Открытый брак

Джокер Ольга

— Как перелёт? Ты голодная?

Раскрываю объятия, прижимаю к себе. Глажу по распущенным волосам и спине. Киваю в знак приветствия Наилю. Отвлекаюсь.

Мышка уже взрослая девочка — ещё чуть-чуть и догонит меня по росту, но она до сих пор активно проявляет любовь и нежность.

— Немного. Я купила тебе сувениры, мам. Дома посмотришь.

Дочь отрывается и замечает во дворе новых подруг. Переключает внимание. Взмахивает рукой, убегает. Оставляет меня и Наиля один на один. И я совру, если скажу, что ни капли не волнуюсь

по этому поводу.

— Привет.

Подхожу ближе. Поднимаю взгляд и задерживаюсь дольше, чем на секунду. Выглядит, как и всегда, отлично. Правда, кажется, что за работой и поездками немного похудел. Не критично — ему очень даже идёт.

— Здравствуй, Поля. Возвращаю ребёнка в целости и сохранности — как и обещал.

Это наша первая личная встреча после разрыва. До этого времени нам легко удавалось решать вопросы исключительно по телефону. Не специально. Не то, что бы мы друг друга боялись, просто так получилось. И всех всё устраивало.

— Я даже не сомневалась.

По прошествии времени ситуация воспринимается не так остро. Все страсти улеглись. Мы пришли к общему взаимному решению. Дочь счастлива, не обделена. Мы друг друга отпустили.

Наиль прячет руки в карманы штанов и неприкрыто разглядывает меня.

Странно, да? Ни прикоснуться, ни поцеловать… Родные, но уже чужие…

Мне тоже, Иль. Но уже легче, честно. Не болит, не давит. Не кровоточит и не терзает. Будто сложился один важный, но недостающий пазл.

Вскидываю бровь. Транслирую, что хватит уже пялиться. Посмеиваюсь. Я не изменилась, но на всякий случай кручусь вокруг своей оси, дав как следует рассмотреть.

— Красивая?

Наиль усмехается. Ладно, может и изменилась, но самую малость. Добавила пару светлых прядей. Загорела. Скинула два килограмма. В целом, довольна собой. Работаю. Совершенствуюсь. Успешно прошла испытательный срок в рекламном агентстве. Счастлива. Надеюсь, и он.

Впрочем, я ничуть не сомневаюсь в этом. Рывок за рывком. Ни шагу на месте. Успехи ошеломляют. Если бы мы продолжили быть вместе — то многое пришлось бы вычеркнуть из планов, поправить и скорректировать, а я хотела бы, чтобы Наиль не оглядывался на семью и ни в чем себя не ограничивал. Жил полноценно. Возможно, впервые за десять лет. Потому что, как никто другой, это заслужил.

— Очень, Поль.

Я киваю и нервно перебираю плетёный ремешок на сумке. Чем ещё унять эмоции не знаю. Разве что перевести тему.

— Как всё прошло?

— Всё было супер. Правда, в дороге Марину немного укачало, но справились без таблеток.

Такое бывает. Не часто, но всё же. Я подстраховалась на этот счёт и собрала дочери целую сумку с лекарствами.

— Обычно ей помогают мятные конфеты. Одну под язык — и через пять минут проходит.

Уголки губ Наиля слегка дёргаются вверх. Он тут же гасит эмоции и становится серьёзным.

— Я в курсе, Поль. У нас с собой были —

те, что ты положила.

Господи. Кому я вообще раздаю эти советы и инструкции? Лучшему в мире отцу? Если откровенно, то в некоторых моментах Саркиев даже собраннее меня. И не могу сказать, что я об этом как-то резко позабыла.

Отворачиваюсь, ищу глазами ребёнка. Перелёт был недолгим — чуть больше двух часов, но уже поздно и темнеет, а Мышка наверняка не ужинала. По случаю приезда я как раз приготовила картофельные лодочки с мясом и сыром.

Жестом руки подзываю Марину к себе. Обещаю, что с завтрашнего дня будут прогулки и подруги, а сейчас нужно домой.

Дочь немного протестует, когда я пытаюсь стоять на своем, но всё же сдается, потому что желание показать сувениры — значительно перевешивает.

— Я донесу…

Наиль не отдает мне ни рюкзак, ни чемодан. Заходит с нами в подъезд и в лифт.

Щёки горят. На шее красные пятна. Я остаюсь жутко недовольна собой в отражении зеркала.

Нет ничего удивительного в том, что Саркиев захотел подняться. Это и его квартира тоже. Пусть он оставил её для нас, но юридически имеет полное право находиться в ней в любое удобное время.

Сняв обувь в прихожей, критически осматриваю обстановку. Я вернулась в столицу буквально сегодня утром. Хотела заказать клининг, но все известные мне компании были заняты, поэтому пришлось управляться самостоятельно. Вымыть пол, окна и вытереть пыль. Всё лето квартира пустовала, поэтому фронт работы был довольно большим.

— Останешься с нами на ужин?

Я задаю вопрос и тут же прикусываю язык. Это дань вежливости — не больше. И только потому, что у нас сохранились замечательные отношения.

Но звучит почему-то двояко. Мне не нравится.

Наиль замирает на пороге прихожей. Смотрит на часы. Затем на меня и на дочь. Наверное, торопится — его ждут. И я не могу сказать, что хочу, чтобы он остался. Скорее нет. Нам это уже не нужно.

— Пап, давай! — подхватывает идею Мышка. — Ты же тоже обожаешь картофельные лодочки…

Устоять перед дочерью сложно. Пронзительная просьба, касание руки и поцелуй в щёку — и всё, Наиль растаял и поплыл.

— Мойте руки и проходите на кухню, — командую. — Я быстро переоденусь и вернусь.

Иду в спальню. По дороге расстёгиваю боковую молнию белого длинного сарафана. Переживаю, будто школьница.

Два с половиной месяца ничего подобного не было. Я жила с чётким убеждением, что держу ситуацию под контролем. Мы поступили так, как правильно и нужно, ради себя и дочери. И тут вдруг откат. И чувства в клочья.

Я прихожу на кухню раньше, чем Маришка и Наиль. Сервирую стол, зажигаю свечи. Достаю из духовки ещё дымящийся ужин.

— Мамуль, это тебе. Сувенир. Я долго думала, что привезти из Вены, а потом папа показал крутой фирменный магазин, где делают изделия ручной работы — и нашла то, что нужно.