Отмороженный
Шрифт:
– Ты говорил, что собираешься встретиться с человеком, хорошо знающим Горюнова?
– Так оно и было, – кивнул я. – А встретил не только его. Встретил убийцу. Конечно, я переживаю, что не смог задержать его. Так вот, говорю, по-моему, эта опера была ему до фонаря.
– Но с чего ты решил?…
– Фоторобот! – сказал я торжествующе. – Вот сейчас сюда прискачет Грязнов, ох я ему вмажу. Сколько он мне крови попортил, доказывая, что я последний идиот, тот самый дурень, который носится со своей версией как с писаной торбой. Один к одному, понимаешь?
– Далась тебе эта бутылка, – с чувством сказал Костя. – Лучше бы проследил… Ладно. Так что ты узнал по поводу Горюнова?
– Да ничего особенного. Тут другое. Я разговаривал с певицей Светловой, она сказала, будто Горюнов ее друг, а сын генерала Тягунова – ее бывший муж, с которым она рассталась из-за этого помощника генерала Тягунова… Представляешь? Треугольник, на который намекал банкир Савранский.
– Можно чокнуться, – согласился Костя. – А что, хороша?
– Не то слово, – сказал я.
– Так, может, ее муж и хотел застрелить этого писаря… И когда начался отстрел, Горюнов прибежал к нам?
– Отпадает, – махнул я рукой. – Она сказала, что ее муж до этого не опустится. Честь не позволит. Военная косточка, вековые традиции и все такое.
– Это для нее отпадает, – качнул головой Костя. – А для твоего Горюнова – ничуть. Для него – актуально.
Мы посмотрели друг на друга.
– Постой, не хочешь ли ты сказать, будто в случае с Сережей Горюновым мы тоже тянем пустышку? Он косит на ее мужа, а тот ни при чем?
– Я только предполагаю, – сказал Костя, и тут же дверь распахнулась и в кабинет ворвался возбужденный Грязнов.
– Вот твоя бутылка! – кивнул я вместо приветствия на целлофановый пакет, лежащий на подоконнике. – На нем пальчики этого, – теперь я кивнул на фоторобот, лежащий передо мной. – Только не спутай. Там мои пальчики тоже найдешь.
– Так ты его нашел? – радостно ощерился Слава. Вот кто по-настоящему бывает рад за меня. Хотя до этого вытирает ноги о мои версии, которые не всегда этого заслуживают.
– Это надо бы отметить! – Слава возбужденно потирал руки.
Отметить бы надо. Хотя бы ради того, чтобы расширить его сосуды. Я посмотрел на Костю. Тот чуть заметно пожал плечами. Мол, делайте что хотите. Я подмигнул Славе, тот, ни слова не говоря, достал с помощью своей универсальной отмычки из моего сейфа припрятанные там с прошлого раза полбутылки коньяка.
Заместитель генерального прокурора Меркулов следил за взломом с подчеркнутым спокойствием. Он прекрасно знал: все это не безобразия для, а ради дела. Слава, он такой. В хорошем возбуждении выдает озарения и догадки как на потоке.
– Так это и есть сын генерала? – воскликнул он, оборвав мой печальный рассказ о том, как в мои руки попали кашне, черт бы его побрал, и пресловутая емкость из-под кока-колы.
– Кто – сын генерала? – устало
– Да нет же! – с жаром возразил Слава. – Ну как вы не поймете – этот, который сбежал! Потому он и показался тебе знакомым, что ты видел его фотографию в личном деле! Забыл? – Он панибратски хлопнул меня по плечу.
Я моргал глазами, глядя на него. Только что мы с Костей, а еще раньше Алла Светлова, с негодованием отмели такую возможность. А теперь Слава снова наворачивает какую-то сомнительную версию… Мало их было? Мало их лопнуло, беззвучно, как мыльные пузыри?
– Да ты посмотри на его фотографию, – не унимался Слава. – Покажи фоторобот отцу или бывшей жене! Ты показывал?
– Пока нет, – сказал я. – По-моему, с него довольно? – спросил я Меркулова.
– Вот тебе объяснение, почему он пришел на эту оперу! – размахивал руками Слава. – Все-таки жена поет. Может бывший муж хотя бы издали посмотреть на бывшую жену, которую продолжает любить? Имеет он такое право? И потому отменил на этот день все стрельбы. А вот завтра, посмотрите, примется за старое!
Мы примолкли. Все трое. По-моему, Слава сам испугался того, что только что наговорил. Скорее даже, накликал.
Костя встал.
– Бутылка подождет, – сказал он непререкаемым тоном. – Поедем прямо сейчас к дому, в котором, по рассказу таксиста, он скрылся. Поедем посмотрим… Вдруг на самом деле…
Я вспомнил его личное дело, постарался припомнить виденную там фотографию. Сейчас, конечно, мне покажется, что она схожа с фотороботом. Раз уж внушил себе. Впрочем, это от нас не уйдет. Завтра же сверимся. А пока, Костя прав, надо бы посмотреть тот домик…
В машине, в которой примчался Грязнов, мы сидели и помалкивали, переваривая события сегодняшнего дня. Как в солдатском анекдоте, если опустить нецензурщину – сначала ничего, ничего, а потом ка-ак рванет!
К дому, про который говорил Костя, мы приехали через час. Я с тоской посмотрел на эту громаду с тысячью светящихся окон. Слава ухмыльнулся.
– Да не надо ходить по квартирам! – махнул он рукой. – Пройдемся посмотрим, нет ли проходного двора. И как насчет пожарной лестницы с крыши? Или думаете, что он дурнее вас? Этот дом – отвлекающий маневр. Он же в Чечне служил? Ну вот!
Мы с Костей промолчали. К нам подошел Володя Фрязин и с ним пара ребят с рациями. Промерзли до костей. Володя так просто стучал зубами. Опять вспомнил его маму. Только-только вытащила сына из простуды, а эти толстокожие начальники снова загнали бедолагу в холод и сырость.
– Хоть бы оделся потеплей, – сказал я ему, чтобы что-то сказать. – Хоть бы из машины наблюдали, что ли.
– Оттуда не все заметишь, – возразил Володя.
– Смена будет? – спросил один из ребят Грязнова.
– Откуда? – вздохнул Грязнов. – «Трал» еще не отменили. Вот скажите товарищу начальнику, – он кивнул на Костю. – Чтоб отменил и прекратил вас морозить.