Отлученный (сборник)
Шрифт:
– А ято думал, для независимых специалистов это обязательно, - усмехнулся Поль.
– Мило! Оставь парочку таких перлов для префекта. Например, когда он спросит о самочувствии твоего бандита… Полагаю, ты по крайней мере не ждешь поздравлений от прессы?
– Смотря от какой… - Поль подумал о Спартаке.
– Кстати, я хотел бы узнать, что вы думаете о шумной кампании в газетах.
– То есть? Теперь и ты проникся стилем новой волны?
– Несколько хороших статей - и можно довести парня до полной паники, заставить бояться собственной тени, - невозмутимо
– Сами знаете, чем больше человек хочет стушеваться, тем проще его поймать. Загнанный зверь чуть ли не сам бежит в ловушку.
– Только не забывай, что эдельвейсы растут на краю пропасти…
– Так как вам моя идейка?
– Не хуже любой другой.
– Значит, я попробую?
– А заодно удружишь приятелю, - проворчал Бло.
– Итак, я могу этим заняться?
– настаивал Поль, надеясь, что в случае чего шеф его прикроет.
– Под свою полную ответственность. Дорогой мой Поль, я отдал этого Франсуа Олэна на твое полное попечение, не забывай.
Можно подумать, ему доставляло удовольствие это повторять!
– Вы жестоки, патрон, - вздохнул Поль.
Бло вытащил из шкафа два непомерно толстых досье и плюхнул на стол. Рядом с ними дело Франсуа Олэна казалось листом сигаретной бумаги.
– Не жесток, а перегружен работой, - сказал Бло.
Комиссар вместе с Национальной безопасностью расследовал очень крупное дело. Предполагалось, что его участники какимто боком замешаны в покушении на генерала. Учитывая обстоятельства, с этим следовало покончить немедленно.
Поль удалился на цыпочках. Из своего кабинета он позвонил Спартаку и пригласил пообедать вдвоем. Последнее слово полицейский настоятельно подчеркнул.
Они довольно часто обедали на улице Контрэскарп, причем не в силу привычки, а исходя из принципа, что постоянный клиент всегда может рассчитывать с помощью кредита сгладить катастрофические провалы предзарплатных дней.
Принципы исходили от Поля, а их нарушение - от Спартака.
– Как поживает дражайший Боваллон?
– вежливо поинтересовался журналист.
– И так и сяк, - буркнул Поль, - заказывая свинину с картофелем и кислой капустой.
«Боваллоном» Спартак окрестил Поля, слегка исковеркав его фамилию - Бовэ.
– Выкладывай все без разбору, - предложил репортер. Он ненавидел систематическое изложение и не признавал абзацев.
Инспектор принялся «выкладывать», а Спартак слушал, открыв рот и совершенно забыв о еде. Наконец Поль вытащил досье и протянул ему фотографию.
– К несчастью, снимок препаршивый, - честно предупредил он.
Олэн с застывшим лицом и вытаращенными глазами смахивал на буйнопомешанного.
– Как и все ваши гнусные антропометрические фото, - проворчал Спартак.
– Ладно, на безрыбье и рак рыба.
– Главное - подними шум, а я отправлю людей во все меблирашки и притоны, где сдают комнаты любой шантрапе. После этого ни один содержатель не пустит его на порог. Когда пахнет жареным, они становятся ужасно негостеприимны. Как скоро ты сможешь это напечатать?
– Постараюсь пропихнуть побыстрее, но, не считая побега, парень не сделал ничего особенно
– Значит, статья не появится на первой полосе?
– встревожился Поль.
– На первой? Ишь, чего захотел, на первой нужна кровь! Можно подумать, ты только сегодня родился!
– Спартак налил себе вина.
– А вообще все зависит от заголовка… Надо найти чтонибудь эдакое… К тому же, если не тиснуть материальчик сегодня, вообще ничего не выгорит. Завтра поползут слухи, а наш девиз - либо эксклюзив, либо молчок…
– Так поторопись!
– Поль явно волновался.
– На, почитай досье. И не вздумай с ним тетешкаться. Помоему, это стопроцентный подонок. Только отпетый негодяй мог связаться с братьями Шварц!
– Не могу же я вспоминать дело Дюмон. Устарело, мой друг, устарело…
– Только не для меня!
– воскликнул полицейский.
Олэн остался у Бенедит. На сей раз они никуда не торопились, и молодая женщина предложила сходить в кино - в клубе около площади Звезды повторно шел «Голый остров». [38]
Они успели на последний сеанс. Бенедит застыла, почти не решаясь дышать. Она шаг за шагом наблюдала медленное и тяжкое существование двух японских крестьян.
Олэн ерзал в кресле. По его мнению, фильму не хватало динамики. Титанические усилия крестьянинаводоноса действовали усыпляюще. Франсу то и дело поглядывал на Бенедит, гладил ее колени и нервничал, не чувствуя ответной реакции. Порой по ее личику мадонны катилась слеза.
Олэн взглянул на экран и увидел крупным планом ноги мужчины и женщины, ступающие все медленнее и медленнее, словно не выдерживая бремени тела, согнутого под тяжестью переполненных ведер.
Бенедит попрежнему оставалась для него загадкой. В эту минуту Олэн подумал, что знает ее чуть ли не хуже, чем в день знакомства.
Фильм был немой. И лишь в последнем кадре мелькнула написанная от руки фраза: «И однако они продолжают жить…»
– Да, не сахар, - проворчал Олэн.
– Как это прекрасно, - сказала Бенедит, видимо, даже не расслышав его слов.
По дороге домой она остановила «флориду» у лавки на Елисейских Полях и выскочила за сигаретами.
Олэн, увидев газетный лоток, решил купить последний выпуск. Быстро пролистав газету, он добрался до рубрики «Всякая всячина» на четвертой и пятой полосах. «Женщина убивает старого любовника». «Они слишком любили друг друга» - самоубийство. «Отчаявшаяся мать включает газ…» «Он говорил «я люблю тебя», а сам стащил сбережения и скрылся».
Ни единой строчки о его побеге. Олэн закрыл газету, сам не понимая, с чего он так раздосадован, как вдруг увидел заголовок на первой полосе. Сердце забилось втрое сильнее обычного. «Арсенал Люпэн + Аль Канопе = Франсуа Олэн». И подзаголовок: «Бывший гонщик, бродяга, неужто этот опасный тип изобрел новую форму гангстеризма? (Продолжение на второй полосе)».
Дрожащими руками он развернул газету и, прижавшись к стене у витрины парфюмерного магазина, стал читать.
Спартак превзошел самого себя. Рядом со статьей красовалось чудовищное фото. Олэн погляделся в ближайшее зеркало. Это его сразу утешило.