Отмеченный молнией

Савенков Роман

Рассказчик окончил свой монолог и надолго припал к кувшину с вином. Потом отдувался, всем своим видом показывая, какое жуткое воздействие на него произвела эта схватка.

– Да-а-а, – протянул здоровяк с вывороченной губой. – За такое зрелище господа и платят свои денежки. А что насчет последнего поединка на сегодня?

– Тут особо и рассказывать нечего. Наш Кавалер оказался не чета их Тарантулу. Минуты не прошло, как поединщик Фоллса начисто отсек нашему парню правую руку. Биккарт выкинул синий флаг. Так что после первого дня войны Фоллса выигрывает у нас одного бойца. Впереди самое интересное.

Риордан еще какое-то время оставался среди толпы гуляк. Его точка уступила

осторожной радости, что у Дертина есть шанс выжить. Овергор на весь мир знаменит своими лекарями. Они способны творить чудеса, и здоровье поединщика самая благодатная почва для такого рода подвигов.

Наконец, когда солнце уже перекатилось через зенит, он вдруг вспомнил, что у него самого сегодня может состояться поединок всей жизни. Он поднялся на ноги, пытаясь стряхнуть с себя хмельное головокружение.

– Войтан. Улица Пчелиная, дом восемнадцать. После пяти вечера.

Стараясь ступать твердо, Риордан направился в сторону Серебряных ворот – главного входа в Овергор. Им овладело состояние, близкое к фатализму. А может быть в этом и есть высшая справедливость, если ему суждено погибнуть от руки Войтана? Или убить его. Перекатывая эти мысли в голове, Риордан не испытывал никаких чувств. Ему было все равно.

Глава 13. Жизнь Войтана

Имя его отца было Рекуэльт, что на ильсингарском наречии означало "божья милость". Отец часто трактовал это выражение, как отметину судьбы. Дескать Боги выделяют того, кому предстоит особый путь. И тут главное – понять, каково твое предназначение и исполнить божественную волю, ибо в противном случае на тебя падет немилосердная кара. Войтан в этом был полностью согласен с отцом. Человек, который плюет на свою судьбу достоин самого жестокого наказания.

Их семейство считалось одним из самых влиятельных в Ильсингаре. И одним из самых богатых. Им принадлежали обширные земли на юго-востоке княжества. По склонам их холмов бродили многотысячные отары знаменитых гладкокожих овец, мясо которых превозносилось гурманами, их виноградники ежегодно давали богатый урожай, их винодельни поставляли изысканное вино в далекие страны.

Рекуэльт многого добился, как промышленник и землевладелец, но не совершил в своей жизни ничего выдающегося. Такого, что сразу даст ответ на "божью милость", которая заключалась в его появлении на свет. Он верил в свое особое предназначение, но проходили годы, солнце его жизни уже понемногу клонилось к горизонту, а он до сих пор не умилостивил Богов великим деянием. Более того, он даже не понимал, что призван свершить. Это томило и мучило Рекуэльта.

Как и многие мужчины, он был страстным поклонником войн и даже учредил ряд призов для поединщиков. Их так и называли – кубки Рекуэльта. Но надо же такому случиться – Ильсингар разгромно проиграл кампанию Овергору, и вся боевая десятка княжества погибла. Страна месяц носила траур по своим лучшим сынам. Заменить их оказалось некем. Князь-правитель своим приказом распустил Школу поединщиков. Умный и тонкий политик, он понимал, что за одним поражением последуют другие и не хотел, чтобы История связала эти темные для княжества времена с его именем.

В этот момент Рекуэльт наконец-то осознал, зачем появился на свет и к чему были эти годы, потраченные на поиски своей судьбы. Он – тот, кто возродит Ильсингар, вернет его на дорогу Доблести и Славы. А когда жена после трех дочерей родила ему в этот год сына, то понимание Рекуэльта превратилось в кристалл незыблемой веры. Ему не суждено самому стать великим человеком. Но он воспитает того, кто им станет. Кем суждено стать его сыну у Рекуэльта не возникало сомнений: воином,

великим поединщиком, а после нескольких успешных кампаний – Мастером войны княжества. Именно ему предстоит объединить вокруг себя всех, кто верит в будущее Ильсингара. Младенца назвали Войтаном, что на языке предков означало Безупречный.

Лучших поединщиков мира начинают обучать с детства. Войтана готовили к своей судьбе с младенчества.

– Ты слишком сильно кидаешь ему мяч. Посмотри, он морщится от боли, – с рыданием в голосе восклицала мать, наблюдая, как ее муж играет с ребенком.

– Ничего. Боль не столь велика. Зато он учится ее преодолевать, – отвечал Рекуэльт. – Смотри, как ловко он подставляет свою ладошку под мой бросок! Вот увидишь, Войтан станет великим воином!

Мать, заламывая руки убегала со двора, потому что не могла выносить такое душераздирающее зрелище. Такой она и запомнилась Войтану – с глазами, полными слез и вечными мольбами к мужу.

Слуги в желании угодить своему господину на все лады превозносили маленького Войтана: какой он быстрый и решительный, как добивается цели в любых мелочах и с каким презрением относится к слабости. Какая феноменальная у него реакция и как неутомимы его ноги и руки! Это еще больше укрепляло Рекуэльта в его вере в особую судьбу наследника.

Было ли так на самом деле – значения не имеет. Потому что за детские годы все эти качества выработались в Войтане и достигли предельного уровня. Его почти не обучали грамоте и наукам, поскольку отец считал, что это ему не пригодится. Зато его детство стало бесконечной чередой испытаний и преодолений. Если бы позже Войтана спросили, было ли оно счастливым, он ни секунды не колеблясь ответил бы – да. Потому что не знал, что может быть иначе. Разве что мать редко улыбалась и часто плакала, и от ее слез Войтану тоже хотелось плакать с нею вместе.

Отношения со сверстниками у него не складывались. Другие дети сторонились Войтана, а иногда и откровенно побаивались, потому что он был сильнее и жестче, чем они. В играх он мог причинить боль, для него самого ссадины и ушибы давно стали обычным делом, и он не понимал других ребятишек, которые ныли от каждого полученного от него тумака. Это давало Войтану чувство превосходства над сверстниками, а слугам отца – лишний повод отметить перед господином лидерские качества его отпрыска.

В одиннадцать лет ему пришлось пройти самое главное испытание в жизни. Тренировка реакции и скорости – это прекрасно, но как он относится к горячей крови? Достаточно ли в нем твердости, чтобы без колебания отнять жизнь у живого существа?

Ильсингар на весь мир славился своими гладкокожими овцами. Летом их отары бросили по изумрудным лугам княжества, а на зиму их запирали в отапливаемые загоны. А все потому, что овцы почти не имели шерстяного покрова и их шкура трескалась от холодов. Животные требовали к себе бережливого отношения, зато их мясо не имело никаких привкусов и было достойно королевского стола. Тонкая кожа безрунных овец после специальной обработки шла на перчатки, которые ценились модницами других стран.

Овец забивали специальными серпами. Опытный мясник в одно движение перерезал животному горло, а после тушу подвешивали на специальные крюки, чтобы дать вытечь крови. С серпами в Ильсингаре была связана отдельная история. У каждой семьи овцеводов были собственные воззрения по поводу его конструкции: ширины и изгиба лезвия, толщины и длины рукояти. Жаркие споры по этому поводу не утихали никогда и даже проводились специальные состязания между лучшими мясниками. Такой же уникальный серп имелся и у Рекуэльтов. Именно его вручил Войтану отец со следующими напутственными словами: