Открытие, которого не было
Шрифт:
Алексей Геннадьевич сделал шаг, заслоняя собой Николая, и приветливо улыбнулся:
– Шум? Ой, не ругайте нас… – он вгляделся в висящую, а точнее, почти горизонтально лежащую на груди дежурного администратора табличку, – уважаемая Ольга Петровна… Это мы тут так, по-холостяцки посидели немного… Но, все-все!… – словно защищаясь от дальнейших упреков со стороны должностного лица, выставил он перед собой ладони. – Уже ложимся спать-отдыхать! Больше ни-ни! Ни граммульки! Поверьте старому холостяку!
– Ой, все вы,
– Все – не знаю. А я – точно холостяк!
– А ваш товарищ тоже холостяк? – с любопытством спросила женщина, кивнув в сторону спрятанного за спиной Алексея Геннадьевича Николая.
Качнув полными бедрами, как шлюпка на боковой волне, Ольга Петровна непринужденно переместилась относительно собеседника, чтобы лучше видеть водопроводчика.
– Вот он – нет! Он как раз у нас женатый. И жену свою любит… как лебедь. На всю жизнь! Чтобы там с какой-нибудь другой женщиной амуры крутить, этого – никогда! Лучше в реку бросится! – вдохновенно рассказывал Алексей Геннадьевич Ольге Петровне про ее собственного соседа, от которого жена ушла еще после первой его отсидки.
– Господи! Есть же такие! Везет же некоторым женщинам! – с завистью в голосе произнесла Ольга Петровна и сделала своими полными, до середины колена укрытыми юбкой ногами, два шажка в сторону смирно сидящего на стуле Николая.
– Вот и мне Павел Сергеевич говорит, – громко произнесла она, глядя в лицо Саяпину, – как у тебя в глазах потемнеет… потемнеет от любви… беги сразу, Оля! Беги, сломя голову, подальше!… От этой любви ничего хорошего не бывает! Одно горе от нее нам женщинам! Вы согласны со мной, молодой человек? – обратилась она к Николаю.
– Чего? – насторожился водопроводчик.
– Бежать от любви, когда в глазах потемнеет?
– А-а-а-а!… Бежать?…. Когда в глазах потемнеет?… Ну, да, согласен! – что-то сообразив, заверил водопроводчик.
Ольга Петровна плавно развернулась и подошла к закрытой двери, ведущей во вторую комнату номера.
– Там у вас никто не курит? – спросила она у Алексея Геннадьевича.
– Там? Не-е-ет! Там мой товарищ уже спит! А что у вас здесь в номерах и курить нельзя? – удивился он. – А пепельницы тогда зачем?
– Курить можно. – рассудительно ответила Ольга Петровна. – Но не рекомендуется! Особенно на ночь. Сон будет плохой… Даже головные боли могут появиться!
– Ну, мы курить и не будем! – заверил бокаловский помощник. – А теперь, если вы не возражаете, уважаемая, Ольга… э-э-э… Петровна, мы будем готовиться ко сну… Поздно уже… А у нас завтра дела! Работа!
– А товарищ ваш тоже, что ли ночевать здесь будет? Он, по-моему, у нас не живет? – изображая недоумение, спросила Ольга Петровна.
– Да куда он сейчас пойдет?… Ночь на дворе. Мало ли
– Вообще-то не положено… – засомневалась Ольга Петровна. – У нас хозяин, знаете, какой строгий в этом отношении… Если узнает… У меня такие неприятности могут быть!…
– Ну, войдите в положение, Ольга Петровна! Ну не гнать же человека на улицу! А вот вам маленькая компенсация за беспокойство… – сказал Алексей Геннадьевич, протягивая Ольге Петровне сторублевую бумажку.
– Ну, ладно! – сжалилась дежурный администратор, пряча бумажку среди волн на груди. – Но, чтобы все было у меня тихо!
– Будет, как в морге! – заверил Алексей Геннадьевич.
– Ну, так уж не надо! – милостиво разрешила Ольга Петровна. – Спокойной ночи! Особенно вашему женатому другу! – кивнула она на прощание и вышла из номера.
Алексей Геннадьевич подошел к двери, прислушался и повернул блестящую медную защелку. Потер лоб, качнул головой и вернулся к Николаю.
– Ничего не надумал, красавец?
– Надумал. – сказал Костя.
– Молодец! Говори. – оживился Алексей Геннадьевич.
– Я надумал, что раз Эдисон людям так сильно нужен, надо его искать. – снизу вверх взглянул на своего собеседника водопроводчик..
– А больше ты ничего не надумал?
– Больше ничего. – вздохнул Николай.
– Ты не идиот, случаем, нет? Пойми, недоделок, перед тобой тюрьма стоит! И ведь тебе не только отсидеть, тебе еще выйти из нее надо будет! А я тебе обещаю, – не выйдешь!… Не выйдешь! Забьют там тебя, орелик, насмерть. Ты уж мне поверь. У нас руки длинные, везде достанем! Даже жалко мне тебя, дурака маленького… – сочувствующе произнес Алексей Геннадьевич.
Он только успел закончить фразу, как сияющая желтым светом комната вдруг погрузилась в кромешную тьму. Кто-то выключил в номере электричество.
В этой угольной черноте раздались глухие звуки, как будто что-то упало.
– Что за черт? – раздался крик Алексея Геннадьевича. – Что со светом? Где свет? Максим, где вы все?…
– Да, здесь мы! – крикнули в ответ. – Кто-то свет вырубил!…
– Быстро в коридор к дежурной! – взревел Алексей Геннадьевич. – Разберись, что там!
– Дверь не могу открыть… Закрыл кто-то…
– Да, это я закрыл на защелку. Поверни вниз и все!…
– Я повернул… Не открывается!
– И что ты такой безрукий?… Все вы там девяточники, такие, а? Отойди, дай я сам… Да, что ты будешь делать! Как будто снаружи кто-то держит!… Где фонарик? Фонарик есть у кого-нибудь?
– Да он у Славы в соседнем номере!
– Посмотри, где этот, что в углу сидел…
– Да, вроде нет его… Стул валяется! Может, он притаился, где? Эй ты, сучий потрох, подай голос, а то хуже будет? Ну?… Молчит сука!… Кажется, нет его здесь!…