Отмщение

Жиров Андрей Сергеевич

Нет, Юрий никогда не боялся риска - научился преодолевать страх или, хотя бы, не замечать в течение длительного времени. Полковника бы не остановил и страх самосуда. Но только сейчас важнее груз ответственности. Что бы ни произошло - уйти значит избрать самый легкий путь. Отказаться нести самую тяжелую часть ноши.

Фурманов с силой ударил ладонями по лицу. Резкая боль отрезвила, растеклась жаркой волной по телу. Полковник ударил вновь. А затем рывком поднялся - и побежал вслед остальным десантникам...

... Кузнецов не мог знать: как и что произошло

в здании администрации. Не мог знать выжил ли кто-то из десантников. Но главное понял, когда вместо нескольких десятков прозвучали лишь два. И весь спектр мыслей можно с успехом уложить в короткое "Смогли!"

Затем немцы нанесли ответный удар. Почти мгновенно. Вычислить расположение штаба не составило труда. Подозрения были давно. Выбитые из персонала передвижных радиоподавляющих станций данные и проведенный по горячим следам поиск легли венцом. Тревога прокатилась по рынку волной. Сопротивление за несколько минут узнало про облаву, однако уйти невозможно: выходы тщательно перекрыты. Дальше быстрый неудачный штурм. А второй, судя по всему, будет удачным...

Продолжая методично отстреливаться от нападающих, Кузнецов, несмотря на очевидность финала, не пал духом. "Не мы первые, не мы последние" - звучит безрадостно, зато верно. Не бог весть какое утешение, конечно. Да и не должно им быть. Важнее, что всё-таки удалось спасти город. Может быть - лишь на время, не от всякой угрозы. Но выбор сделан и будет оплачен сполна. И какой бы ни стала плата, Александр не усомнится в справедливости. Потому что каждый военный изначально соглашается платить по самой высокой ставке: в любой момент, в любом месте, когда потребуется. Сейчас ничем не хуже. Судьба и без того слишком долго благоволила сухопутному адмиралу.

Щелкнув последним полным рожком, Кузнецов, на миг прикрыл глаза и мысленно попросил прощения у всех, перед кем знал вину. А после, привстав на колено, начал последний обратный отсчет - не сомневаясь, не зная страха...

Глава N18 - Ильин, Кузнецов. 11.07, 18 ноября 2046 г.

Танки ворвались в город с севера по трем сходящимся направлениям: основным магистралям и льду реки. Причем ворвались буквально - скорость не отягощенной пехотой и неповоротливым арьергардом механизированной волны составила никак не меньше семидесяти километров в час.

Шли открыто, даже нагло: со включенными фарами, выстроившись в колонну. Прорыв сквозь первый кордон прошёл успешно - немцы до последнего не ожидали разворота на Томск. Уже не ждали. Ильин же, успев соединиться с маршевой колонной, уверенно ударил в самой слабой точке - на переправе. И, не сбавляя темпа, уклонился от боя. Танки, набрав наконец полный ход, резво понеслись вперед. К городу подошли даже раньше, чем планировалось. График поплыл, конечно, но не у противника же спрашивать? Тем более сожаления стали абсолютно бессмысленны после того, как в разных концах города огненными всполохами расцвели два сильных взрыва.

Понимая, что ждать дальше бессмысленно, Ильин дал приказ атаковать, не задерживаться на позиции. Отдал не зря - уже через минуту по месту недавнего сосредоточия бригады отработали ПТУРСы. Учитывая

оперативность и возможности противника, осталось только уповать - по городу бить не станут. Что, впрочем, не противоречит ни здравому смыслу, ни общей практике: одно дело попытаться провернуть комбинацию по очернению и совсем другое открыто бомбить мирный город. Можно, только с красивыми лозунгами и благородным ореолом придется окончательно распрощаться. А этого делать немцы не станут.

Кроме того... Был ли у Ильина какой-нибудь иной выход, кроме как идти вперед? И вот впервые за всю недолгую, невероятную, непредсказуемую войну войска советской армии перешли в настоящее наступление. Без скидок на качество, превосходство и прочая, без маневров и уверток. Сколько же они ждали этого? И сколько сделали ради одной этой минуты? А спустя менее получаса - бригада заняла город, методично окружая и уничтожая очаги сопротивления. Рынок оказался пятым по счету...

Полк Лазарева ударил в тыл зарвавшемуся противнику. Всецело поглощенные азартом травли, немцы даже не поняли, откуда возникла угроза. Да и неоткуда было никакой угрозе взяться! Это просто не укладывалось в головах и ширило панику.

Жидкий кордон смяли походя, без помех пробиваясь к центру. Где продолжалась вялая перестрелка. И вот уже через несколько секунд атакующие сами превратились в жертву. Очутившись между слабенькой наковальней и сокрушительным молотом. Сопротивления почти не было - десантники действовали профессионально, не церемонились, нанося удар.

Кузнецов не поверил глазам, когда услышал сквозь вязкий стрекот выстрелов знакомый рев танковых дизельных моторов. Подумал, что от переживания галлюцинации разыгрались - совсем плохой стал. Но нет. Сразу же за этим в спину и фланг немцам густо хлынул свинцовый град. Не воображаемый, а самый настоящий. По сравнению с которым штурм штаба сопротивления сразу показался лишь невинной детской игрой в войну.

После первого удара новых не требовалось: нападавших фактически растерзали, доверху наполнив свинцом. Внутрь же пробиться неудачливым бошам не позволило ожесточенное сопротивление повстанцев. Нежданная помощь окрылила приготовившихся к смерти людей, придала сил. Когда адмирал, пошатываясь, вышел наружу, ни на секунду его не посетило сожаление при виде изувеченных тел, застывших в изломанных позах. Оторванные конечности, кровь, навсегда припечатанный к лицам ужас. Несмотря на довольно относительную виновность отдельных исполнителей, Кузнецов заранее вынес вердикт всем оптом - и никакие общечеловеческие принципы, никакая мораль не заставят изменить себе.

Лазарев тем временем пробился к центру схватки - и застыл, совершенно ошарашенный. Такая реакция, впрочем, уже перестала быть для адмирала диковинной. Только сейчас нет времени для встреч и объяснений.

– Полковник, - Кузнецов сразу приступил к делу.
– Две важные цели требуют срочного вмешательства.

– Что... Что за цели, Александр Игоревич?
– справившись с голосом, уточнил Лазарев.

Прежде чем ответить, Кузнецов бегло скользнул взглядом по сторонам и как мог бесстрастно сказал: