Открытие Норильска
Шрифт:
На месторождениях А.А. Сотников поставил заявочный столб, но, передавая мне материалы для обработки, ничего об этом не говорил. Потом, в 1920 г., при начале разведочных работ в Норильске, я нашел этот столб по соседству со старым заявочным столбом Кытманова-Сотникова. На затеси нового столба было вырезано: «С. 1915 сент.9».
Не сбылись чаяния Сотниковых. Великая Октябрьская социалистическая революция открыла широкую дорогу социалистическому переустройству страны. Началось изучение горных богатств Норильска, а потом и их промышленное освоение.
В ПОИСКАХ УГЛЯ
ДЛЯ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ
Морской путь в Сибирь вдоль северного побережья русские люди начали осваивать за несколько столетий до того, как они проникли за Урал с юга
Походы эти преследовали не только военные дели - присоединение новых земель и сбор дани, но имели также торговые задачи - обмен товаров на пушнину. Меха всегда являлись одним из важнейших предметов торговли Новгорода с Ганзейским Союзом Западной Европы. Особенно привлекало новгородцев в этом отношении Зауралье и Приобье, тогда весьма богатые меховым зверьем: соболем, куницей, песцом. Туда с давних пор предпринимались подчас крупные походы. Например, в IV новгородской летописи сообщается, что в 1363-1364 гг. «той зимы с Югры Новгороду приихаща дети бояршин и молодшии люди и воеводы… воеваша по реке Оби до моря, а другая половина рати на верх Оби воеваша» [Белов, 1956, с. 35] [14].
Не приходится сомневаться, что вместе с военными дружинами, а иногда даже и вперед их шли промысловые ватаги вольных людей новгородских. Эти предприимчивые смелые люди уже давно, еще в ХI-ХII вв., проникли далеко в глубь Большеземельских и Кольских тундр, вплоть до побережья. Там при устьях таких рек, как Онега, Северная Двина, Мезень, Печора, первопроходцы нередко оседали, создавая промысловые зимовья и становища. Суровый климат и каменистая почва не благоприятствовали земледелию, и основным занятием поселенцев стало рыболовство и промысел морского зверя. Это способствовало быстрому развитию у жителей мастерства судостроения и искусства плавания среди льдов «Студеного» моря. Мореходство стало одним из основных занятий русского поморского населения. Особенно быстро пошло заселение севера после основания в 1417 г. вблизи устья Северной Двины Николо-Карельского монастыря, а в 1435 г. на о-вах Белого моря - Соловецкого. В те отдаленные времена монастыри являлись не столько религиозными общинами, сколько крупными промысловыми хозяйствами и военными форпостами на окраинах государства. Опираясь на них, по всему побережью - на запад до границ с Норвегией и на восток до Зауралья - выросли многочисленные поселки с крепким промысловым населением, которое на своих ладьях ходило не только вдоль всего побережья, но и смело пускалось в открытое море навстречу полярным льдам. В этих походах были открыты и освоены Новая Земля, Грумант (Шпицберген) и другие полярные острова, ставшие известными русским задолго до того, как о них узнали западноевропейские мореплаватели. Последние в поисках морского пути в Индию появились на беломорском севере только во второй половине ХVI в. В 1553 г. англичанин Ричард Чанслер достиг устья Северной Двины, а в 1596 г. голландец Вилем Баренц дошел до Новой Земли. Здесь, огибая льды, он уклонился к северу и встретил ему неизвестную землю, которую назвал Шпицбергеном. А это был Грумант русских людей, куда они ходили, промышляли и даже зимовали до Баренца.
Семья мезенских зверобоев Старостиных промышляла на Груманте целыми поколениями, по преданию, со времен основания Соловецкого монастыря. Один из Старостиных, Иван, зимовал на Шпицбергене с перерывами 32 года, там и умер. Голландские и английские зверобои, начавшие на Шпицбергене промысел после Баренца, встретили там не только отдельные избы, но и целые становища, издавна поставленные русскими промышленниками. Английский мореплаватель Стифен Барроу, один из тех эападноевропейцев, что безуспешно искали путь в Индию севером, писал, что, зайдя в 1556 г. в Колу, он встретил там до 30 русских ладей, а в Мезенском заливе - до 20. Все они направлялись промышлять зверя на север. Из Колы С. Барроу, взяв в качестве лоцмана русского кормщика, приплыл к неизвестной земле, которую кормщик назвал Новой Землей. Там тоже были встречены русские промысловые суда.
