Открытый мир

Хорошко Евгений Алексеевич

Я ведь тоже умел высоко прыгать, на самом деле. Только такой причудливой траектории, я бы в жизни не добился. Крылатая ракета, блинский же блин!

Приземлившись на пол, Тимоха выпрямился из кувырка и тут же оказался рядом с обморочной блондинкой. Резким движением вздернув её тело с пола, он перекинул её через плечо, словно пушинку, и торжествующе оглянулся в мою сторону.

Только теперь я во всей полноте осознал коварство всего его замысла. Он собирался, похоже, сигануть наружу через окно четвертого этажа и быть таков. С ним также отправлялась симпатичная девка, а вот

обормот с веником оставался брошен на растерзание злобному мне. Не то, чтобы я взялся бы за такое неблагодарное дело, как растерзание бесполезного тела, или что мне с ним делать положено?

Однако скорость принятия решения внушала мне уважение. Как он быстро нашелся.

— Э-э? — опешил я от такого расклада, — Ты не попутал ничего, молодой человек?

Расплывшись в идиотской ухмылке во всю прыщавую рожу, Тимоха всем своим видом показал, что ничего он не попутал. Более того, всю дорогу так и мечтал поступить, как сейчас. А я ему, как раз подвернулся.

С какой-то стороны, я его понимал, как мужик мужика. Путешествовать с молоденькой блондинкой вдвоём всегда приятней, чем с той же блондинкой — и её парнем. Лучше только с двумя блондинками, эх. Оставили меня без гарема, сволочи.

— Виктор, он собрался похитить бедную девушку! — возмутилась Нора настолько натурально, что я ей почти поверил. Скорее всего, опять подбивала меня свирепствовать в драке. Она часто меня пеняла, что метаморф я вышел излишне мирный.

Как пушистый котенок! Со щупальцами, конечно, но всё же. Не с тентаклями какими.

Я вытянул правую лапу вперед, прицеливаясь. Из неё, под огромным давлением воздуха, выстрелила тончайшая игла. Не люблю я тратить биоматерию, тем более настолько плотную, как прочные кости. Ещё больше терпеть ненавижу я их отращивать в режиме цейтнота. Но другого способа достать шустрика, у меня сейчас не имелось.

Парень уже выбил кухонное окно боковым ударом ноги, причём само движение выглядело для меня смазанным, как подёрнувшееся помехами изображение. От укольчика он, впрочем, не убежал. Игла пробила ткань синих джинсов, и вонзилась ему в ягодицу как раз тогда, когда он ставил ногу на подоконник.

Во мне явно умер успешный медбрат. Любая дурка оторвала бы меня с руками, ведь пациент принял лекарство от обострения, даже не пикнув. И не потому, что был надежно зафиксирован или был жутко запуган. Он даже не заметил укола, похоже. Чего не скажешь о самом яде.

— Ар-ха! — заорал Тимоха, панически оглядываясь назад. В тот самый момент, когда он собрался встать на подоконник обеими ногами, мышцы его подвели. Рухнув на пол вместе со своей ношей, он оперся на ладони, подволакивая ноги за собой.

Ну да, подумал я. Выше пояса паралич не должен был добраться.

— «Ни баись», — я ухмыльнулся во всю ширину крысиной морды, — Бить не буду. Сильно, то есть, не буду.

Что собирался ответить мне Тимоха, осталось неизвестным. На вечеринку подвалило ещё одно действующее лицо.

В столь любезно выбитом проёме окна, внезапно появился Форточник.

И без того, что эти существа в моё прошлое пребывание на Земле были самыми пакостными, так этот конкретный экземпляр

ещё и оказался папочкой всех форточников, судя по его размеру. Тварь энтропии, похожая на натянувшего на себя чёрное покрывало амбала, мее-еедленно забиралась внутрь, по своему обыкновению изображая ленивца.

До поры до времени изображая, конечно. Уж я-то помнил, что мышцы форточника способны на взрывные усилия, позволяющие ему прыгать издалека, и душить в своей хватке кого угодно.

Сначала на подоконник опустилась когтистая и длиннопалая лапа, похожая на облитую чёрным битумом деревянную ветвь. Она напряглась, и спустя несколько секунд в проёме показалась и голова твари. Не имевшая шея, она словно росла напрямую из трапециевидных мышц, как небольшая выпуклость между плеч. Лишь изредка моргавшие, обсидианово-чёрные глаза без зрачков позволяли её выделить на фоне прямоугольного и плоского туловища.

Едва в её поле зрения оказалась наполовину беспомощная компания, медлительность твари, как рукой сняло. Слитным движением подтянувшись и опустившись всеми четырьмя лапами на подоконник, монстр приготовился к прыжку.

Описать обстановку можно было единственным ёмким словом, но оно было матерным.

Его я и произнес, кидаясь наперерез.

Глава 5

Тимоха заорал, едва форточник спрыгнул на пол и зашагал в его направлении с неумолимой уверенностью опытного хищника. Тварь энтропии безошибочно определила самую боеспособную цель и двинулась сразу к не… стоп. Чего я несу? Самый грозный здесь я!

Я издал боевой крысиный клич, прыгая на сближение с врагом. Сколь бы опасен я ни был, таких прыжков мне надо было сделать ещё три или четыре. Тяжело двигаться, когда у тебя двадцать сантиметров в длину, не считая хвоста!

Опрометчиво не обращая на меня внимание, форточник резко рванулся вперед и разминулся с моими изготовившимся к удару в прыжке когтями. Сказал бы, что уклонился, но поскольку монстр меня начисто игнорировал, то я просто пролетел мимо, как фанера над Парижем. Меня такое пренебрежение неимоверно злило, так что я тут же оттолкнулся от подоконника, собираясь идти на второй заход.

К чести Тимохи, он показал чудеса ловкости даже сейчас, двигаясь с опорой на единственную руку. Растопыренной пятернёй оттолкнувшись от пола, он упал на полметра дальше того места, где оказалась тварь энтропии. Лишь это позволило ему избежать удушающей хватки.

Не замедлившись, монстр двинулся вперед к цели. Второй рукой Тимоха так и продолжал цепляться за тело бездыханной блондинки и выставил его впереди себя в роли живого щита. Вряд ли он мог придумать что-нибудь лучше этого — я с неудовольствием признал.

Бессознательная девушка показалась форточнику недостойной ударов когтей, и лишь это её спасло в тот момент. Монстр благодаря неожиданной помехе задержался на несколько секунд, которые в скоротечной схватке считались за вечность. Даже я успел приземлиться и развернуться после неудачного броска. Теперь форточник смотрел на меня спиной и шансов промаха у меня не осталось. Это внушало некоторые надежды на успех, с моей-то удачей…