Открытые файлы

Шахрин Владимир Владимирович

— В песнях ЧАЙФавсегда доминировал лирический момент...

— Да, я думаю, что у нас все больше и больше становится именно лирики, и у меня пишется именно лирика. Меня за это критикуют, но мне это кажется интересней. Когда это получается естественно, то это вполне нормально, это же часть жизни. Мы для себя давно решили — отличием группы ЧАЙФ всегда было то, что ЧАЙФ — натуральный, естественный продукт. Вот какие есть — такие и есть. Мы никогда и не собирались придумывать себе концепций на следующий год, как мы дальше будем развиваться. Как сорняки растем.

— Рок-н-ролл для тебя работа или прикол, как спел твой коллега по цеху Константин Кинчев?

—

До сих пор каждый день бренчу дома на гитаре, и мне это нравится. Песни пишу не потому, что нам нужно выпустить альбом. Бывает, приходится заставить себя собрать вещи, ехать в аэропорт и лететь на гастроли. В такие моменты понимаю, что быть музыкантом — это тяжелый труд. Но делаешь шаг на сцену — об этом забываешь. Сцена доставляет мне удовольствие. Иногда тяжело — из самолета в самолет, каждый день другой город, иногда изматывает запись в студии. А концерт — вышел на сцену и отыграл два часа — это в радость.

— Скажи, а ты... не зря живешь? И если не зря, то как ты это понял?..

— Когда подходят люди, говорят, что именно эта песня им помогла, что именно с ней у них связано что-то особенное в их жизни, когда видишь залы, хором поющие твои слова, объединенные тем, что мы называем оранжевым настроением... Я думаю, это многого стоит. Я не знаю, правильно ли я живу, но у меня есть уверенность, что не зря эту землю топчу. И главное, есть ощущение, что еще мы можем сделать немало.

— Ты начинал свой трудовой путь на строительной площадке. Кем бы сейчас был, если б остался там?

— Наверное, я бы уже не работал монтажником домостроительного комбината. Играть в простого парня мне бы все-таки надоело. Может быть, я занимался бы строительством в более частной конторе и в немножко другом амплуа. Но мы говорим о случае, если бы вообще не было группы ЧАЙФ. Если же представить, что сейчас вдруг не станет группы ЧАЙФ, я уже вряд ли вернусь к строительству, наверняка это уже будет работа так или иначе связанная с шоу-бизнесом.

— А что, подстраховочного, скажем так, дела ни у кого из вас нет? Магазина бытовой техники или парочки ресторанов «В гостях у ЧАЙФа»? Или... линии по производству косметики «Красота от ЧАЙФа», например?.. Здесь или в каком-нибудь другом городе страны?

— Наверное, мы бы могли открыть какой-то клуб или кафе. Мы иногда мечтаем об этом, придумываем, как это могло бы быть. Но жизненный опыт в нашей стране показывает, чтобы твое дело было таким, как ты хочешь, необходимо твое личное присутствие, а сейчас наше основное дело — это ЧАЙФ. И потом... Мы так бережно и так непросто вынашивали наше имя, что не хочется сейчас делать из этого бренд, подразумевающий еще что-нибудь, кроме музыки.

«Cosmopolitan– Урал», # 1—2/2005

Интервью для Zvuki.ru

Еще одного участника исторического концерта, состоявшегося 16 мая 1992 гада во Дворце спорта «Крылья Советов», довольно тяжело выловить для беседы. В первую очередь потому, что живет он далеко от обеих столиц, Москвы и Санкт-Петербурга, хоть и нередко в них появляется с концертами, ну, а во-вторых, потому что концерты эти проходят и во многих других городах. Вот и сейчас удалось перехватить лидера самого заслуженного уральского коллектива в «Шереметьево» буквально в перерыве между самолетами, один из которых доставил группу ЧАЙФ из Минска, а другой должен был вернуть их в родной Екатеринбург. Итак, на сей раз своими воспоминаниями о проекте «Все это рок-н-ролл» и взглядами на сегодняшнюю ситуацию в рок-музыке делится ЧАЙФовский лидер Владимир Шахрин:

В. Ш.: Это был такой момент, когда мы достаточно «плотно» познакомились с Гариком Сукачевым, с Бригадой С, у нас было несколько концертов совместных, поэтому нашли общий язык и замечательно проводили время.

