Открывая дверь
Шрифт:
Окружённый надежной стеной и готовый к отражению замок находился в осаде. Тэн Эдвин Ратленд каждый день ждал штурма и надеялся, что гонец, чудом проскользнувший сквозь ночные посты норвежцев, уже доставил письмо в замок Тамуэрд находящийся в Ноттингеме столице Мерсии элдормену Этельреду второму. Через пять лет после начала его правления Мерсия приняла верховную власть Уэссекса. Этельред II женился на Этельфледе, дочери Альфреда Великого, короля Уэссекса, и сейчас, когда Этельред II уже несколько лет был серьёзно болен и практически не вставал с постели фактически она правила королевством. О том, что гонец сумел пройти известила стрела с красной лентой, пущенная им обратно, хотя ему ещё нужно благополучно добраться и пока Этельфледа отправит королевский фирд уйдёт уйма времени. Никогда прежде ни норвежцы, ни датчане не осаждали замков, – «Это новая тактика или ждут подкрепления» – Эдвин стоял возле узкого окна-бойницы замка и задумчиво смотрел вдаль, в глубокую беззвёздную ночь. Они приходили Северным морем на своих драккарах и, оставляя флот под охраной на восточном побережье внедрялись на их владения. Грабили, убивали и насиловали, захватывали земли и увозили на своих кораблях, для продажи, в рабство, оставляя за собой только горе и пепел. Король Уэссекса Альфред уже не раз давал отпор викингам выигрывая битвы, но приходили новые корабли и набеги продолжались бесконечно. До тех пор, пока не появились викинги, семь королевств на британской земле жили как семь пауков в огромной банке – и даже не задумывались о единстве. Сейчас находясь в состоянии перемирия, англосаксы, возможно, стояли на пороге объединения всей Британии, во имя одной общей цели, вернуть утраченные части своей территории. – Отец! – Эльфвина неслышно подошла к Эдвину – Вестей не было?
– Ничего- тэн медленно повернулся к дочери- не спишь? Ты ходишь, как твоя мать, также тихо, о Кене переживаешь? – Может в плену? – Узнаем, придёт время, а пока нам остаётся только ждать и молиться, чтобы эти выродки ушли. Надо полагать всё решится в ближайшие дни. Они понимают, что могут войска подойти. Детская привязанность Эльфвины к Кену со временем переросла в нечто большее, и она семнадцатилетняя, милая девушка всё чаще стала задумываться о чувствах, которые испытывала к нему. Может это и есть любовь? Она скучала по Кену. Воображение, против её воли рисовало печальные картины-, как он лежит пронзённый в грудь вражеской стрелой на холодной земле или опутанный цепями сидит в плену, весь израненный, обречённо склоняя голову. Она гнала ужасные ведения от себя, но они стали настигать её во сне, вновь и вновь, и теперь Эльфвина боялась уснуть. Они молча стояли, встречая забрезживший рассвет, погружённые в свои невесёлые мысли, когда в залу замка слегка прихрамывая
– Не знаю, господин, что-нибудь придумаю, но и оставаться по ту сторону не мог, я нужен здесь, чтобы защитить замок- ответил Кен. – Хорошо, пойдём завтракать, там и поведаешь о своих похождениях, да, и отведите умыться этого чудесного ребёнка, даже не спрашиваю, где ты её нашёл – с ухмылкой произнёс тэн и направляясь в залу. Он понимал, что уступит своей любимой дочери и она выйдет за него, простолюдина, хотя уже нет. Кен приближённый, один из лучших фирда, может и тэном станет когда-нибудь, кто знает? Или эрлом? Если завтра они все не будут мертвы!
Сознание медленно возвращалось, появились смутные очертания и приглушённые звуки. Валерка пошевелился и стал медленно сползать с лошади, но тут же был подхвачен крепкой рукой норвежца. Вскоре кавалькада остановилась, и всадник грубо скинул парня.
