Открытие Индии

Неру Джавахарлал

В Индии произошли большие сдвиги, и новые стимулы вдохнули свежесть и жизнь в искусство, архитектуру и другие области культуры. И все же это было результатом того, что две древние культуры пришли в соприкосновение, причем каждая из них уже лишилась своей первоначальной жизнеспособности и творческой силы и была ограничена жесткими рамками. Индийская культура была очень древней и уже истощила себя; арабо-персидская культура давно уже пережила свой зенит, и в ней не было больше той пытливости и влечения к умственным исканиям, которыми отличались прежде арабы.

Бабур был обаятельной личностью, типичным государем эпохи Возрождения, смелым и предприимчивым человеком, он любил искусство, литературу, любил наслаждаться жизнью. Его внук Акбар был еще более обаятельным и обладал еще большими достоинствами. Смелый и отважный, талантливый полководец

и в то же время великодушный и милосердный, идеалист и мечтатель, он был одновременно человеком действия и вождем, снискавшим беззаветную преданность своих последователей. Как воин, он покорил обширные территории Индии, но мечтал он о другом, более прочном завоевании, о завоевании умов и сердец людей. По словам португальских иезуитов, бывших при дворе Акбара, его взгляд обладал притягательной силой и глаза «сверкали, как море, освещенное солнцем». Акбар возродил древнюю мечту о единой Индии, не только политически объединенной в одно государство, но и органически слившейся в один народ. На всем протяжении своего долгого, почти пятидесятилетнего правления, начавшегося в 1556 году, он стремился к этой цели. Акбар привлек на свою сторону многих гордых раджпутских вождей, которые не подчинились бы никому другому. Он женился на раджпутской княжне, и его сын и наследник Джахангир был, таким образом, наполовину Моголом, а наполовину индусом-раджпутом. Мать сына Джахангира, Шах Джахана, тоже была из раджпутов. Так тюрко-монгольская династия стала в расовом отношении скорее индийской, чем тюркской или монгольской. Акбар восхищался раджпутами и считал себя родственным им по духу; при помощи браков, а также другими средствами он создал союз с раджпутскими правящими классами, который значительно укрепил его империю. Это моголо-раджпутское сотрудничество, продолжавшееся и при последующих правителях, оказало воздействие не только на государственный строй, управление и армию, но также и на искусство, культуру и весь образ жизни Индии. Могольская знать постепенно ассимилировалась, а раджпуты и другие индийцы испытали влияние персидской культуры.

Акбар привлек на свою сторону многих людей, но ему не удалось сломить гордый и неукротимый дух Рана Пратапа из княжества Мевар в Раджпутаие, предпочитавшего скрываться в джунглях, чем признать, хотя бы формально, власть того, кого он считал иноземным захватчиком.

Акбар окружил себя блестящей плеядой людей, преданных ему и его идеалам. Среди них были знаменитые братья Файзи и Абу-л-Фазл, Бир Бал, раджа Ман Сингх и Абд-ур-Рахим, хан-ханаи. При его дворе встречались люди самых различных вероисповеданий, люди, высказывавшие новые идеи или сделавшие новые открытия. Его терпимость к взглядам и поощрение любых верований и мнений зашли так далеко, что вызывали негодование со стороны некоторых более ортодоксальных мусульман. Он даже пытался создать новую синтетическую религию, могущую удовлетворить всех. Именно в его правление значительно продвинулось вперед культурное слияние индусов и мусульман в Северной Индии. Сам Акбар был, безусловно, одинаково популярен как среди индусов, так и среди мусульман. Могольская династия твердо закрепилась как подлинно индийская династия.

РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ АЗИЕЙ И ЕВРОПОЙ В ОБЛАСТИ ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА И ТВОРЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ

Акбар был крайне любознателен, он всегда стремился проникнуть в природу явлений, как религиозных, так и мирских. Он интересовался техническими изобретениями и военным делом. Особенно большое значение он придавал боевым слонам, и они составляли важную часть его армии. Состоявшие при его дворе португальские иезуиты сообщали, что «он интересовался многими вещами и стремился изучить их, обладая глубокими знаниями не только в военных и политических вопросах, но также и во многих областях техники». В своем «жадном стремлении к знанию» он «пытался изучать все сразу, подобно тому как изголодавшийся человек пытается проглотить разом всю пищу».