Когда Гарик начал писать альбом «Все это рок-н-ролл», из которого, собственно, «ноги растут» у этого концерта, то он решил сделать одну нашу песню — «Поплачь о нем» — так что вначале была работа в студии, на записи альбома. И вот, когда он пригласил меня в студию, чтобы спеть второй голос, и я услышал фонограмму, я впал в легкий ужас! Я ему сказал: «Как же так, Гарик? Что же ты наделал? Почему «дудки трубят, флаги поднимаются, барабаны бьют»? Военный парад надо принимать под эту песню! Это же была тихая баллада!» А он мне: «Ты ничего не понимаешь — это гимн, самый настоящий! Он должен звучать именно так! А ты в своих песнях ни хрена не понимаешь!» Я не согласился, но он меня своим авторитетом задавил и убедил, что такая версия прочтения этой песни тоже имеет право на существование.

Естественно, когда был концерт, я был приглашен как участник этого альбома, поскольку это была как раз его презентация. Я могу сказать, что запомнилась какая-то удивительно теплая атмосфера этого концерта. Я не очень хорошо помню сам концерт, не помню даже, в какой гримеркс был — ощущение такое, что была одна гигантская гримерка на всех, в которой все и тусовались. Совершенно точно помню, что это был день рождения Шевчука, и мы все бегали — я, Димка Гройсман, Гарик, еще кто-то был — выбирали ему подарок, и нам казалось, что ему тогда нужна была очень серьезная поддержка. Мы нашли в антикварном магазине икону, проконсультировались, чтобы это все было уместно, и вот эту икону ему и подарили на день рождения от всех нас — тогда реально все скидывались деньгами на этот подарок. Мне это запомнилось хорошо, как мы все вместе бегали, искали... такая забота друг о друге удивительная!

Когда же мы вышли на сцену играть песню в этом варианте, то она мне даже понравилась, и я понял, что в такой праздничной, приподнятой и светлой обстановке именно эта трактовка попадает «в жилу»! С тех пор мы изменили аранжировку и играем ее очень близко к тому звучанию, что было придумано на пластинке «Все это рок-н-ролл».

— А сама песня «Все это рок-н-ролл»?

В. Ш.: Это очень смешно было! Когда записывались на студии — это уже было роскошно, потому что столько людей собралось, и звук был отличный, здорово! Но самое интересное было на съемках клипа...

— Ты там в кадре в основном с Джоанной Стингрей...

В. Ш.: Ну, не знаю, так получилось — видимо, она нашла наиболее трезвого человека (смеется). Сама она человек непьющий и, видимо, меньше всего подвоха ожидала от меня, прицепилась и держалась!

Была придумана идея, что мы едем в какой-то порт, на песчаные отвалы, и будем по ним, как «генералы песчаных карьеров», ходить и петь! (улыбается). Часа два всех собирали... ну, а когда собирается вместе такое количество музыкантов, то, естественно, кто-нибудь обязательно произнесет «роковую» фразу: «Ну, что? Может, понемногу?..» А период тогда был пьянства достаточно активного, никто еще о своем здоровье серьезно не задумывался... В автобусе начали выпивать, приехали в порт — набежали тучи и пошел дождь! Снимать было абсолютно невозможно, и решили переждать, когда дождь кончится. Ждали часа два в автобусе — за эти два часа сбегали еще раз пять, наверное! Те, кто за эту съемку отвечал, уже не помню, начали впадать в тихую панику, потому что было ясно, что каждые 15 минут отдаляют нас от конечного результата в беспросветную даль! Закончить становилось все нереальнее, потому что люди уже совсем расклеивались. Тогда моментально позвонили на какую-то студию документальных или научно-популярных фильмов и срочно решили снимать в павильоне. Приехали в этот павильон, там обнаружили какие-то декорации — часы, стена кирпичная, что-то еще — заплатили кому-то денег и внедрились в эту абсолютно чужую декорацию (смеется). Мы еще посидели в буфете этого «научфильма», помню, что Шатл (Андрей Шаталин) хвастался новой гитарой, полуакустической, а Костя брал ее и показывал новую песню, по-моему, «Дурень».... И когда сказали, что нужно выходить на съемку, то народ-то был очень пьяненький, и фразы свои уже с трудом вспоминали! Но вот это ощущение — «плечом к плечу» — оно в кадре, безусловно, есть!