Упав на размокшую, мягкую землю Валера тут же подскочил и побежал, но споткнувшись о чью-то подставленную ногу упал, проехав с полметра по мокрой траве. Один из воинов, сняв с лошади верёвку, под общий смех и возгласы на непонятном языке, схватив его за ворот поволок к ближайшему дереву, привязал и удалился, оставив пленника в полном недоумении. «Кто они такие?» – гадал Валера, одолеваемый страхом и надеясь, что это лишь неудачная шутка или розыгрыш – «Куда мы попали? Если это кино, то, где камеры?» Он безуспешно пытался освободить руки и ноги, привязанные к дереву. Не давали покоя мысли об оставленной им младшей сестре. Он надеялся, что Юлька нашла людей и они помогли ей. А мама, она ведь ждёт, а если…? .... Бесконечные «если», «или», «кто?», «где?» .......вопросы, вопросы.................без ответа! Тем временем норвежцы разбили лагерь вблизи замка, на огромной поляне, кормили лошадей, разжигали костры, на которых жарили мясо, ели, пили эль и пели, как показалось Валере, песни без определённого мотива. Позже к нему подошёл тот самый огромный дикарь, что связал его и громко говоря на своём языке кинул Валере кусок мяса и поставил большую, деревянную кружку, наполненную белой, мутной жидкостью. Затем перерезал верёвки и пьяно улыбаясь ткнул себя в грудь: – Викар!
– крикнул он: – Викар! Валерка жадно накинулся на еду. Захмелев от выпитого эля и несмотря на недобрые предчувствия, неожиданно уснул. Спал он как убитый. На рассвете проснулся, посмотрел на серое небо и почувствовал, что руки и ноги его свободны. Бежать не получиться, он находился в самом центре лагеря этих диких “ актёров” и их было слишком много, чтобы незаметно ускользнуть. Оставалось только наблюдать и ждать подходящего момента. Ближе к полудню часть норвежцев переместилась вплотную к замку выставив вокруг посты с приготовленными кострами для ночного караула, а вечером снова был пир, зажглись костры красиво мерцая на склонах вокруг замка, лилась рекой мутная «весёлая жидкость» , песни, пьяные крики, стычки – всё слилось в один сплошной гул и это безудержное веселье на фоне отчужденного, объятого густым холодным туманом неприступного замка казалось неестественным и неуклюжим. Величественная атмосфера с её сумеречным пейзажем и низким таинственным небом располагало к достойному спокойствию и неторопливым мыслям. И в эту ночь, после выпитого эля, Валерка крепко спал, без снов, словно опустился в омут с чёрной водой и неожиданно вынырнул на рассвете с больной головой и дикой жаждой. Вчера он пытался отказаться от выпивки, но Викар, с улыбкой, поднёс огромный кулак и его носу и сунул деревянную кружку с пойлом. А потом всё завертелось и ему стало хорошо и весело, и он от души смеялся вместе с ними ни разбирая ни слова и вообще ничего не понимая. Так продолжалось, наверное, неделю или меньше, он потерял счёт времени и, кажется, превратился в дикаря, мылся и стирался в речке, зубы чистил травой и выбросив свое рваное пальто надел подаренную Викаром тёплую тунику, подпоясав её ремнём. Этим вечером выпив неимоверное количество эля, норвежцы стали о чём-то громко спорить и ругаться. Но поднятая рука, Конунга заставила всех замолчать. Хриплым голосом, не молодой вождь, громко выкрикивая слова выбрасывал руку с мечом вверх и войско громко повторяя за ним поднимали вооружённые копьями и топорами и руки к небу. Валерка, оказавшись их за спинами огляделся, прикидывая как незаметно улизнуть или ещё подождать? Он догадался, что они собираются нападать на Замок и вопреки здравому смыслу ему очень хотелось посмотреть на это зрелище, со стороны, конечно. Уже стемнело, когда войско было готово к атаке и ожидая приказа громко кричали, отхлёбывая эль из деревянных, огромных кружек. Лошади и пару десятков викингов вместе с Валеркой остались охранять лагерь, затушили костры и разошлись постами по кругу. Один из них неуверенной походкой подошёл к Валере и схватив за рукав потащил за собой, что-то выкрикивая на своём отрывистом языке.