Надо полагать поэтому, что к середине ХVI в. весь Европейский, да и Зауральский, Север и острова были хорошо знакомы русским людям. Их промысловые суда смело ходили не только на Новую Землю, Вайгач, но и на Далекий Грумант и Обскую губу.
В то время как Европейский Север служил основным предметом промысла морского зверя, Зауралье привлекало своим пушным богатством. Туда ходили еще военно-торговые
Автор еще в 1920 г. видел на колокольне Туруханского монастыря голландские колокола ХVI в., несомненно когда-то привезенные в Мангазею. Как только по военно-политическим соображениям указом Москвы морской путь был закрыт, промыслы на Таймыре, не имея сбыта, захирели.
Морские плавания за Урал прекратились, но все же сведения о великих судоходных реках Оби и Енисее как пути в Сибирь сохранились в памяти русских людей. Плавания сюда морским путем стали возрождаться в начале ХIХ в. по мере роста Российского государства и развития его экономики. Особенно интенсивно шел этот процесс в Сибири, которая не знала крепостного права и заселялась только свободными людьми - вольными хлебопашцами. Обширные пространства юга Сибири с его богатыми черноземами только и ждали трудовых рук. Но сохой да серпом управиться с этим богатством было трудно. Нужны были машины: плуги, жатки, молотилки.
Быстро стала развиваться и горная промышленность, особенно добыча металлов, которыми Сибирь оказалась особенно богатой. В бассейне Подкаменной Тунгуски, по ее притокам, в Северо-Енисейской тайге в 40-х годах прошлого столетия были открыты золотоносные россыпи. Россыпи были открыты и в бассейне Ангары.
Крупные месторождения графита найдены по Курейке и Нижней Тунгуске. Гора каменной соли и выходы нефти издавна известны в Хатангском заливе на п-ове Урюнг-Тумус. Для разработки всех этих горных богатств, хотя бы простейшими средствами, все же требовалась какая-то техника.
До открытия Сибирской железной дороги, строительство которой началось лишь с 1891 г., единственным путем сообщения Сибири с европейской частью был старинный тракт через Челябинск на Иркутск. При этих условиях Северный морской путь как средство сообщения Сибири с портами Европейской России и Западной Европы через устья таких рек, как Обь и Енисей, имел первостепенное значение. Хотя опыт плавания во льдах в Мангазею наших предков и был в значительной степени утрачен, все же путь морем в Сибирь постепенно завоевывал признание и в научных, и в промышленных кругах передовых людей того времени. Особенно много сделал для привлечения внимания к проблеме Северного морского пути сибирский промышленник М.К. Сидоров. Открытые им в 1853 г. золотоносные россыпи в Северо-Енисейской тайге принесли ему крупное состояние, которое он целиком и употребил на опыты плавания морским путем в устье Енисея и Оби. В 1869 г. он объявил через газеты, что предлагает премию в 2000 фунтов стерлингов тому капитану, который первым пройдет через льды Карского моря в устье Оби или Енисея и вернется обратно, вывезя оттуда сибирские грузы. Рассчитывая на премию, предложил свои услуги английский капитан И. Виггинс. Он на судне «Диана», в навигацию 1874 г. успешно прошел через льды Карского моря к устьям Оби, Енисея, далее на восток к шхерам Минина и благополучно вернулся обратно. В 1876 г. тот же капитан на яхте «Темза» снова беспрепятственно дошел до Енисея, поднялся вверх до Курейки, при устье которой и зазимовал. В дальнейшем И. Виггинс неоднократно повторял свои плавания преимущественно в устье Енисея, утверждая этим полную возможность плавания во льдах Карского моря. Идею реальной осуществимости плавания Северным морским путем вместе с М.К. Сидоровым разделял и шведский ученый А.Э. Норденшельд. В навигацию 1875 г. на зверобойном судне «Превен» он свободно прошел Карским морем в Енисейский залив и вернулся обратно. Удобную для стоянки бухту острова в северо-восточной части залива он назвал гаванью Диксона в честь предпринимателя Оскара Диксона, субсидировавшего экспедицию.
Особенно примечательно было плавание парусной шхуны «Утренняя заря», снаряженной М.К. Сидоровым в 1877 г. в Енисейске. Выйдя 9 августа из Гольчихи, судно с экипажем из шести человек, имея на борту груз графита, леса, рыбы и пушнины в качестве образцов сибирских товаров, несмотря на трудные ледовые условия, прошло Карское море и через три недели прибыло в порт Варде в Норвегию, где его торжественно встретили все жители, в том числе и А.Э. Норденшельд. А 19 ноября 1877 г. шхуна стояла уже у пристани Васильевского острова в Петербурге [Белов, 1959] [15].