Открытие мира (Весь роман в одной книге)

Смирнов Василий Александрович

— Варшавского золота — с. Известная заграничная фирма — Павел Буре. На двадцати трех камнях… Верный ход — с на пятьдесят лет.

— Ах, бес! — восхищенно хлопнул себя по карману пьяненький глебовский мужик с деревянной раскрашенной лошадкой под мышкой. — Так-таки на пятьдесят лет? — спросил он, оглядываясь и подмигивая толпе. — А может, на сто?

— Нет — с, — с достоинством ответил парень. — Ручательство фирмы. Извольте видеть. — Он поиграл часами, спрятал их за стекло и неохотно добавил: — Совершенно даром — с. Любая вещь. По вкусу публики.

— По ску — усу?

Даром?.. Ах, дуй те горой! — еще веселее закричал глебовский гуляка. — Это как же так — даром?

Парень ловчее облокотился на ограду, переменил положение скрещенных ног, затянутых в лакированные голенища, и лениво процедил сквозь зубы:

— Очень просто — с… Извольте сыграть костями… Вот так — с.

Белыми, женскими пальцами, унизанными перстнями, он небрежно бросил чурбашки с крапинками на стекло.

— У меня выпало семь очков. У вас, разумеется, будет болыне — с… Ничего не имею против. Ваше счастье… Берите любую вещь по вкусу — с.

— Д — да… Это, брат, без обману, — согласились некоторые из зевак. Воистину — счастье.

— Кости тоже надо умеючи кидать, — возражали другие, теснясь около черного ящика.

— Верно! Дело мастера боится.

— Да уж так. С непривыку как раз и проиграешь.

— Постой, — остановил и раздвинул всех веселый глебовский мужик. Ну, а ежели меньше очков у меня? — допытывался он.

— Четвертак — с, — ответил хозяин часов, брошек и колец.

— Ах, бес! — восхищенно взвизгнул мужик и выронил из-под мышки деревянную лошадку. — Четвертак? Вот те и даром!.. А может, гривенника хватит?

— Четвертак — с, — твердо повторил парень, зевнул и скучающе отвернулся.

Этот богач очень походил на Мишу Императора и перстнями, и выговором, и важностью, с которой он держал себя. «Уж не брат ли он Мише Бородулину?» — подумал Шурка. Но брата у Миши Императора, кажется, не было.

— Ну, держись, золотые часы! Бес тебя заешь! — раззадорился глебовский гуляка и швырнул на стекло ящика деньги, а потом костяные чурбашки.

— Несчастливый, — кратко сказал, сыграв, парень и небрежно спрятал выигрыш в кармашек жилета. — Пожалуйте, кто желает попробовать? Без денег — с… Так сказать, испытать судьбу — с.

Без денег играть потянулись многие руки, жилистые, заскорузлые, обожженные солнцем. И удивительно — очков они выкидывали больше, чем хозяйские руки, белые, в перстнях.

— Счастье — с. Играли бы всурьез, давно часы были ваши.

— А дай всурьез!

— Извольте — с.

— Тринадцать! Чертова дюжина!

— Двадцать четыре — с.

— Стой! Обман, братцы! Он, стерва, из рукава другие кости бросает!

— Чего — с?

Тут началась такая свалка, что Шурка, как ни любил захватывающие зрелища, вынужден был отойти с Катькой в сторону, подальше от греха. Они видели потом, как из толпы вылетел сперва черный ящик с оборванным ремнем, затем хозяин его, а вдогонку ему покатился по траве бархатный картуз. Парень поднял его, почистил, надвинул на правое ухо, с достоинством отошел к ларькам и опять выставил ящик, теперь на согнутое колено. И чуб вился из-под картуза, и папироса дымила, и новая толпа зевак заслонила великолепное

золото и серебро от любопытных Шуркиных и Катькиных глаз.

— Он жулик? — спросила Катька.

— Вот еще!

— А почему били?

— Завидно. Богатый и счастливый, всех обыгрывает. Вот и били.

Они купили еще китайских орешков и, пробираясь к барабану, гармоням, натолкнулись на Яшку Петуха.

Взъерошенный, красный, он торчал у ларька с игрушками и, шмыгая носом, клянчил:

— Дяденька, нет ли ломаной, завалящей какой… хотя бы и без звонка… за гривенник?

— Пошел, пошел прочь, пока цел! — гнал Яшку от ларька торговец, грудью, животом и растопыренными ладонями обороняя свое добро.

Шурка не помнит, как он доставал и отдавал Яшке полтинник, бестолково объясняя свалившееся на них счастье. Зато Яшка лишь самую малую минуточку оторопело взирал на деньги, живо все смекнул и преобразился. О телеграфной спорной чашечке и помину не было. Петух шумно высморкался, утер рукавом нос и, держа полтинник в кулаке, важно заложил руки назад. Он стоял хотя и босой, но богач богачом, покачивался, поплевывал и насвистывал. Поглядев на него, каждый бы сказал и не ошибся, что этот курносый, босоногий счастливчик может зараз откупить, если пожелает, весь ларек с игрушками, да и хозяина его в придачу.

Торговец не охранял больше свое добро животом и ладонями. Напротив, он пододвигал на край прилавка самое лучшее, самое дорогое: жестяные трубы, пистолеты и пугачи, коробки с пистонами, губные гармошки со звонками и без звонков.

Яшка критически оглядел прилавок.

— Такая рвань, смотреть не на что! — проворчал он. — Вон ту гармошку, в коробочке, покажи, — распорядился он, не вынимая из-за спины рук и глазами показывая на полку.

Торговец покорно подал Яшке коробочку.

Яшка надул веснушчатые щеки, провел по губам гармошкой, и она запела, зазвенела. Катька рот разинула. Она еще не видывала таких игрушек.

— Хороша! Выговаривает, как Сморчкова дудка, — шепнул Шурка. Покупай!

Петух только бровью повел — дескать, много ты понимаешь. Он положил гармошку на прилавок.

— Звонок ржавый. Один треск. Никакого звона не слышно, — презрительно поморщился Яшка. — Ты мне, дядька, все самые плохие подсовываешь!

Хозяин ларька молча выложил перед ним новый запас гармошек.

Яшка выбирал, пробовал, муслил гармошки и не находил того, чего хотел.

— Что ж ты, господин хороший, кочевряжешься? — с досадой сказал наконец торговец. — Гармошки первый сорт. Али с полтинником жалко расстаться?

Яшка смерил торговца и его товар уничтожающим взглядом.

— Дрянь твои гармошки! — плюнул он. — Только выбросить.

— Ах ты!.. — замахнулся торговец.

Яшка ощетинился.

— Тро — онь!.. Хочу — покупаю, хочу — нет… За свои, за кровные.

И рука торговца повисла в воздухе, а потом бессильно опустилась.

Победоносно повернулся Яшка спиной к несчастному ларьку, увлекая за собой товарищей.

У первой же палатки со сластями он обменял гривенник на леденцы, мятные пряники и подсолнухи. Щедро оделил друзей и себя не забыл.