Норвежцы напали следующей ночью, пьяные и безумные, уверенные в своей дикой, безнаказанной силе. Они бежали к крепости размахивая горящими факелами и беспорядочно стреляя из луков, зажженными стрелами и трофейных арбалетов. Многие несли с собой приставные лестницы и верёвки с абордажными кошками. Замок молчал. Тэн Эдвин спал, когда в его покои ворвалась взволнованная дочь: – Отец, отец, вставай! Началось! Кен уже на стенах! – Собери всех детей и женщин – Эдвин, несмотря на возраст, резко вскочил с кровати.
– Идите в проход, провизию и воду возьмите, я знаю, как сделать, чтобы его не было видно, быстрее! – А, как же тайна прохода? – Эльфвина испуганно смотрела на отца. – Не до секретов теперь, да и знай, что сидеть возможно придаться долго, я думаю, если замок захватят, на той стороне никого не будет, сможете уйти. Всё пошевеливайся дочь! Бог с нами! На выходе его ждали двое людей из фирда. – Не начинаем без Вас, господин-они направились к стенам. В городке суматоха, женщины с детьми, вооружённые кто-чем мужчины, отвязанные лошади, стоны раненных шальными стрелами, плач детей и крики – всё смешалось в один сплошной гул. Горело, пахло дымом и приближающейся смертельной опасностью. На стене у каждой бойницы три лучника, огромные пачки стрел, длинные остроги и крупные камни. Тэн особенное внимание всегда уделял лучникам. Это были тренированные с детства люди с особыми привилегиями и непомерно сильными руками. Были и такие, кто делал в минуту не менее пятнадцати точных попаданий. Луки использовались только валлийские и был разный выбор наконечников, но чаще они выбирали так называемый «бодкин». Он легок в изготовлении и имеет большую пробивную силу. У Эдвина не было воеводы, он сам всегда возглавлял свой фирд доверяя отдельные группы своим преданным друзьям, которых знал ещё с детства. Один из них Виглаф, пренебрегая вражеские стрелы, стоял на возвышении восточной стороны над главными воротами и ждал, когда норвежцы начнут переходить ров. Тэн быстро обошел всю стену. На севере Эгберт, на востоке Креода, а на западе Этельстан и Кен. – Виглаф! – начинайте без меня-крикнул Тэн и быстро направился обратно. –«Ну всё, готовы, тяжело придётся, но бог с нами»– думал Эдвин спускаясь вниз проверить как справилась дочь, закрыть и замаскировать вход. Он не успел. Стрела, пущенная сильной рукой викинга, нашла свою цель навсегда остановив могучее сердце Эдвина Ратленда Разумного. Так окрестили его подданные, за ум, справедливость и доброту. Тэн упал возле входа в свой замок, не дойдя до двери пару шагов. Кто-то заметил, подбежал, и по всему городку меняя голоса мгновенно разлетелась горькая весть «Тэн Эдвин мёртв»! Через несколько секунд упругим свистом на нападавших обрушился шквал стрел смертельно охлаждая дикий пыл викингов. Атака ненадолго захлебнулась и возобновилась с ещё большим напором и злостью. Часть врагов уже преодолели ров по брёвнам и трупам соплеменников пытаясь поняться по лестницам. С тыла, за рвом, их поддерживали норвежские лучники. Неожиданно получив серьёзный отпор, они, быстро организовавшись вели прицельный огонь уничтожая лучников. В отличие от мерсийцев, у которых большая половина мужчин, кроме, конечно, людей фирда, были обычными крестьянами, викинги же пришли воевать и довольно сносно владели всем имеющимся оружием, а одним зачастую виртуозно. Защитники кидали огромные камни и острогами отталкивали лестницы с висящими на них норвежцами. Но всё же некоторым уже удалось попасть на стену и даже спуститься вниз, где были встречены мужчинами из ополчения, кто успел с семьями уйти за стены замка и жившие здесь, в городке. Вооружённые топорами и всевозможными самодельными палицами они с особой жестокостью били пришедших забрать их землю, сжечь дома и увести женщин и детей в рабство. Бой продолжался всю ночь, уже рассвело, пасмурным моросящим небом и мерсийцы были измотаны, много раненых и убитых, а викинги с фантастическим упорством, несмотря на огромные потери, продолжали наседать. Оставалось немного для того, чтобы сломить упорство защитников и вдоволь насладившись кровью, отомстить за погибших товарищей. И когда основная масса нападавших и мерсийцев сгрудились на восточной стене отчаянно колошматя друг друга, стали слышны пронзительные звуки рожков и на поляне, божьим проведением, появилась конница королевского фирда. Это было спасение! Норвежцы спрыгивали со стен, чтобы встретить врага, но они уже были обречены. Их уставших и израненных конные разметали без особого труда, а следом, пешие, добивали оставшихся у стен и в городе. Обладая неимоверной силой и опытом, дрались они остервенело, но против такого количества, хорошо вооружённых людей, были бессильны. Викингов уничтожили всех, в плен не брали, а тех, кто пытался уйти, всех догнали или почти всех. Ушли единицы, наверное.
