Отмороженный
Шрифт:
— Триумвиратом, — поправила Анжелина и тут же пожалела, что не вовремя открыла рот. Терпи дураков, — учил ее граф Феррара. — А потом пускай уже они мучаются.
— Что-что? — Эмилио Гонзага что-то выковыривал из дальних коренных зубов.
— Триумвират, — повторила Анжелина. — Так римляне называли то время, когда у них было три лидера одновременно. А тройка — это русское слово, обозначающее трех лидеров... и вообще три штуки чего-нибудь. Они раньше так называли трех лошадей, запряженных в сани.
Эмилио хмыкнул и оглянулся. Две «шестерки»
— Так или иначе, — сказал Эмилио, — но суть в том, что выигрываете вы, выигрываю я и больше всех выигрывает Малыш Г... Стивен... он выигрывает больше всех. Как было в старые времена, только без драки. — Последнее слово у Гонзаги прозвучало почти как «дураки».
Да, как в старые времена, только на сей раз бог выбирает тебя, мне отводится роль твоей шлюхи, а Стива становится покойником через несколько месяцев после выхода из тюрьмы, — мысленно перевела Анжелина. И подняла бокал с тошнотворным каберне.
— За новые начинания! — бодро воскликнула она. Зазвонил сотовый телефон, который ей дал Курц.
Эмилио перестал жевать и нахмурился, недовольный нарушением этикета.
— Прошу извинения, Эмилио, — сказала Анжелина. — По этому номеру могут звонить только Стиви, его адвокат и еще несколько человек. Я должна ответить. — Она вышла из-за стола и повернулась спиной к свинье на троне. — Да?
— Сегодня вечером играют «Сейбрз», — услышала она голос Джо Курца. — Приходите на матч.
— Хорошо.
— После первой же серьезной травмы на поле идите в женскую комнату, находящуюся около главных дверей. — Он отключился.
Анжелина убрала телефон в свою крошечную сумочку и снова села за стол. Эмилио с громким хлюпаньем гонял языком во рту послеобеденный ликер, как будто полоскал рот водой.
— Недолгий разговор, — заметил он.
— Но приятный, — ответила Анжелина.
«Шестерки» принесли кофе в огромном серебряном кофейнике и пять сортов печенья.
Близился вечер, уже почти стемнело, а снегопад сделался еще сильнее, когда Курц завершил тридцатиминутную поездку на север от города и оказался в пригородном поселке Локпорт. Дом на Локуст-лейн производил впечатление весьма комфортабельного — типичное жилище представителя среднего класса; на обоих этажах окна светились мягким люминесцентным светом. Курц проехал мимо, повернул налево и остановил машину посередине следующей улицы перед одноэтажным домом, объявленным к продаже. Дональд Рафферти не знал, на какой машине ездит Курц, но поселок был не тем местом, где соседи не обратили бы внимания на автомобиль с человеком внутри, подолгу стоящий на улице, где нет ничего, кроме жилых домов.
У Курца на переднем сиденье находилось электронное устройство размером с компактную радиомагнитолу, к которому были подключены наушники. Любой прохожий принял бы его за потенциального покупателя, дожидающегося в пятницу вечером агента по продаже недвижимости и от нечего делать слушающего музыку.
Коробка была коротковолновым радиоприемником, настроенным на прием сигнала с пяти «жучков», которые Курц три месяца назад установил в доме Рафферти и Рэйчел. За электронное оборудование ему пришлось выложить все имевшиеся в то время сбережения, так что у него
Рэйчел, четырнадцатилетняя дочь Сэм, была умным, тихим, чувствительным и одиноким ребенком. Она пыталась поддерживать с Рафферти, своим отчимом, отношения дочери и отца, но тот был либо слишком занят делами, либо слишком поглощен игрой на тотализаторе, либо слишком пьян, чтобы обращать на это хоть какое-то внимание. Он не обижал Рэйчел, если, конечно, не считать за обиду полное безразличие.
Сэм была женой Рафферти всего лишь десять месяцев, причем за четыре года до рождения Рэйчел, так что Донни Рафферти не имел к ней никакого родственного отношения. Но, когда двенадцать лет назад Сэм была убита, у девочки не осталось никаких родственников, и поэтому назначение Рафферти опекуном в то время имело определенный смысл. Когда Рафферти подал ходатайство о назначении его опекуном Рэйчел, его, по-видимому, привлекала страховка и наследство матери. Он смог расплатиться и за дом, и за автомобиль, и выплатить изрядную часть долгов за проигрыши. Но теперь Рафферти снова начал по-крупному проигрывать, а это значило, что он опять стал сильно пить. У Рафферти были три постоянные любовницы, две из которых точно по графику проводили с ним ночи в Локпорте, причем он умудрялся устраивать так, что ни одна из них не догадывалась о существовании другой. Третья любовница была продавщицей кока-колы с Сенека-стрит и по совместительству шлюхой; она не знала и не хотела знать, где живет Рафферти.
Курц пробежался по «жучкам». Дональд Рафферти только что повесил трубку телефона, пообещав своему букмекеру-жулику — Курц знал это как профессионал, — что выплатит следующую долю долга в понедельник. После этого Рафферти позвонил Ди-Ди, своей любовнице номер два, чтобы составить планы на уик-энд. На сей раз они решили уехать вместе в Торонто, а это означало, что Рэйчел снова останется дома одна.
Курц не устанавливал «жучки» в спальне Рэйчел, но он быстро проверил, что делается в гостиной и в кухне. Из кухни донеслось позвякивание тарелок, которые споласкивали, прежде чем установить в посудомоечную машину.
Рафферти закончил свой телефонный разговор, пообещав Ди-Ди «взять на этот уик-энд одну хорошенькую кожаную штучку», и отправился в кухню — Курц отчетливо слышал шаги. Открылся и закрылся буфет; Курц знал, что Рафферти держит выпивку в кухне, а кокаин в верхнем ящике комода в своей спальне. Скрипнула дверца другого буфета. Чувствительный микрофон уловил звук жидкости, которую наливали в стакан — Рафферти всему предпочитал бурбон.
— Проклятый снег. Утром придется снова расчищать подъезд. — У него теперь заметно заплетался язык.
— Хорошо, папа.
— В этот уик-энд я снова уеду в командировку. Вернусь в воскресенье или в понедельник.
Во время последовавшей паузы Курц пытался представить себе, какая командировка, да еще на уик-энд, может быть у клерка почтовой службы США.
Голос Рэйчел:
— Можно Мелисса придет ко мне завтра вечером? Мы вместе посмотрим видео.
— Нет.
— А можно мне пойти к ним домой и посмотреть видео у них? В девять часов я уже буду дома.
— Нет. — Снова открылся и закрылся буфет.