Открытие Третьего мира

Ганжела Андрей

Пурпурное небо застилало небосвод ровной чистой гладью без единого облачка до самой линии горизонта. Спокойная гладкая ровная коричневато-зелёная равнина с полнейшим отсутствием какого-либо возвышения также плотно стыковалась с линией горизонта, разбивая видимый пейзаж, насколько мог охватить взгляд, ровно пополам. Всё вокруг на 360 градусов делилось на небо и землю, верх и низ, потолок и пол. Причём, было интуитивное непонятное шестое чувство того, что если стать на голову, то ничего не изменится – только под ногами станет пурпурная твердь, а небосвод примет коричневато-зелёный оттенок загадочной феерической ночи. Это не Земля. Ни дуновения ветра, ни единого звука. Однообразие. Тишина. Гармония. Спокойствие.

Лёгкое нежное прикосновение к плечу Ганлоу сзади заставило его затаить дух и на мгновение парализовало способность двигаться, но не думать.

Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять супругу, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намёка на чьё-либо присутствие. Ганлоу обескуражено вглядывался в скучный пейзаж в надежде найти хоть какой-то ключик, зацепку или объяснение. Подсказка появилась сама собой. «Любимый?!» – услышал он за спиной до боли знакомый голос Натали. На этот раз Ганлоу намеренно медленно поворачивал голову, боясь снова никого не увидеть. Тренированный взгляд позволил ему задолго до полного разворота уловить чьё-то присутствие. Обернувшись назад, он увидел Натали. Она была знакомой и незнакомой, одновременно родной и чужой, привычной и обновлённой. Белый, плотно облегающий её роскошную фигуру комбинезон, несомненно, подчёркивал красоту девушки и молодость тела. Сьюме, улыбаясь, шагнула к нему навстречу. Вблизи её лицо поражало необычной чистотой и прозрачностью, открытостью и одухотворённостью, внутренним сиянием и благородным свечением. Её карие вишнёвые глаза были необычайно глубоки и бездонны и заглядывали внутрь души и сердца, мыслей и поступков. На лице не было привычных маленьких морщинок. Оно было идеально, даже слишком идеально, как для человека. От этой мысли даже холодок пробежал по спине Ганлоу. Поцелуй мягких пухлых губок Натали коснулся сухих губ Андерса, заставляя его забыть обо всём на свете и отбросить все свои сомнения. Это была она, несомненно, она – его единственная и неповторимая, любящая и любимая, обаятельная и привлекательная, сильная и слабая, нежная и трогательная – Натали Сьюме. Он мог дать голову на отсечение и поклясться чем угодно в её достоверности и подлинности. Но в этом не было необходимости, потому что это действительно была она.

– Я тебя люблю и буду любить всегда! – серебристым звоном прозвучали в кромешной тишине искренние слова девушки, отражаясь стократным эхом в сердце Ганлоу, – Но мы должны на некоторое время расстаться. Мне пока необходимо остаться здесь, – как гром среди ясного неба раздались слова любимой, опрокидывая мир вверх дном.

– Как остаться? Зачем? С кем? Кто он?

– С ними, – Натали кивком головы указала в сторону, заставив Андерса резко оглянуться назад.

Там за его спиной стояли тысячи или миллионы людей в таких же белоснежных комбинезонах, как были на Натали. Они походили на ангелов. Их лица также излучали свет и умиротворение. Они, молча и беспристрастно, спокойно и холодно смотрели на него такими же глубокими ясными глазами, как были у Сьюме. Затем все, как по команде, подняли глаза, а затем и головы вверх и с быстротой молнии начали взмывать в пурпур неба, оставляя за собой тонкий белый след, улетая в неизвестность и забирая с собой самое дорогое, что было у него. Андерс, обескураженный и изумлённый, перевел взгляд обратно на Натали. Она что-то говорила ему, а он не слышал. Она целовала его в губы, лоб, но он ничего не чувствовал. По его щекам текли слёзы, которых он не хотел и не старался сдерживать. Его оставляла любимая девушка.

Лёгкое нежное прикосновение к плечу Ганлоу сзади вывело его из состояния медитации. Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра, Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять её, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намека на чьё-либо присутствие. Дежавю?!

Ганлоу подозрительно озирался по сторонам. Он находился у себя в каюте. Сколько он медитировал? Ему показалось – вечность, но на часах было ровно 6.00. Натали продолжала мирно спать, сладко посапывая и обнажив пленительные и аппетитные женские прелести. Но кто тогда ко мне прикасался, если она ещё спит? Может быть, это её шаловливые проделки и энергетические штучки? Ставит на мне опыты по пси-полям, а сама притворяется спящей. Сама же вчера говорила о сверхвозможностях человека. Ох, Натали! Андерс постепенно успокоился.

Он

подошёл к любимой супруге, лежащей на нежном и мягком животике и распластавшейся по всей кровати. Перед её красотой никто не мог бы устоять. Андерс и не пытался. Он провёл тыльной стороной ладони по тёплым округлым бедрам девушки, заставляя милую подругу трепетать и просыпаться.

Через час влюблённая пара спускалась в рубку управления, где уже шли приготовления к старту «Звёздного странника». Сергеенко принимал доклад у Болтона об устранении мелких неполадок на борту. Ирман Фантози выслушивал ЭММУ о функционировании систем корабля. Сьюзи и Колли рассчитывали оптимальную траекторию полёта и время старта на Надежду. Появление молодых приветствовалось собравшимся в рубке экипажем.

– Доброе утро, молодые. Как спалось? – обратился командор к вновь прибывшей супружеской паре.

– Спасибо, хорошо! – ответил Ганлоу за двоих.

– Хоть удалось выспаться, а то мы все надолго засиделись вчера вечером, – между прочим, уточнял Иван Петрович.

– Мы в полном порядке, – улыбаясь, подтверждала Натали.

– Везёт Вам, молодожены, а у меня голова раскалывается после вчерашнего, – томно простонала только что подошедшая Элла Штольц, – говорила я вчера Эндрю, что вторая бутылка красного полусухого «Артёмовского» Шампанского будет лишним перебором.

– А где Эндрю? – поинтересовалась Натали, – Он случайно не был груб с тобой после такого количества спиртного?

– Прауд был вчера милашкой, но голова разваливается.

– Иди ко мне, бедненькая, – Сьюме потерла рука об руку и медленно начала вращать ими вокруг головы усталой подруги.

– Как хорошо, Натали! – блаженно шептала Штольц с закрытыми от удовольствия глазами, – как тепло и легко. Боль куда-то улетучилась! Да ты волшебница у меня, за минуту поставить на ноги безнадежного хмельного человека, это чудо.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – улыбаясь, отшучивалась Сьюме остроумной фразой классика.

– Ты не будешь против помочь Прауду? Думаю, что он будет не в лучшем состоянии, чем я.

– Эллочка, конечно, я рада помочь твоему другу, – пообещала Натали, – только прошу, пожалуйста, как только ему станет лучше, ты сразу забирай его под свою опеку. А то ведь ты знаешь своего ловеласа, от него так просто не отделаешься.

– После вчерашней нашей бурной ночи, думаю, что это не сложно будет осуществить. А вот и он! Лёгок на помине!

В рубку с бешеными глазами ворвался Эндрю Прауд, неловко поскальзываясь и неуклюже падая на колени.

– Павлова убили! – как гром среди ясного неба прозвучали его слова, повергнув всех присутствующих в полный шок.

Гробовая тишина, повисшая в рубке, была ему ответом, которую разрезало неровное и прерывистое дыхание гонца.

Ловушка для Монтаны

Покинув кают-компанию, Филипп Грейс долго не мог заснуть в собственных апартаментах, нервно расхаживая в раздумьях по скромному жилищу. Он лежал в кресле, развалившись и потягивая виски с содовой. Полковник просматривал свои старые записи по видеосу, погрузившись в глубокие и беспокойные мысли и раздумья.

Вот он курсант Высшей Военной Академии. Его группа юношей из пятидесяти человек. Вот он уже молодой дерзкий многообещающий лейтенант десантного гарнизона. Первое задание и первые чудовищные потери, первое разочарование и первое душевное потрясение. Он помнил, что потерял больше половины личного состава, около 200 человек. Помнил, как тогда они попали под перекрёстный обстрел споков. Его до сих пор колотило от воспоминаний о той ужасной бойне. Полковник знал, что тогда люди погибли из-за его самоуверенности. Но, выполнив задание и уничтожив главную базу космических пиратов, он заслужил очередное звание и повышение по службе вместо порицания. И будучи на Закаре или Перкерии, сражаясь в песках Дала или джунглях Фалианоса, везде его преследовал страх. Это был страх и опасение не столько за свою жизнь, сколько за жизни подчинённых и вверенных ему людей. Сколько он себя помнил, этот фактор всегда заставлял его лишний раз перепроверять информацию, перестраховываться, дублировать расчёты и в итоге принимать безупречно правильное решение. И вот теперь, после всего сказанного Натали с другими товарищами, после видеоанализа ЭММЫ, сомнения терзали его душу. А что, если он принимал неверные решения? Что, если бы он не боялся? Может быть, и события могли развиваться по-другому? Может ли его страх провоцировать события? За этими размышлениями его и застал сержант Монтана на утро следующего дня.