Обзор с пригорка, куда привёл Валерку викинг, оказался отличным, и он завороженно наблюдал за происходящим уже зная, что никакое это не кино! Где он и куда попал объяснить, наверное, не сможет никто и только огромная, неприветливая луна напоминала ему, что он всё ещё живой, на своей планете, в прошлом времени или далёком, одичавшем мире будущего! Вначале он жалел, что нет бинокля, но позже понял, что смотреть в него все равно бы не смог и без него жутковато! Валера даже несколько раз отпил ненавистной браги из кожаного мешка, напоминающего резиновую грелку, который ему «заботливо» всучил уходящий Викар. Он видел всё! И последние надежды, спрятанные глубоко в перевёрнутом сознании, растворились. Это не сон! А утром, на той стороне, где заканчивалась поляна, из леса, увеличиваясь в количестве с каждой секундой, стали появляться конные с флагами, в красивых, блестящих доспехах. За ними шли пешие воины, лучники и люди в обычной одежде с палками и кольями, примкнувшие, видимо, по пути и сходу, без раздумий, феерично растягиваясь полукругом, кинулись уничтожать захватчиков, отрезая пути бегства и сопровождая свою атаку протяжными звуками рожков. Оставшиеся в лагере засуетились, принялись быстро отвязывать и уводить лошадей на западную сторону к холмам, единственному пути спасения соплеменников. Предоставленный самому себе Валерка, практически беспрерывно думающий о побеге, не знал куда направить ноги. Там враги! Здесь? Наверное, тоже, но те-то точно убьют, приняв за дикаря с юных лет, жаждущего чужих богатств и крови. Он ненадолго, присел, пытаясь унять дрожь в теле, а потом встал и медленно побрёл следом за «актёрами». Совсем скоро остатки дикарей стали отходить группами, отчаянно защищая свои, обречённые жизни и уже многие, настигаемые конницей и стрелами мерсийцев, что есть сил бежали к спасительным холмам надеясь успеть. К ним пустились, вскачь ведя с собой коней их отчаянные товарищи и Валерка, обдуваемый холодной моросью, остолбенело смотрел на приближающихся людей. Не прошло и минуты и словно, отпущенная пружина изнутри, понесла подростка как можно дальше от страшных событий. Он, задыхаясь, летел вверх по отлогому холму ни о чём не думая, как чья-то очень сильная рука в браслетах подхватила его, несколько метров пронесла над землёй и закинула на лошадь, в «привычное» для него положение. Он не видел кто это был, да и какая разница, главное подальше от смерти. Сзади слышались возгласы, крики, свист стрел, ржание упавших лошадей и звон металла, а глухой, казалось, стук копыт вместе с выпрыгивающим из груди сердцем били единым ритмом. Они перемахнули холм, маленькую поляну, но конь, поражённый стрелой в шею, захрипел и кувыркнулся, далеко откидывая мощным крупом своих наездников. Валерка, больно ударился плечом о землю, перевернулся пытаясь встать и снова упал, а рядом с глухим ударом приземлилось огромное тело дикаря. Это был Викар. Он резво подскочил и кинулся в лес, Валерка, неожиданно обрадованный появлением единственного знакомого, побежал за ним стараясь не отстать, а что происходило за спиной он не видел, не было времени
1965 г. Ейск. Россия.