Очень странно, однако, что его любознательность не распространилась на некоторые области и не побудила его исследовать некоторые насущные проблемы, возникавшие перед ним. При всем своем огромном престиже Великого Могола и при всей мощи его империи как сухопутной державы он был бессилен на море. В 1498 году Васко да Гама достиг Каликута, обогнув мыс Доброй Надежды; в 1511 году Албукерк захватил Малакку и установил господство Португалии па Индийском океане. Гоа на Западном побережье Индии стал португальским владением. Все это не привело

португальцев в непосредственное столкновение с Акбаром. Однако португальцы часто брали в плен индийских паломников, отправлявшихся морем в Мекку, среди которых нередко находились члены императорской фамилии и представители знати, и держали их в заключении, требуя выкупа. Было ясно, что, как ни силен Акбар на суше, португальцы являются господами на море. Нетрудно понять, что континентальная держава не придавала большого значения морскому могуществу, хотя в прошлом величие и значение Индии в известной мере были результатом ее контроля над морскими путями. Акбару надо было завоевать огромный континент, и у него нехватало времени на португальцев, которым он не придавал значения, хотя они временами и досаждали ему. Одно время он подумывал о судостроении, но смотрел на это скорее как на развлечение, чем как на серьезное развитие флота.

Далее, в области артиллерии могольская армия, так же как и армии других индийских государств, опиралась на чужеземных специалистов, которыми были обычно турки из Оттоманской империи. Начальник артиллерии носил титул Руми-ханп (Рум — это Восточный Рим, то есть Константинополь). Эти чужеземные специалисты обучали местных людей. Возникает вопрос, отчего Акбар, или кто-либо другой, не посылал своих людей за границу для обучения и почему он сам не проявил интереса к усовершенствованию артиллерии путем поощрения исследовательских работ?

Еще одно чрезвычайно характерное обстоятельство. Иезуиты преподнесли Акбару печатную Библию, а также, видимо, несколько других печатных книг. Почему он не проявил интереса к книгопечатанию, которое могло бы принести огромную пользу в его государственной деятельности, а также в осуществлении его обширных предприятий?

Еще один пример — часы. Часы пользовались большим спросом среди могольской знати и ввозились из Европы португальцами, а позднее англичанами. Эти привозные часы считались предметом роскоши, предназначенным для богачей, а простой народ довольствовался солнечными, песочными и водяными часами. Не было сделано даже попытки разобраться в конструкции пружинных часов и организовать их изготовление в Индии. Это отсутствие интереса к технике весьма примечательно, особенно если учесть наличие в Индии весьма искусных ремесленников и кустарей.

Не в одной только Индии в этот период обнаружился паралич творческого духа и изобретательской мысли, Вся Западная и

Средняя Азия в еще большей мере страдали от этого. Мне неизвестно, как обстояло дело в Китае, но думается, что подобный застой имел место и там. Следует помнить, что в прошлом как в Индии, так и в Китае различные отрасли знаний получили значительное развитие. Судостроение и обширная морская торговля были постоянным стимулом для совершенствования техники. Правда, ни в этих, ни в других странах в то время не произошло крупных технических сдвигов. С этой точки зрения человечество 15 века недалеко ушло по сравнению с тем, что оно представляло собой одно или два тысячелетия ранее.

Арабы, которые в эпоху европейского средневековья разработали до некоторой степени основы прикладных наук и развили знания во многих областях, позднее отстали и потеряли свое значение. Утверждают, что одни из первых часов были сделаны арабами в 7 веке. В Дамаске были знаменитые башенные часы, а также в Багдаде во времена Харун-ар-Рашида. Но с упадком арабов часовое мастерство также было забыто в этих странах, хотя в ряде европейских государств оно развивалось и часы там уже не были редкостью.

Задолго до Кэкстона испанские арабы-мавры печатали книги с деревянных досок⁶⁷. Это делалось государством для размножения официальных приказов. Видимо, типографское искусство не развилось дальше стадии деревянных досок и даже в таком виде оно позднее было забыто. Оттоманская Турция, которая долгое время была главной мусульманской державой в Европе и Западной Азии, в течение многих веков игнорировала книгопечатание, хотя в Европе, у самого порога ее владений, печаталось большое количество книг. Турки, несомненно, знали об этом, но не проявляли ни малейшего желания использовать это великое изобретение. Частично этому препятствовали религиозные чувства, так как считалось кощунством печатать священную книгу — Коран. Печатные листы могли получить ненадлежащее употребление, на них могли наступить, их могли выбросить в помойную яму. Наполеон первым ввел печатный станок в Египте, и оттуда он медленно и постепенно распространился в других арабских странах.