Отмеченный молнией

Савенков Роман

– Простите, господин Риордан, но вам придется покинуть Ярмарочное поле, – сухо распорядился он.

– В чем дело?

– Мы получили претензию от наших гостей. Было неоднократно замечено, что вы обмениваетесь жестами с поединщиками на Парапете. Это отвлекает бойцов и может повлиять на результат схватки. Во избежание кривотолков, прошу вас следовать за нами.

– Но сейчас бой Дертина, моего земляка, – простонал Риордан.

– Ничего не могу сделать, – отчеканил стражник. – Следуйте за нами, господин Риордан.

– Ну и дела! – Завопил меркиец. – Оказывается, я сидел рядом с самим Риорданом! И его выгнали с трибуны за подсказки! Это обязательно войдет

в мою книгу. Не откажитесь подписать автограф на программке, любезный!

Когда Риордан покинул свое место, он увидел, как привстал со своего стула Накнийр. Визир жестом подозвал кого-то из своих людей и попытался выяснить, что происходит. Другие вельможи показывали на Риордана пальцем, а некоторые презрительно посмеивались.

Его вели по проходу между зрительскими рядами. По бокам два стражника, впереди начальник караула. Народ не понимал, что творится, поэтому со всех сторон раздавались крики.

– Это за что его?

– Как за что? За непристойное поведение!

– Нажрался, наверное.

– Вот бесстыжая рожа!

Ширилось и росло улюлюканье толпы. Оно стегало Риордана в спину словно кнут. Ему хотелось втянуть голову в плечи, что не слышать этих воплей. Но когда они миновали первые два полукруга зрительских рядов, свист и презрительные возгласы сменились очередным ревом и аплодисментами. Он понял, что на Парапет снова вышли бойцы. И один из них – его друг и земляк.

Когда архипелаги публики сначала превратились в островки, а затем сменились палатками, кострами и распряженными телегами, начальник караула отдал Риордану честь.

– Прошу простить за такую строгую меру. Вы свободны. Но не пытайтесь вернуться обратно. Кроме скандала ничем другим это для вас не обернется.

Риордан без сил опустился прямо на землю. Не прошло и пары минут, как его окружили праздные гуляки, что предавались веселью на Ярмарочном поле. В нескольких сотнях метров от них на Парапете Доблести лилась кровь и погибали люди, а им было на это наплевать. Риордану сунули в руку кувшин с молодым вином. Они глотал терпкую влагу, не ощущая вкуса.

Несмотря на известность в Овергоре, никто из окружающих не узнал его в лицо. Они приехали из разных провинций и явились сюда, чтобы как следует повеселиться. Война и смерть для них была лишь поводом к празднику.

– Не грусти, парень, – похлопал его по плечу здоровяк с выпяченной нижней губой и мутным взглядом. – Ну, подумаешь хватил лишку. Подумаешь, вывели. Мы меж собой скинулись на один билет. Наш приятель сидит на седьмом ряду. Рассказчик, Богами поцелованный. Осталось два поединка. Досмотрит, вернется и обскажет в таких красках, что закачаешься!

Риордан смотрел на людей, но не видел их. В сосуде его души плескалась ядовитая тоска. Несостоявшийся поединщик, неудачливый сыскарь. Человек, не оправдавший собственные надежды. Когда его вывели под стражей из зрительских рядов, ему показалось, что само общество отторгло его от себя. Там сейчас, быть может, погибал земляк. А он оказался не достоин даже присутствовать при его смерти.

Шум зрителей, то нарастал и достигал максимума, то угасал до тревожного шелеста. Потом все стихло окончательно, чтобы вскоре взметнуться очередным приветственным воплем.

Кувшин с вином то попадал в руки Риордану, то шел по кругу людей, что толклись вокруг его неподвижной фигуры. Время от времени кто-то пытался сунуть ему горячую лепешку или куриную ногу, но Риордан с вымученной улыбкой отказывался от угощения. Ему не хотелось есть до степени тошноты и лишь очередной глоток вина отбивал во рту горечь желчи.

Наконец,

здоровяк, что заговорил с ним, приветственно замахал кому-то рукой.

– А вот и наш приятель! Да погодите вы с расспросами, дайте человеку горло промочить!

К ним из толпы протиснулся молодой парень с шальной улыбкой на лице. К нему сразу потянулось несколько рук с кубками вина или пива. Парень церемонно отпил по глотку из нескольких кружек, звучно высморкался, а потом приступил к рассказу.

Риордан с замиранием сердца вслушивался в каждое его слово. Очевидец боев в ярких красках описал три первых поединка, а потом сделал паузу для очередного возлияния и продолжил с новыми силами.

– Стало быть после гибели Слитка, счет сравнялся. И наши, и Фоллс потеряли двоих. Эх, видели бы вы рожу их Мастера войны. Темнее тучи стал. Разве что не заплакал. Третьим от нас в дело пошел здоровяк Дертин. Ох, и могуч боец! Боевой молот Спарка смотрелся в его лапах, как детская дудочка. Фоллс снова выставил того щуплого, что насмерть заколол Слитка. В конце прошлого боя ему слегка удружили топором по колену, да видно слабо удружили. В перерыве ему успели на ногу накинуть тугую повязку. Ушлый боец. Хотя он и потерял в подвижности, но Дертин никак не мог его достать. Наш здоровяк гонял его по всему Парапету, да все без толку. Тот сначала уворачивался, а потом раз за разом начал доставать Дертина своей сабелькой. Кровищи с него натекло – жуть. Дертин только в правое плечо схлопотал три отметины. А потом такое случилось, скажу я вам, – рассказчик взял драматическую паузу, которую никто не оценил, потому что со всех сторон послышались крики, чтобы он не томил народ.

– В общем, Дертин от души маханул молотом, а боец Фоллса поднырнул под его руки и одним движением вспорол нашему парню брюшину! – выпалил рассказчик единым махом. – Разрез был не меньше локтя! Даже с моего седьмого ряда я увидел кишки!

Риордан уронил голову. Вот и конец. Так думали и остальные, потому что кто-то сразу предложил выпить за бессмертную душу Дертина, люди потянулись к кубкам, но были остановлены обиженным возгласом рассказчика:

– Да погодите вы его хоронить! Живот ему распороли, но Дертин и не думал падать. Зажал брюхо левой рукой, а правой перехватил молот и снова попер на противника. Что на трибунах творилось – не описать! Даже короли с мест повскакали!

Риордан знал про исключительный болевой порог Дертина. Его по прибытию в Школу по этому поводу осматривал доктор Пайрам, но ничего не нашел. Просто такая особенность организма. Очень ценная для поединщика. И ее удалось сохранить втайне от Фоллса.

– Их парень с саблей попятился. Еще бы не попятится – на тебя надвигается живой труп. Тем более, что на выходе из выпада в живот, Дертин все-таки слегка достал его в ключицу. А боевой молот Спарка – дело такое. Любое касание, считай, что перелом. Так у поединщика Фоллса оказалась и нога повреждена, и одна рука повисла, а еще Дертин перед носом машет своей стальной игрушкой. И парнишка дрогнул. Сплоховал. Вновь пытался пронырнуть под ударом, но не рассчитал и заработал молотом прямо в грудину. Ребра треснули и выперли наружу. Но и его сабля рассекла Дертину правое плечо. Рука болталась на одной кости. И такая вот сложилась ситуация – боец Фоллса свалился, но еще дышит, а Дертин уже без молота сидит на одном колене и держит на ладони свой распоротый живот. Народ зашелся в крике. Некоторые говорят даже слегка умом поехали от такого зрелища. Бой был прекращен обоюдным решением Мастеров Войны. Поединщиков утащили в госпиталь. Герольд вышел и объявил, что пока оба живы.