Открытые файлы
Шрифт:
— Сразу поняли, что это ваша женщина?
— Ну, ощущение такое было, да-а-а. По крайней мере, я этим же вечером приплелся в общагу знакомиться.
— Сейчас многие рок-музыканты стали ходить в церковь. Вообще, какое место занимает религия в жизни и творчестве группы ЧАЙФ?
— В группе ЧАЙФ есть два крещеных человека. И я знаю, что у них под футболкой висит крестик. Но никак это не афишируется. Я сам человек абсолютно не церковный. Причем это не значит, что я неверующий человек, именно не церковный. Если людям необходима церковь, если им становится от этого легче, я не против, что они ее посещают. Людям необходимо ходить на концерты классической
— А приметы у вас есть какие-то? Когда домой возвращаетесь, в зеркало смотритесь?
— Да! Не понимаю почему, но вот верю. Я знаю, что у моей жены бабушка обладала, безусловно, способностями провидицы, заговоры знала и прочие штучки. У моей жены это тоже есть — я точно это знаю. Она несколько раз мне говорила: «Ну, посмотри в зеркало»,— и я к этому так привык, что если вернулся, что-то забыл, обязательно смотрю в зеркало. Я склонен этому доверять, не хочу даже объяснять почему, зачем. Просто — есть, работает.
Я понимаю, что многие вещи люди сами себе придумывают. Мы вот себе придумали, например, что до конца полета все билеты остаются у каждого в кармане. И только в конце полета мы их Илье Спирину отдаем. Хотя, по идее, прошли контроль и можно их собрать, но такая уж у нас примета: билеты, только когда приземлились, отдаем. Такой своеобразный ритуал.
Все это уже как традиции такие, которые надо чтить, знать, что это работает вот так. Паровоз идет — из трубы дым валит, я не очень понимаю, как там на самом деле работает его паровая машина, но если дым из паровоза идет — значит, паровоз работает.
— Перед концертом что-нибудь делаете, чтобы концерт прошел хорошо?
— Да 40 грамм вискаря выпьем да и пойдем. И будет хорошо.
— А вообще, как складываются у ЧАЙФовотношения с алкоголем?
— Ну, в группе у всех разное отношение к алкоголю. Я люблю алкоголь. У меня с ним хорошие нормальные отношения. То есть у меня достаточно уверенные тормоза, очень сильно выпившим меня редко кто видел, бывает, но очень редко. В принципе, я рюмку, две, три, два-три бокала вина с удовольствием выпиваю, мне нравится ощущение легкого опьянения.
— Вас часто узнают на улице?
— Да, бывает, в последнее время удивительно часто, мне даже самому кажется это странным. Вроде идешь, зима, воротник поднят, шарф намотан, шапка под самые глаза — все равно люди узнают. Подходят, говорят: «О, Агата Кристи — клево», или в самолет садимся: Чиж с нами летит, Чиж.
— Был какой-нибудь курьезный случай, связанный с неузнаванием?
— Вот что-то сейчас такое вспоминается... Было такое. Я говорил с человеком, а он не понимал, что я ему за странные намеки такие делаю, почему он мне должен сделать какое-то исключение, привилегию. Я сейчас уже не помню, кажется, это с каким-то инспектором ГАИ было.
— Раз уж пошла автомобильная тема. Когда вы впервые сели за руль?
— В первый раз за руль я сел, когда мне было лет восемь. Хватило у меня ума с друзьями открыть дедушкин 401-й «Москвич», снять его с ручника, катнуть под горку и запрыгнуть туда всем. Как мы будем тормозить, об этом никто не думал. В общем, мы, конечно, никуда не въехали чудом, кто-то из взрослых парней запрыгнул на ходу, дверь открыл и затормозил.
Потом я достаточно много ездил, когда у нас в семье был «запорожец» горбатый. Прелесть этого автомобиля была в том, что его было настолько не жалко и там настолько нечего было сломать, что когда мы приезжали куда-то на природу, в лес, то мне отец просто давал ключи, и я по лесу, по всем этим полям, просекам ездил. У меня было духовое ружье, и я там играл в разведчиков, в партизан, во все, что угодно, и ездил на машине. Сестру свою вовлекал в эти игры, кого-то еще из ребят, из друзей. А ездить на своей машине я начал уже достаточно поздно, на этом же 401 — «Москвиче», который я у дедушки угнал, он мне по наследству достался. Я на нем ездил два года без прав, без документов, безо всего. И потом в 35 лет, то есть 11 лет назад, мне подарили надень рождения такой старенький, 83-го года, «Мицубиси Паджеро». Он до сих пор у меня в семье есть, на нем дочь сейчас ездит.
— А сейчас какая у вас машина?
— У меня «хонда», не новая тоже, 98-го года. Я очень спокойно отношусь к автомобилям, для меня автомобиль не является, как бы это сказать, средством самоутверждения, я не считаю, что машина — это статус, что у артиста должна быть какая-то определенная машина. Какая есть — такая есть, она меня устраивает. Туда может запрыгнуть собака, мы можем туда набиться всей семьей, поехать на дачу. Непроходимых дорог там нет, а вот по тем заносам снежным, которые наметает, она вполне нормально проходит. При этом она достаточно комфортная и мягкая для езды по городу. И главное, их очень много, она не бросается в глаза совершенно. Я в городе растворяюсь.
— То есть вам не нравится быть на виду?
— Я стараюсь лишний раз не обращать на себя внимание. Меня тот уровень популярности, который есть, вполне устраивает, я бы даже немножко убавил.
— Вы скорее лихач или, наоборот, очень аккуратно водите?
— Не-е, я не лихач, я очень размеренно вожу. Но иногда бываю невнимателен. Задумаюсь о чем-то и могу забыть, куда я еду. Проехал уже три квартала — и понимаю вдруг, что мне надо было три квартала назад повернуть. Я могу проворонить какой-то знак, пересечение главной дороги с не главной. Я не скажу, что моя езда идеальна, но она не от безбашенности, не оттого, что грубо езжу, я не грубо езжу, я, скорее, невнимателен.
— А на большие расстояния ездили?
— Нет, далеко я не люблю, дальше 500 километров не ездил никуда. Один раз вот «паджеро» из Москвы гнал. Это было полторы-две тысячи километров.
— Вы сказали, что со своей женой познакомились на уроке физкультуры. Каково ваше отношение к спорту? Занимались, занимаетесь?
— Я занимался в детстве. К спорту как к физической культуре я, конечно, отношусь очень хорошо. Это и для здоровья полезно, и такое снятие напряжения, особенно игровые виды спорта. Да и любой вид спорта, когда человек переключается на что-то, любая тренировка такую хорошую измотанность тебе дают. Профессиональный спорт — это, конечно, немножко другое, профессиональный спорт — это не мое. Мы все время говорим, что профессиональные музыканты — это то же, что профессиональные спортсмены, только им ничего нельзя, а нам все можно. В принципе, иногда бегаю вечером с собакой. На собаку это производит фантастическое впечатление. Обычно мы с ней гуляем медленно, а тут я начинаю бежать. И она первые метров сто бежит весело, а так как собаке уже десятый год, потом она начинает забегать вперед и смотреть, все ли нормально с хозяином? С чего это мы вдруг бежим, не гуляем. Гантели у меня есть. Я физкультурник — не спортсмен.