Отличительный признак
Шрифт:
– Помните про закрытое общество? Все мы сосе ди: даже консулам некрасиво прилюдно заказывать на обед фуа-гра, – такого овоща Ким не знал, но мысль консула уловил.
Накладывая ему и себе жареного тофу Эдо говорил о пустяках:
– Ну как, нравится вам Город, Ким? Осваиваетесь?
– Нравится, господин консул, – подтвердил Ким, принимая из его рук тарелку.
– Вы таким его себе и представляли? Может быть, вам чего-то не хватает?
Ким собирался заверить Эдо, что всем доволен, но тут вспомнил,
Не дождавшись ответа, консул перемешал кимчи в своей пиале и решил, по-видимому, перейти к делу:
– Я хотел с вами поговорить, Ким. Это касается, как вы понимаете, той истории с соей, – Эдо смотрел приветливо, но одновременно и как-то испытующе. – Вы доказали, что способны мыслить нестандартно. Быть может, по прошествии времени у вас появились какие-то идеи насчёт возможного виновника?
Кима распирало от гордости, но – увы.
– Я думал, господин консул, но никаких зацепок нет…
– Ну так уж и никаких? – Анализатор приподнял брови. – Если процессор запрограммировали вручную, то, значит, кто-то был в теплице, а попасть в теплицу постороннему очень непросто.
– Его могли запрограммировать удалённо, – предположил Ким. – Центральное управление…
– Могли. Но ведь и для этого нужен достаточно высокий уровень доступа. Не рабочего, а, скажем, руководителя отдела. И этот человек должен неплохо разбираться в технике.
Киму это совсем не понравилось, но он решил прикинуться дурачком:
– Но кто это мог быть?
Старший анализатор внимательно взглянул на него, вздохнул и вдруг заговорил с обезоруживающей откровенностью:
– Что ж, Ким, карты на стол. Совет Города по этому вопросу пока не созывался, но Триаду я был обязан уведомить. И консул Поляков, и консул Штайнер выразили крайнее изумление тем, что шеф техподдержки, куда каждый день шли сигналы о неисправности, мог допустить такое.
– Мак не виноват, – быстро сказал Ким. – Было никак не догадаться.
– Вы же догадались, – возразил Эдо.
– Но ведь ничего страшного не случилось!
На лице Эдо проступила усталость: консул словно разом осунулся, и Ким заподозрил неладное. Но анализатор сказал только:
– Люди встревожены. Этот Лексус преподнёс нам неприятный сюрприз своим сегодняшним выступлением. Вы смотрели?
– Разве его кто-то принимает всерьёз? – с сомнением спросил Ким. – Он же вечно несёт чушь какую-то.
Эдо покачал головой.
– У медиаперсон гораздо больше влияния на людей, чем вам кажется. Наше ведомство следит за на строениями в Городе, и они сейчас отнюдь не спокойные. А завтра…
– Что?
Консул аккуратно сложил приборы и отодвинул свой стул.
– Вполне возможно, ничего. Не будем переживать раньше времени. Доедайте не торопясь, Ким, было приятно
Эдо ушёл, а Ким остался терзаться догадками: зачем на самом деле его вызывал консул и что такое должно произойти завтра?
По крайней мере ответа на второй вопрос долго ждать не пришлось. Утром в новостях сообщили о вспышке странной болезни в восьмом секторе. Симптомы – лихорадка и зверский аппетит – выглядели не особенно страшно, но Кима охватило недоброе предчувствие. «Восемь-семь» – это же квартал технарей, его соседи!
Не один он обратил внимание на новость: в мастерской насторожились все. На следующий день сообщение повторили с комментарием, что количество жалоб увеличилось, а температура у больных растёт.
– Ещё бы не увеличилось! – фыркнула Алекс– Небось все в паранойе ломанулись к биотехникам.
Ким заметил, что Ильнур как-то неуверенно переводит взгляд с неё на свой, весьма обильный, завтрак.
Тори во «Фрикиликс» разразился обличительными выпадами в адрес заговорщиков, которые добавляют в фастфуд наркотик, вызывающий патологический голод, чтобы стимулировать ещё более активное поедание фастфуда.
На следующий день число заболевших удвоилось. По Городу поползли тревожные шепотки, и Ким случайно подслушал, как Нат убеждает Пал Паныча, весь день что-то жевавшего, сходить к биотехникам «на всякий пожарный».
Сам он был уверен, что дело в воде, и не находил себе места от чувства вины. Если бы он разобрался всего на день раньше! Он ведь в первый же свой день в Городе предлагал проверить процессор. И почему он тогда послушал Мака?! А Мак и сам хорош – неужели так трудно было догадаться? Да это первое, что пришло бы на ум нормальному человеку, – сбой в программе, а не дыра в трубе!
Несколько механиков уже бродили по мастерской с горячечным видом и полными карманами сойбургеров. Мак по-прежнему их вышучивал, но он не мог не видеть, что, несмотря на огромное количество поглощаемой пищи, его люди стремительно худеют.
В день, когда Пал Палыч не вышел на работу, Ким пристал к Маку, чтобы тот связался с коммуникаторами, с биотехниками, с консулом Эдо. Но шеф умерил его пыл:
– Тоже болезнь подцепил, парень? Звёздную? Главным видней, а ты кончай соваться куда не просят.
– Про удобрения знаем только мы, а должны знать все! Это же не шутки! – Ким чувствовал, что может и должен что-то сделать. Кто разобрался с проблемой «пять-десять»? Про кого сам консул сказал, что он умный?
Но Маку эта мысль удачной не показалась:
– Ты кто, главный всезнайка? Занимайся своим делом, без тебя разберутся, – рыкнул он. – Или ты что-то новое анализаторам хочешь брякнуть? – Ма стер угрюмо воззрился на Кима, и тот отступил. Он вдруг вспомнил, что говорил Эдо: Триада недовольна господином Макаровым.