Отложенное самоубийство
Шрифт:
«Халло! — Халло!»
В праксисе сегодня аншлаг. Свободных стульев в комнате ожидания нет. И все — русаки, к фрау Половинкин. Хмуро разглядывают друг друга и цветные немецкие журналы, ненужной горой рассыпанные по столику в центре комнаты. Еще есть ближневосточная чета с массой курчавых ребятишек. Эти к Мухаммеду. Орава непредсказуемых арабчат возится у окна. Там оборудован уголок для детского сумбура с игрушками, фломастерами и альбомами для рисования. Толстая мамаша арабчат, накрытая темным плотным платком, настороженно сверкает черными очами. Маленький, тщедушный муж рядом с ней
К счастью, медсестра с ходу приглашает меня в кабинет фрау Половинкин. По дороге натыкаюсь на Мухаммеда. Он проскакивает мимо меня, но потом, узнав, возвращается и приветственно жмет мне руку. Улыбается, говорит что-то вроде: чирим-бирим! Он вообще душевный мужик.
У Половинкиной в кабинете царит сугубо деловая атмосфера. Сама фрау доктор уже приготовила умный приборчик для анализа крови и нетерпеливо вертит в руках иголку. Ей ассистирует немолодая белобрысая медсестра. Кровопотерю мне организуют моментально. Я не успеваю ойкнуть, как Половинкина прокалывает мой средний палец и выжимает толстую алую каплю. Капля шлепается на прозрачную пластинку, торчащую из умного приборчика. Брызги. Половинкина лечит мой раненый палец узкой полоской пластыря. Пока доктор возится со мной, приборчик анализирует то, что ему от меня досталось.
— Кровь в норме, — ободряет врач. — Того, что мы с вами хотели, мы добились.
— Что дальше? — спрашиваю я фрау Половинкин, рассеянно разглядывая широкую задницу белобрысой медсестры, которая, нагнувшись, достает какие-то вещества с нижней полки стеллажа. Задница как задница. Ничего особенного.
— Продолжайте принимать те таблетки, которые я вам назначила, и через месяц опять ко мне, проверим кровь. Сейчас я выпишу вам рецепты. Будете пить по полтаблетки каждого препарата два раза в день, после еды.
Я молча киваю. Я уже не оперирую такими категориями, как «через месяц». Через месяц я буду далеко отсюда. Возможно, в параллельном Нашем Городке, в параллельном мире, у параллельной фрау Половинкин. Может быть, моя замерзшая в Яви душа согреется в Нави?
«Чюсс! — Чюсс!»
— Теперь куда? — спрашиваю застывшую в октябрьском предобеде супругу. Впрочем, Марине вечно холодно. Сейчас-то ничего удивительного. Печка в машине выключена. Сиденье жжет льдом даже через джинсы. К тому же начинается долгий осенний дождь. Плюс шесть, пасмурно, ветрено. Для пессимистов, декадентов и прочих «пьеро» прямо праздник какой-то!
— Едем на фенишки!
Марина заводит «Форд», и мы вливаемся в жидкий поток транспорта. Медленно течем вместе с потоком к железнодорожному вокзалу. Зона тридцать! Хотя в городах Германии разрешено движение автотранспорта до пятидесяти километров в час, но на каждом шагу, опровергая это правило, натыканы знаки — тридцать. Вот и плетутся друг за другом мощные «Порше», «Мерседесы» и «Ауди». Ждут, когда можно будет на автобане показать, на что они способны. Какой же не немец не любит быстрой езды!
В Нашем Городке вокзал — отправная точка всех странствий. На поезде в любую сторону мира: Франция, Швейцария, Австрия, Чехия… Все автобусные маршруты также начинаются отсюда. Вокзал в Нашем
Я спрашивал у Марины: «Почему фенишки? Что означает это загадочное слово?» Жена только пожала плечами. «Не знаю. Все говорят, и я говорю». Не надо думать, что фенишки доступны всем желающим. Отнюдь. Вот если твой доход ниже определенного уровня, ты получаешь пластиковую карточку — билет в рай, и становишься в шеренгу избранных. Остальные должны вкалывать. Марина не работает — болеет, получает пособие от АРГ — еще одна таинственная организация. Не знаю, что значит эта аббревиатура, как переводится на русский язык. Знаю только, что в конце каждого месяца из АРГ перечисляют на счет Марины деньги на всю семью. На меня, Лукаса и саму Марину. На это и живем. И, конечно, фенишки. Три раза в неделю имеем право.
На этот раз остаюсь мерзнуть в машине я. Жена прижала «Форд» к тротуару, велела мне одному не баловаться и, набрав полные руки пустых пакетов, исчезла. Удачной охоты! Сижу, смотрю, не балуюсь. Один же. Мимо «Форда» медленно проезжает черный, сверкающий от дождевой воды «Мерседес». Мое внимание останавливает забавная наклейка сзади, чуть выше бампера. Перечеркнутая жирной красной чертой надпись «Freistaat Bayern» и ниже «Republik Bayern». Еще один баварский патриот, выступающий за создание независимой Баварской республики.
Водитель «мерса» тоже ищет место для парковки. Со скукой разглядываю дорогое авто. А что? Мне нравится. В следующей жизни обязательно куплю себе «Мерседес». А через жизнь — «Порше». Тоже супер-пупер. Здесь «Мерседес» называют «Машиной для пенсионеров». Он же вообще не ломается. Бытует такая легенда — вышел на пенсию, купил новый «мерс», и не ты сдашь его когда-нибудь на свалку, а он тебя. Период дожития у «Мерседеса» дольше, чем у человека.
Пока я лениво перекатываю в голове эти мысли, водитель «мерса» находит свободное место впереди меня и останавливается. Но не выходит. Ну и правильно, незачем мокнуть под дождем.
Маневры «мерса» выглядят совершенно безобидно, и тогда еще меня не настораживают. А вскоре и Марина возвращается. Обе руки у нее заняты располневшими на фенишках пакетами. Я предупредительно открываю жене заднюю дверцу.
— Что, замерзла, как сучка? — произношу я дежурную фразу, заготовленную самой Мариной для такой погоды.
— Не подсказывай мне! — недовольно бурчит жена, устраивая на заднем сиденье тяжелые пакеты.
— Я что-то пропустил? По какому поводу злишься? Скажи, будем злиться вместе.