Отморозок 4

Поповский Андрей Владимирович

По левую руку от Земели сидит тощий вертлявый тип со светлыми жирными волосами, висящими сосульками, бегающими голубыми глазами и незапоминающимся каким-то бесцветным лицом. Парень весь дерганый и непоседливый, он одет в обычные немного мятые черную рубашку и брюки. Его тонкие длинные пальцы, украшенные вытатуированными синими перстнями, постоянно в движении. Он разминает их, тянет до хруста и снова разминает. Это Вобла — вор-карманник. По нему сразу и не скажешь, сколько ему лет. С одной стороны не больше двадцати, а с другого ракурса можно легко дать и за тридцать. На самом деле

ему двадцать три года, шесть из которых он провел частично на малолетке, а частично на взрослой зоне. Тарелка перед ним почти пустая, зато пепельница, стоящая рядом, полна окурков. Один из них все еще дымится, догорая.

Последний из пятерки за столом, резко контрастирует с остальной компанией. У него хорошая осанка, выделяющая его на фоне вольготно развалившихся на своих стульях близнецов и согнутого дугой Воблы. Он довольно высокий, у него широкие плечи и узкая талия, кожа на лице и руках загорелая и продубленная ветром. Его сильные руки лежат на столе. Мужчине на вид около двадцати пяти — двадцати семи лет. Он одет в красную клетчатую рубашку и удобные темные джинсы, на ногах у него мягкие спортивные кроссовки. Взгляд у мужчины внимательный, острый и цепкий. Он уверен в себе, несмотря на то, что попал в эту компанию в первый раз и внимание остальных присутствующих обращено на него.

— Ну давай, дорогой гость, расскажи нам о себе немного, — прерывает молчание Земеля. — За тебя хорошие люди поручились, я им верю, но хочется и от тебя услышать, что да как.

— Хорошо, — спокойно кивает мужчина. — Зовут меня Иван Карабанов, я бывший военнослужащий, служил в десанте. После срочной службы остался на сверхсрочную, дослужился до прапорщика. Последний год службы заведовал складом ГСМ в военной части под Ташкентом. При очередной проверке у меня на складе была обнаружена крупная недостача. Был осужден на три года. Освободился месяц как. На зоне близко сошелся с Жекой Кудрявым, он мне и дал твои координаты, когда я освободился, и сказал, что сможешь помочь, к хорошему делу пристроить.

— Много горючки спиздил? — с усмешкой спросил Амбал выдувая большой пузырь из жвачки.

— До меня все спиздили, а на меня повесили, — угрюмо ответил Иван.

— Так уж ничего не прилипло? — недоверчиво хохотнул Вобла.

— Ладно, всем ша сейчас. Сначала я побазарю с нашим гостем, — вмешался в разговор Земеля. — Была от Кудрявого малява, что обратится ко мне хороший человечек — ты стало быть. А кого ты еще знаешь из авторитетных людей? Кто был на вашей зоне смотрящим?

— Знаю Гасана Сухумского, Борю Ветра, Диму Большого, Алика Ушастого и они меня знают — спокойно ответил Иван, — а смотрящим, на тот момент, что я чалился, был Огонек.

— Складно базаришь, — задумчиво кивнул Земеля. — А кто кумом у вас на тот момент был?

— Майор Тутберидзе Георгий Вахтангович.

— Что умеешь? — спросил Земеля, не сводя внимательного изучающего взгляда с Карабанова.

—

Много чего. В машинах разбираюсь, могу водить, могу починить. Стрелять умею из всего, что стреляет. Часового могу снять. В рукопашную могу. Ну и еще так по мелочи.

— Я тебя потом проверю в какую рукопашную ты можешь, — хмыкнул со своего места Амбал, поведя могучими плечами.

— Ша, Амбал, я сказал. Сейчас я говорю, — зыркнул на Толика Земеля и снова повернулся к Ивану. — Навыки у тебя специфические, Воевал?

— Был за речкой два с половиной года. — спокойно кивнул Иван.

— За речкой, это в Афганистане? — уточнил Земеля.

— Да.

— Знаешь, чем мы занимаемся?

— Знаю, что ты человек деловой и серьезный. Жека сказал, что ты можешь к хорошему делу меня пристроить. Вот и все, что я знаю. Он вообще лишнего не любит говорить.

— А почему не захотел пойти устроиться куда-нибудь на завод, например? — Земеля испытывающе смотрел на Карабанова. — У нас тема, сам понимаешь, может быть опасной.

— А куда мне после зоны со справкой об освобождении устроиться? На нормальную работу не возьмут. Семьи у меня нет, я сам детдомовский. Мне одна дорога в грузчики или в дворники. Не хочу я такой жизни.

— Ладно, угощайся. Посидим за столом, о жизни поговорим. Жить пока будем здесь все вместе. Ты вместе с Воблой в комнате, там есть еще одна кровать. Без моего разрешения отсюда никуда, это закон для всех. Меня, как ты знаешь, Земеля зовут, это Амбал и Антоха. Слева от меня Вобла, ну а ты для нас будешь Десантурой. Мы тебя в деле потом проверим, если не обломаешься и заднюю не врубишь, будешь с нами работать. Ну а если врубишь заднюю… Ну, не будем о плохом. Давайте лучше все выпьем за знакомство.

Земеля поднял свою стопку и обвел окружающих пристальным взглядом, все остальные, подхватив свои со стола, чокнулись с ним. Земеля, Амбал и Антоха выпили содержимое одним махом. Вобла выхлебал свою порцию маленькими глоточками, а Карабанов на несколько секунд задержался, но увидев, что Земеля с недоумением смотрит на него, одним движением вылил обжигающую жидкость себе в рот.

— Я не очень люблю это дело, но за знакомство грех не выпить, — спокойно пояснил он.

— Будешь с нами работать, полюбишь это дело, — самодовольно хрюкнул Амбал, впиваясь крепкими зубами в куриную ножку.

В этот момент громко хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в комнату вошла высокая статная девушка с черными глазами и чувственными полными губами. Девушка была одета в дорогую дубленку, а из-под белой вязанной шапочки с большим бубоном выбивались длинные и густые черные волосы.

— Фу-у! Надымили, хоть топор вешай, — недовольно пробурчала она и, подойдя к окну, открыла форточку, через которую в комнату потянуло холодом с улицы.