Откуда соколы взлетают
Шрифт:
Ранним воскресным утром 21 августа эскадрилья Грицевца поднялась в воздух. Не успели долететь до линии фронта, как встретили эскадрилью «хейнкелей» в сопровождении «мессершмиттов». И-16 разделились на две группы. Одна, набрав высоту, связала боем «мессершмитты», вторая атаковала «хейнкелей». Только дерзкая атака могла принести победу. Второй группе не было времени совершить маневр, и потому, пользуясь небольшим преимуществом в высоте, И-16 неслись прямо на «хейнкелей». Расстояние быстро сокращалось. Один из «хейнкелей», беспорядочно кувыркаясь, полетел вниз.
После одного из боев не вернулись два испанских пилота — Франциско и Альфредо. Один из них был сбит и приземлился на территории мятежников. Что ждет его? Нашим летчикам был известен случай, когда после воздушного боя не вернулись два самолета. Один из летчиков был Антонио (Сергей Тархов), второй — Хосе Галарс. На следующий день мятежники сбросили на парашюте над Мадридом деревянный ящик, внутри его был завернут в простыню изуродованный труп пилота и записка:
«Этот подарок посылается для того, чтобы командующий вооруженными силами красных знал, какая судьба ожидает его и всех его большевиков…»
О Сергее Тархове в своем «Испанском дневнике» рассказал Михаил Кольцов, а о Хосе Галарсе мы узнали несколько позже.
Командующий авиацией Испанской республики Игнасио де Сиснерос в своей книге «Меняю курс» писал впоследствии:
«Как испанцу, мне бесконечно стыдно рассказывать об этом… Страшно подумать, что в Испании могли родиться чудовища, способные на подобные зверства».
23 августа в районе Сиерра Пандос и Карио эскадрилья Антонио Ариаса вступила в бой с группой фашистских бомбардировщиков, которые шли в сопровождении «фиатов». На помощь Антонио вылетела эскадрилья Семенко. Три «фиата» загорелись с первой атаки. Но тут появилась новая большая группа «фиатов».
В район сражения держала курс эскадрилья Грицевца. Как всегда, он повел ее несколько в сторону и в высоту, чтобы затем соколами броситься вниз. Задымили еще четыре «фиата». Грицевец пристально следил за своим однокашником по Оренбургской школе Виктором Семенко и помогал ему. Сбила два «фиата» эскадрилья Ариаса. Фашисты в панике удирали. В бою был ранен Саша Коновалов, но и он благополучно посадил машину. В этот день республиканские летчики сбили 16 самолетов фашистов.
— Эх, на наши «ишачки» (И-16) да установить бы магниты, — фантазировал Николай Герасимов.
— Зачем?
— Как — зачем? Вот веду я бой, а фашист зачуял, что я с ним не в бирюльки играю и вот-вот капут ему будет, и дает деру, то есть удирает. А я что?.. На своем потрепанном «ишачке» его не догоню, вот и включаю магнит, и притягиваю его назад. Дерись, дескать, на равных, а не удирай. Подтянул поближе и отключил магнит, чтобы вести честный бой. — Николай не просто фантазер. Когда он в небе, то отчаянными атаками и дерзкими маневрами наводит ужас на врагов.
Задание выполнено
За месяц боев на Эбро республиканская авиация сбила семь двухмоторных «хейнкелей», 18 «мессершмиттов» и 47 «фиатов», потеряв 20
Впервые на Эбро участвовала группа гитлеровского головореза Мельдерса. Он командовал двумя эскадрильями новейших самолетов «Мессершмитт-109Е».
Днем и ночью не прекращались бои. Республиканцы перемалывали лучшие дивизии мятежников. Мятежники неоднократно заявляли протест, что республиканские летчики не по правилам воюют, т. е. нарушают обеденный перерыв. По-видимому, они считали всерьез, что убивать мирное население, четвертовать пленных, насиловать женщин — дело совершенно законное, а вот комиду (обеденный перерыв) нарушать нельзя.
Продолжалось наступление фашистов и на Мадрид, четырьмя колоннами. По Эстремадурской дороге двигалась вражеская конница, по Толедской — танки и пехота, третья колонна наступала через Авилу, четвертая — через Сигуэнсу. Но была еще и «пятая колонна», она засела в столице — это предатели.
Командование заговорило о бесперспективности войны, о необходимости капитуляции.
Усталость народа, тяжелое экономическое положение, нехватка продовольствия создавали благоприятную обстановку для капитулянтов и пораженцев. По данным газеты «Юманите», нормы выдачи продовольствия в Барселоне составляли в день: 150 граммов хлеба, 100 — риса, 100 — гороха, 0,5 — оливкового масла. Фашисты стремились использовать все, чтобы подорвать дух защитников республики. Воздушный террор авиации не прекращался. В первых числах сентября, пользуясь поддержкой капитулянтов, фашисты начали наступление на Эбро и в Каталонии.
Группа Грицевца совместно с испанскими друзьями Антонио Ариасом, Мануэлем Сараусом, Хосе Мариа Браво и другими летчиками по шесть-восемь раз в день вылетала навстречу врагу и в тяжелых боях не раз одерживала убедительные победы. Но были и потери… 2 сентября погиб секретарь партийного землячества Василий Васильевич Старков, а на следующий день — Леонид Дмитриевич Богуславчик. Через несколько дней получил тяжелое ранение еще один выпускник Оренбургской военной школы, самый молодой летчик — Николай Павлович Журавлев.
В жестоком бою 6 сентября, выполнив свой долг и до конца проявив безграничную храбрость и мужество, погиб Иван Галактионович Шауло.
Через день-два группа Грицевца сопровождала бомбардировщики Мендиолы, усиленные советскими экипажами. На подходе к цели встретили большую группу «фиатов» и тут-то «отвели душу». В ярости налетали на врага и били, били. Разметали все машины. Но, успешно выполнив боевую задачу, на земле узнали, что не вернулся Виктор Васильевич Зюзин.
23 сентября стало известно, что погиб отважный сын испанского народа, мужественный летчик Маргалеф.
Радость победы была омрачена. А сколько их еще будет впереди, и побед, и потерь!
…Погода испортилась. Пошли дожди, а с ними пришла вынужденная передышка от боев.
Летчики разбирали варианты сражений. Техники ремонтировали, в который уже раз, боевые машины. Летать с каждым днем становилось все труднее и труднее.
В группе Грицевца из 34 добровольцев в строю осталась третья часть.
Сергей Грицевец еще больше возмужал в боях, посуровел лицом.