Отмеченный Судьбой
Шрифт:
Чудов открыл глаза и посмотрел по сторонам. Да уж, Раем тут не пахло… Он сделал глубокий вдох: похоже, что серьёзных ранений не получил. Для большей уверенности Кирилл пошевелил конечностями, которые подтвердили его догадки. Он попытался подняться, но боль в теле мешала движениям, так и норовя оставить его в лежачем положении ещё как минимум на несколько часов.
Кое-как Чудов всё же сел, тяжело дыша и держась за правый бок. Неужели остался один? В этом проклятом Аду. Чтоб черти подрали всех тех, кто… И вдруг в знойной тишине Кирилл услышал приглушённый кашель.
Метрах в тридцати от себя, около покосившегося домишки, Кирилл увидел солдата. Тот не подавал признаков жизни. Но кто-то ведь кашлял! Собрав силы, Чудов встал и, спотыкаясь, медленно двинулся к бойцу. Он лежал лицом вниз. Ефрейтор опустился на колени. Когда попытался перевернуть раненого, тот издал громкий стон, дав понять, что движения причиняли ему боль.
– Саня, это ты! – воскликнул Кирилл, и тут же его взгляд упал на окровавленный бок друга. – Твою ж мать, младший сержант…
– Еф… Ефрейтор, – улыбнулся Шторм, и в следующее мгновение лицо исказилось гримасой боли. – Где… Где остальные?
Глаза Чудова с трудом оторвались от рваной раны и судорожно метались по телу друга, сканируя его на наличие ещё каких-либо повреждений.
– Они улетели, как ты и приказывал. Улетели, Сань. Всё в порядке. Я… Я слышал, как «вертушка» поднималась в воздух.
Кирилл коснулся раны Шторма, и из неё тут же потекла кровь, окрашивая потемневшие сухие участки в ярко-красный цвет.
– Чем же тебя так зацепило-то?
Но Александр не реагировал на слова и действия. Его веки дрожали, с трудом открываясь.
– Ладно, ничего. Мы сейчас тоже пойдём – той дорогой, которой пришли, – продолжал нервно бормотать Чудов.
– Меня… Зацепило немного… – Александр попытался вздохнуть: – Так что… я никуда…
– Сань, – перебил Кирилл друга. – Сань, молчи, ладно? Твоя рана…
Ефрейтор снова предпринял попытку осмотреть её, но сдавленный стон помешал ему. Судя по отсутствию крови на земле, ясно было только одно: это не сквозное ранение и не колотая рана, что увеличивало шанс остаться в живых и продержаться до тех пор, пока они не найдут помощь.
– Прости… Извини, прости… – Трясущиеся руки парили над телом солдата, но коснуться его не решались. – Сань, ты лежи, ладно? Не шевелись. Лежи, я сейчас. Чёрт! – выругался нервно Чудов. – Что же делать?
Глаза бегали по близлежащей местности. Он был в растерянности и не знал, как помочь Александру, чтобы облегчить его мучения.
«Промедол»! (наркотическое обезболивающее средство в ампуле 2 мг, обязательное в войсковой аптечке солдата в военное время) – выдало находившееся в шоке сознание.
– Аптечка, – прошептал Кирилл и, несмотря на ноющую боль в мышцах, бросился к тому месту, где он очнулся.
Спасительная маленькая сумка лежала там. Подхватив её с земли, Чудов вернулся к товарищу. Достав ампулу, он незамедлительно ввёл раствор в тело Шторма.
– Сейчас станет легче, Сань. Терпи… Терпи, твою мать! И не вздумай мне тут умирать!
Выбросив пустую
Только бы не слишком поздно!
Оказавшись рядом со Штормом, он громко позвал:
– Сань… Сань! Ты слышишь?
Александр медленно кивнул. Голос Кирилла едва пробивался сквозь вязкую темноту, окутавшую с ног до головы. Боль уже не была такой сильной, но движения всё равно давались с трудом. Глаза не хотели открываться, как бы ни старался поднять веки. Тяжёлые, справится с ними не хватало сил. Тело горело огнём, как в Адовом пекле. А может, и впрямь Преисподняя? Неужели отмучился и получил то, что заслужил? Хотя нет, Кирилл явно тут лишний. Его место однозначно не здесь.
– Сань, давай выпей это.
Голос Чудова прервал цепочку жутких размышлений. Голова оторвалась от земли, и в рот полилась холодная вода. Вода! Боль отошла на второй план, уступив место жажде. Но даже дикое желание пить не могло заставить его совершить лишнее движение. Тяжело. Даже глотать живительную влагу было тяжело, но первичные потребности всё же брали верх.
– Вот так, – с облегчением выдохнул Кирилл. – А теперь прими это.
Он положил ему пару таблеток в рот и снова приставил флягу с водой к губам. Глоток, ещё один – и раздался кашель. Лицо Шторма исказилось гримасой боли.
– Всё. Теперь всё будет хорошо, – шептал Чудов, убирая воду ото рта друга.
– Кирь, слушай… – Сдавленный голос Александра отвлёк ефрейтора от растущей внутри паники. – Слушай…
Пауза тянулась недолго – секунды, но они казались вечностью.
– Я… Я отключусь сейчас, – шептал Шторм, сжимая, насколько позволяли остатки сил, руку друга. – Ты… Здесь селение… Они вернутся… Тут были пленные. Уходи… Здесь нельзя оставаться.
– Я не брошу тебя, – сказал уверенно Кирилл.
Пальцы Александра с силой сдавили его ладонь:
– Приведи. Помощь. Пленные здесь… Пленные…
Хватка Шторма ослабла, и Кирилл понял, что тот потерял сознание.
– Сань… Сань!
Нет, нет, нет, нет! Не здесь! Не так!
– Слышишь, Сань? Сейчас станет легче. Я же сделал укол!!! Слышишь? Боль сейчас уйдёт… Сань!
Чудов качал головой, отказываясь верить в то, что шептал внутренний голос, и в первый раз за всё время службы в его глазах показались слёзы. Слёзы солдата, готового отдать жизнь за товарища, лежавшего на камнях и истекавшего кровью. Слёзы друга, винившего себя за то, что не он попал под тот осколок несколько часов назад, а ведь он предназначался именно ему.