Открытия путешественника
Шрифт:
Если ранее Харитон выглядел просто печальным, то теперь он окончательно оказался подавлен. Всё-таки следовало остановить его в самом начале, пока не довелось разбередить раны и услышать то, о чём знать не следовало.
– Эх, надо было всё-таки выпить что-нибудь… – безуспешно попытался оживиться хозяин дома, когда посмотрел на наши с приятелем растерянные лица. – Вы, наверное, думаете, что я чудной старик? Внезапно расчувствовался тут, начал рассказывать всякое… Сам не знаю как так вышло. Просто, вы трое такие молодые, такие беспечные, так напомнили моего недотёпу-Витьку. Думаю,
Чем дальше старик пытался приободриться, тем грустнее становилось на душе. Я искренне сочувствовал его горю, однако не знал, как помочь. С другой стороны, возможно, это ему и нужно было – просто посидеть с кем-то и выговориться о том, что так долго травит душу. В конце концов, создавалось впечатление, что Харитон весьма одинокий человек. А потому оставалось надеяться, что от высказанных слов и пролитых слёз мужчине в итоге станет легче.
– А что стало с той девицей? – неожиданно решил уточнить Артур, который явно понял всё также, как и я, хотя всячески старался не подавать виду.
Кроме того, кажется, парень хотел прекратить бесконечный поток печальных мыслей старика, который мигом прекратил плакать. Даже наоборот, от этого он сделался несколько сердитым и ворчливым, но, всё же, более спокойным.
– Понятия не имею, что с этой бабой происходит сейчас, но после гибели Витьки его несостоявшийся зять подсуетился и её арестовали, обвинив в каком-то там умышленном, а может, наоборот, неумышленном убийстве. Не разбираюсь я во всех этих законах!..
Какое-то время преступница провела в тюремной камере, затем последовало несколько судебных заседаний, где разбирали, виновна ли она во всех произошедших смертях, или же нет. В конечном счёте, девушку освободили и изгнали из Румора, пустив по различным другим городам отнюдь не лучшие слухи о ней.
– Не помню я всех подробностей, – подытожил ворчание старик. – Я даже на суды не хотел, чтобы морду эту не видеть. А то, говорят, симпотная была, да настолько, что своими лживыми слёзками убеждала ещё кого-то в своей невиновности. Аж тошно!
Говоря об этом, Харитон не скрывал презрения к погубившей его сына преступнице. И, наверное, его можно было понять. Зато хоть плакать перестал…
– Да и не до этого было тогда, – добавил старец. – Все эти слухи и нежелание видеть эту девку так доканали, что я спешно передал мастерскую ученику и перебрался сюда. А вся эта возня вместе со старым домом уже досталась дочурке.
Чем больше Харитон говорил, тем чаще Алиска охала и ахала. И с каждым продвижением его истории стоны девицы были всё мучительнее и болезненнее. А к концу истории она и вовсе извелась.
– Солнышко, тебе совсем плохо? – отвлёкся от нас и своего повествования сочувствующий старик, с лица которого окончательно исчезли слёзы, будто их и не было вовсе. – Может, всё-таки, врача?
– Не стоит, дедуля, – ласково и немощно промурлыкала девица. – Да, мне плохо, но ваша история, она такая печальная… Вот мне и стало так грустно и больно за вас!
Услышанное заставило старика покраснеть от смущения. Не будь я уверен, что участником
С другой стороны, полной гарантии того, что преступницей из истории Харитона была именно Алиса, всё ещё не было. Кроме того, мы услышали лишь одну точку зрения, в которой могло не оказаться каких-то важных подробностей и деталей. А ведь порою нужна мелочь, чтобы расставить всё по своим местам…
Уверен, прошлый я скорее всего выдал бы конспирацию подруги ещё тогда, когда она назвала фальшивое имя. А может мне бы захотелось уточнить все подробности сразу по окончанию истории старика, чтобы девушка призналась в содеянном, извинилась перед Харитоном и положила бы конец всей этой лжи и недосказанности. Или просто разочаровался бы в спутнице, решив, что её общество опасно и губительно для всех нас.
Однако, на удивление, у нынешнего меня подобных мыслей не возникло. Наоборот, я надеялся, что если это всё-таки и была Алиса, то никто её так и не раскроет, чтобы мы спокойно покинули город. А уж потом, сомнений не было, без лишних ушей подруга расскажет свою правду, по которой уже можно будет делать какие-то выводы.
Такие вот метаморфозы всего за несколько дней путешествий вдали от дома. Сказал бы кто за неделю до поездки, что я в принципе буду рассуждать о чём-то подобном, покрутил бы у виска и велел бы фантазёру разыгрывать кого-то другого.
Пока мы обсуждали какой нелёгкой бывает человеческая судьба, вечер успел перетечь в ночь. Юный Кирилл, о рождении которого, по словам самого Харитона, дед никогда не жалел, мирно сопел подле Алиски. Причём теперь уже он лежал не спиной, а лицом к ней.
Нам всем и самим давно пора было на боковую, хотя мы с Артуром вполне могли позволить себе посидеть не один часок, ведь мы оба и так проспали «целую вечность», и теперь думать забыли о былых проблемах. Но гулять по незнакомому городу ночью виделось не очень разумным, да и кто бы нас двоих потом впустил, ежели все бы спали?
Впрочем, насущно было не столько то, удастся ли нам заснуть ночью, сколько то, что нам и лежать-то оказалось не на чем. Из двух кроватей одна была занята ослабленной Алиской и прижимавшимися к ней Кириллом, а со второй гнать старика было бы крайне невежливо. Мысли о том, чтобы просто лечь рядом с ним, как таковой не возникало.
Конечно, с натяжкой можно было бы свернуться на креслах, которые, к сожалению, не выглядели раскладными. Но такая ночь обещала быть не самой приятной для тела, особенно шеи и спины, и здорового сна в принципе.
Хоть и грех было жаловаться, учитывая всю проявленную Харитоном и его внуком заботу, но всё же пришлось поделиться своим беспокойством и уточнить, нет ли в доме каких-либо альтернатив. Вдруг где-то на чердаке или складе завалялись одна-две раскладушки…
– Увы, чем богаты, тем и рады, – вздохнул старик.
– Ну, рядом уже и так лежит Кирилл… – отметила Алиска.
– Нет, я переложу его к себе.
– Тогда, на его место может пристроиться кто-нибудь из вас, парни, – теперь уже Алиска обращалась конкретно ко мне и Артуру.