На следующий день, отправляясь на поиски злополучной двери, Кирилл надел простенькие брюки и застиранную рубашку, образ простого советского рабочего дополнили серая кепка и кожаный вытертый пиджак. Нашёлся у хозяйки и фонарик- жучок. Дом он вспомнил без труда, ориентируясь по ларьку с бабой-паровозом и обходя его стороной. По дороге, увидев вдалеке, двух милиционеров быстро завернул за угол, понимая, что со своим паспортом, двухтысячного года выпуска, ночевать ему, в отделении как пить дать. Да и говорить про будущее не стоит, сразу в «весёлую» больничку отправят. А там уж, будь спокоен, «добрые» санитары позаботятся – укол, смирительная рубашка и далее по списку, «необходимого» для лечения больной души. Подвал Кирилл исследовал основательно, заглядывал в каждый угол и даже ощупывал стены, ничего. Пару раз кто-то приходил в свой сарай, копошился, и Кира, замирал в темноте, ожидая ухода обывателя. После обеда в советской «вкусной» столовой зашёл в магазин и купил небольшую фомку. До позднего вечера, он вскрывал хлипкие, больше для проформы замки, но абсолютно никаких признаков той загадочной, массивной двери не обнаружил. И так продолжалось ещё несколько дней. Потеряв надежду найти «дорогу домой» в этом подвале Кирилл принялся обходить соседние, расширяя свой круг поисков уже скорее из-за стремления «хоть что-делать» продолжая противоречить логике и здравому смыслу. Это был тупик, лабиринт без выхода! Через неделю отчаявшись найти вход в своё время, решил приостановить поиски. Нужно осмотреться, успокоиться и подумать, как дальше жить здесь без документов, работы и жилья. «Самый что ни на есть настоящий советский бомж, единственный в своём роде, из будущего»– подумал Кира и рассмеялся. «Спасибо Анна Кирьяновна приютила, не гонит, кормит и верит, неудобно, может грузчиком, где подработать, документы, наверное, не спросят!» Остановился у автомата с водой, выбрал без газа. «Как в детстве!» – опустил одну копейку. «Весь Союз с одного стакана пил и никакой заразы, да, были времена!» – вспоминал Кирилл, бездумно разглядывая доску объявлений. Стоп! «Пропали дети, подросток 14 лет, Горин Валерий и девочка 7 лет Горина Юлия». Фото! Брат и сестра, он их узнал! –«Девочка побежала за котом, парень за ней и вроде в подъезд забежали или в подвал? Именно в тот подвал! Так, так, телефон только милиции, ну да? Как ещё? Сотовых-то нет, домашние ещё редкость»– размышлял Кира, направляясь к Анне Кирьяновне:
–«Ну вот, есть зацепка» – мозг словно проснулся, вышел из заторможенного состояния, мысли опережая друг друга не давали сосредоточиться, и он подгоняемый появившейся надеждой почти бежал.
– А, ты уверен, что это они – Анна Кирьяновна возилась с готовкой на кухне: – Может, ещё стоит дверь поискать?
– Да сколько искать-то, какой смысл?
– Кирилл нервно отстукивал пальцами по столу: – Я раз десять подвал обошел. Нет там ничего, и в соседних, тоже. Детей я хорошо запомнил, это они, точно, больше никого на улице не было, и я их первых встретил. – Вот, что, ты сам ты не куда не лезь! – женщина поставила перед Кириллом тарелку дымящегося плова: -Я всё разузнаю, город у нас небольшой, знакомых много, так что не переживай, давай ужинать! Слышал бы нас кто-нибудь, точно подумал бы что свихнулись! Анне Кирьяновне не составило особого труда выйти на Екатерину. Она пришла в больницу и вызвав её увела в парк подальше от людских ушей и глаз. Имея за спиной огромный жизненный опыт, опасаясь навредить измученной женщине, разговор начала издалека, итогом которого должна была стать их встреча с Кириллом. Катя согласилась, настойчиво спрашивала о детях, теребя в руках медицинскую шапочку, и постоянно моргала припухлыми от частых слёз глазами. Они встретились вечером в доме у Анны Кирьяновны. Екатерина была после смены, немного растрепана, возбуждена и от неё предательски попахивало спиртом. Последние события отпечатком переживаний легли на её осунувшиеся, красивое лицо с еле заметными лучами морщинок, оставшиеся от некогда жизнерадостной женщины. Поразительно изумрудные глаза светились печальной растерянностью, с надеждой всматриваясь в лицо незнакомца. – Вас зовут, Кирилл?
– спросила она, взяв его руки в свои: – Что Вы знаете! Где мои дети? Говорите же! – Анна Кирьяновна, у Вас выпить есть?
– она обернулась к хозяйке.
– Присядьте Катя и постарайтесь успокоиться -сказала хозяйка, доставая из секретера настойку и три рюмки: – Всему своё время. Время уже давно перевалило за полночь, а они всё сидели за столом и разговаривали. Два абсолютно непохожих человека, из разного времени, попавших в беду, но связанные одной целью- найти ответ. Кирилл описывал своё время, говорил о незнакомых для Кати вещах со сложными названиями и не менее сложным использованием. Самое невозможное для неё был распад Советского Союза, а главное КПСС со всеми вытекающими плачевными для народа последствиями. Становилось не по себе, представляя, что твоя любимая и многострадальная страна, дважды освобождавшая Европу, да и в общем весь мир от маниакальных захватчиков, превратилась в трудно объяснимый криминально- коммерческий мир, со своими в негласные законы и правилами. Развалились огромные заводы и предприятия, а миллионы граждан, включая силовые структуры, влачили жалкое существование, покупая продукты на введённые карточки. Страна чудом удержалась на плаву и строй постепенно перетёк в самый что ни на есть загнивающий капитализм, над которым смеялись советские люди за высоким забором призрачного коммунизма.
Екатерина и верила и нет! Верить в эту невероятную «правду» её вынуждало упование, что дети целы и невредимы, там в далёком будущем, наверное, страдают, но главное, что они живы! Не верила, потому что всё это был вымысел, рассказанный ей специально подосланным человеком, чтобы успокоить её и дать надежду, ложное убеждение и они не вернуться, никогда!
Она убедила Кирилла продолжать поиски, всё проанализировать и более основательно подготовиться. «Отпуск возьму» – решила Катя: «Пусть это и похоже на бред, но надо же что-то делать!»
Кошелев Юрий Игнатович работал в старой местной библиотеке на улице Дружбы, расположенной на первом этаже пятиэтажного дома. Всю жизнь он посвятил книгам, пришёл сюда ещё совсем юным и вернулся сразу после войны, отслужив писарем в штабах тыла. Его призвали в сорок третьем, когда исполнилось девятнадцать лет, но в связи с плохим зрением и хилым телом определили в тыл. Близорукий и тщедушный он никогда не расставался с книгой, бережно ухаживал, смахивал пыль, сам ремонтировал и подкрашивал стеллажи. Будучи одиноким, он не чувствовал себя таковым, храня в голове и на полках родной библиотеки целый мир огромного пламени чувств, судеб и событий. Кошелев самым тщательным образом вел учёт всех произведений и подписчиков, сам ходил по адресам к должникам и очень переживал, принимая на свой счёт, если книга пропадала. Так текла его незаметная жизнь, день заканчивался и наступал точно такой же, мало чем отличавшийся от предыдущего. Вот уже неделю, в окно, Юрий поневоле наблюдал за странным мужчиной средних лет, который в течение нескольких дней заходил в подвал дома напротив и выходил только, видимо, на обед и возвращался вновь. Затем он переместился на соседние дома, а потом и вовсе пропал. Нет, он снова появился через пару дней, уже не один, с женщиной, чуть моложе, и они исчезли в подвале до самого вечера. – «Что, можно так долго там делать?»– мыслил Кошелев-«Может клад или подземный ход? Но он ходил и в соседние дома. Наверное, потеряли что-то, интересно что?» Юрий Игнатович запоем читал фантастику и приключения, часто представляя себя отважным героем захватывающих вестернов, перемещался во времени вместе с Г. Уэллсом и бороздил океаны в книгах Жуля Верна. Любопытство взяло верх! И на третий день, когда эта парочка появилась, направляясь к подвалу, он был готов к приключениям. Одет в сохранившуюся с войны полевую форму без знаков отличия, приготовил фонарик, маленькую монтировку, перекусить, бинокль и ещё немало важных мелочей, так на всякий случай, а главное ухоженный трофейный «Вальтер» в кобуре с запасными обоймами и пулями в коробочке, аккуратно сложив всё в специально купленный походный рюкзак. Ранним утром Кирилл дождался Катю у её дома, и они отправились всё в тот же подвал, обсуждая по дороге ещё возможные варианты расположения треклятой Двери. В конце подвала был небольшой завал из старых вещей каких-то досок и мусора, который сегодня они решили разобрать. – Здесь кто-то есть – шепнул Кирилл Кате, и приложил палец к губам. Они уже почти растащили мусор, доски и прочий хлам почти добравшись до стены, их последней версии в этом подвале. – С чего ты взял? – Катерина осветила большим, уже подсевшим фонарём сырой проход: – Нет здесь никого, кошка может? – Точно есть, я заметил свет, блеснул, фонарик скорей всего- Кира медленно продвигался по проходу: – Да и чувствую, в свете, видимо, последних событий чутьё обострилось. –«Неудобно за людьми подглядывать»– думал интеллигентный Юрий и боясь быть обнаруженным, медленно отходил назад. Случайно задетая, пустая бутылка покатилась, предательски звонко разорвав тишину. Он присел, затаив дыхание пытаясь рассмотреть в кромешной тьме пути отступления.
– Кто, там? – крикнул Кирилл, направляя фонарь и ускоряя шаг в сторону звука. Катя, немного побаиваясь, не отставала, и Кошелев, включив свет, побежал. Через несколько шагов, споткнулся, упал, разбил фонарик и проехав по мелкому мусору на животе уткнулся головой во что-то железное. В наступившей тишине были слышны приближающиеся шаги и негромкий голос Кирилла – Смотри, Катя, это она! Они завороженно стояли у еле уловимо подсвеченной двери, не обращая внимания на лежащего внизу человека. – Ну, что идём? – Катерина положила руку на спину Кире, как будто подталкивая его к входу. – Да, надо рискнуть – Кирилл взялся за старинную ручку- Двум смертям не бывать! Дверь открылась, и они вошли, а следом за ними выскочил не вставая, на четвереньках, словно боялся не успеть, несуразный Кошелев. На «другой стороне» промозглая ночь и тяжелое, холодное небо. Кира c Екатериной обернулись и смотрели как исчезает дверь, оставляя лишь темноту. – Это чудо! – воскликнула Катя, направляя почти севший фонарь на стену ровной скалы. Теперь она верила в эту мистику и продолжая водить тусклым светом по стене погрузилась в свои мысли. – Ну, что, дядя – сказал Кирилл, обращаясь к стоявшему на четырёх точках Кошелеву – Встаньте, уже, наконец и объясните нам, за каким лешим, Вы увязались за нами и следили. Юрий Игнатович медленно поднялся. – Меня Юрий зовут, я всё объясню- тихо заговорил Кошелев, отряхивая одежду, затем вытащил носовой платок и принялся энергично протирать очки, скромно потупив близорукие глаза. – Где мы? – спросила вышедшая из оцепенения женщина. – Узнаем, утром, а сейчас мне очень хочется Юру, послушать- Кирилл присел на камень – Может, что интересного наш новый знакомый поведает. Они разожгли костерок и достали перекусить, причём самым запасливым оказался Кошелев, как будто знал, на троих взял, термос и три раскладных стаканчика, хитрец. Он без утайки рассказал, что действительно следил, и сегодня, одолеваемый бурными фантазиями, поджидал их за углом. Говорил Юрий настолько воодушевлённо и откровенно, что не верить ему было просто невозможно и беседа перетекла в доверительный стиль, которая продолжалась до рассвета. – Друзья, в путь! – Кошелев бодро подскочил и стал собираться- Если, всё это правда, то мы великие путешественники во времени, о нас напишут книги и будут петь песни. Ура! Мы найдём, Катя, ваших детей, а Вас, Кирилл отправим домой…и нас! Вперёд!
– Какой шустрый- рассмеялась Катя, впервые за последнее время. – Да, сам напишешь, мемуары, в дурдоме- поддержал Кира: – Если вернёшься, конечно.
Конец ознакомительного фрагмента.