос Сирано, Сфинкс, Глаза Барсука, Микенские Ворота и т. д. Мартель, получивший прозвище «Колумб подземного мира», родился в Понтуазе возле Парижа

в 1859 году. Побывав вместе с родителями на отдыхе в Пиренеях, он ощутил неодолимую страсть к подземному миру пещер и гротов. С 1889 по 1913 год он ежегодно отправлялся в экспедиции по отдаленным областям Франции, а позже побывал еще в четырнадцати странах, в том числе в Ирландии и Соединенных Штатах. Вместе со своим верным помощником, кузнецом Луи Арманом, он нанес на карту большинство тех пещер и подземных лабиринтов, которые до сих пор привлекают миллионы посетителей: Даржилан, Падирак, Аван-Арман и пропасть Брамабио. Он висел на крутившихся в воздухе веревочных лестницах, брел, спотыкаясь, по откосам скал с байдаркой на голове и свечой в зубах, дрожал от холода в просторных переливавшихся всеми красками пещерах, хотя был одет в шерстяной костюм, шляпу-котелок и сапоги с отверстиями, чтобы вытекала набравшаяся в них вода.

Мартель приобрел популярность и стал героем новой эпохи исследования французами территории их страны. Он написал десятки книг, большинство из которых стали бестселлерами, но сейчас переиздается лишь одна – Les Ab^imes («Бездна»). Его рассказы из реальной жизни волновали и увлекали читателя так же сильно, как вымыслы его любимого писателя Жюля Верна. Вот как Мартель описывает свой спуск в провал Падирак: «Я начал спускаться первым… Через восемь минут я был на дне. Я отвязал себя от лестницы и взглянул вверх… Мне показалось, что я стою внутри телескопа, который нацелен на маленький кружок синего неба. Дневной свет вертикально падал на известняковые слои стен пропасти, подчеркивая линии гребней и точеные формы карнизов и отбрасывая блики, каких я до этого ни разу не видел… Вокруг входного отверстия я с трудом различал крошечные головы моих спутников; чтобы видеть меня, они легли на животы. Как высоко и далеко от меня они были на мой взгляд! Длинные тени и влаголюбивые растения изящно свисали вниз с крошечных неровностей этой гигантской воронки. Посередине между ними был натянут телефонный кабель – наша связь с миром живых. Снизу он казался черной паутинкой, протянутой через пропасть пауком».

В это время британские и американские скалолазы уже покорили самые высокие горные вершины Франции. Мартель частично восстановил честь французской нации, покорив самые глубокие глубины. Он считал себя патриотом-торговцем, «проводящим рекламные кампании для своих соотечественников, которые имеют неиспользованный источник богатства – природные красоты своей местности». В его книгах эти соотечественники выглядят суеверными простаками, а сам Мартель – миссионером, раскрывающим тайны, волшебником из Страны техники, который ослепительными вспышками магния освещает дыры, где прятался дьявол. Среди иллюстраций к «Бездне» есть гравюра, на которой он стоит в нише, как Лурдская Богородица, возвышаясь над своими товарищами, и к полям его шляпы прилеплена свеча.

Вера в подземных демонов не мешала крестьянам сбрасывать в отверстия пещер мусор. Больше всего Мартель боялся отвратительной, липкой и хрустящей под ногами массы, покрывавшей дно пещер, которую он называл «суп из обломков»; местные жители использовали ее как удобрение и краситель. Современные путеводители до сих пор повторяют вслед за прежними рассказы о дрожащих от страха крестьянах, которые предупреждали, что духи будут мстить. Реакция местных жителей на исследования Мартеля была не очень лестной для него. Сотни людей собирались посмотреть на это зрелище и превращали его в деревенский праздник. Их собаки, сопя, сталкивали камни в отверстие пещеры, а скрипки и аккордеоны играли так громко, что невозможно было разговаривать по телефону. Старухи крестились, качали пальцем и говорили: «Вниз-то вы спуститесь, милые господа, да обратно не выберетесь» или «Y o d'e n`esci de touto m`eno» («Дураки бывают всех форм и размеров»). Местные мужчины спрашивали Мартеля, не пришел ли он со своей командой измерить эту дыру для того, «чтобы потом вырыть такую же в своем краю». Они даже не догадывались, что их дыра в земле однажды станет дороже золотой жилы.

Каждый, кто исследовал хотя бы одну пещеру или ущелье во Франции, вероятно, шел по «тропе Мартеля» или восхищался видом с одной из перечисленных Мартелем «высоких точек». Мартель открыл более двухсот пещер и подземных рек. В его честь названо больше мест, чем в честь большинства святых. Но даже Мартель был поражен чудовищными размерами геологического образования, которое было обнаружено в 1905 году.

Чуть больше ста лет назад, когда в Париже уже было метро и Эйфелева башня начала стареть, одно из чудес французской природы еще было известно лишь нескольким лесорубам и резчикам, которые не видели никаких причин рассказывать кому-либо из внешнего мира об этом неудобстве своих родных мест. Большой Вердонский каньон тянется на 13 миль по местности, которая своим сложным рельефом может сбить с толку любого. Это предгорья Альп, район Кастеллана. На расстоянии 60 миль к юго-западу от каньона находится второй по величине город Франции. Многие мячи из самшита, которые описывали дуги в воздухе на пыльных бульварах Марселя, начали свою жизнь как короткие кривые ветки, цеплявшиеся корнями за край самого длинного и самого глубокого каньона в Европе. Мужчины из деревушек, стоявших по обеим сторонам каньона, спускались в пропасть, чтобы нарубить луч шего дерева для изготовления шаров, а пока они рубили, под ними на глубине 2 тысячи футов река Вердон – зеленый, с металлическим блеском поток – мчалась по узкому ущелью, прочищая могучей струей свое выст ланное галькой русло и выдалбливая в камне новые пещеры.