Отныне и вовек
Шрифт:
– Конечно. Я – его жена.
Лицо Матильды Ховард-Спенсер расплылось в довольной улыбке.
– Включая ложь в суде, чтобы защитить его – Нет.
– Свидетель свободен.
Помощник окружного прокурора повернулась и пошла на свое место, оставив Джессику сидеть в изумлении на свидетельском месте. Этой чертовке опять удалось обвести их вокруг пальца.
Глава 18
На следующее утро все были на местах, чтобы не пропустить подведение итогов между обвинителем и защитником. Ян и Джессика
Они чувствовали, что ему удалось вызвать волну симпатии к защите. Все было под контролем. Затем встала Матильда Ховард-Спенсер. Помощник окружного прокурора оказалась сущим демоном. Она нарисовала портрет обманутой и оскорбленной в своих лучших чувствах женщины с разбитым сердцем – трудолюбивой и непорочной Мэгги Бертон. Она также подчеркнула, что таким безответственным мужчинам, как Ян Кларк, нельзя позволить безнаказанно развлекаться, особенно учитывая то, что они делают это при попустительстве и поддержке жен, которые готовы на «все, чтобы защитить их». Мартин подал протест, который получил поддержку суда. Позднее он объяснил, что спор при подведении итогов возникает редко, но эта женщина исторгала пламя при одном только упоминании имени Яна. А Джесси все еще не могла перевести дух, когда суд распустили на ленч.
– Ты слышал, что сказала эта стерва? – Ее голос был громким и пронзительным, Мартин и Ян одновременно бросили на нее умоляющие взгляды.
– Потише, Джесс.
Не стоило настраивать против себя людей, особенно – присяжных заседателей, которые шли мимо них на обед. Он заметил, как двое бросили на Джессику любопытные взгляды.
– Мне наплевать. Эта женщина…
– Заткнись. – Потом он обнял ее за талию. – Болтушка.
Но я все равно люблю тебя.
Джесси громко вздохнула и улыбнулась.
– Черт, как я расстроилась.
– И я. Давай забудем об этой мерзости хоть на немного и поедим. Договорились? Никаких разговоров о деле?
– Ладно, – произнесла она сердито, когда они пересекали холл.
– Не ладно. Мне нужно торжественное обещание. Я не желаю повредить своему пищеварению. Представь, что мы – в составе присяжных и не можем это обсуждать.
– Ты действительно думаешь, что они придерживаются этого правила?
Ян безразлично пожал плечами и потянул ее за прядь волос.
– Мне все равно, что они делают. Так ты обещаешь мне?
Никаких разговоров о деле. Идет?
– Идет. Обещаю. Ну и зануда ты.
– Да, я такой. Твой ворчливый муж. – Ян выглядел очень взволнованным, когда они спускались по лестнице, хотя и был в хорошем настроении. Они вернулись домой на ленч.
Джесси просматривала почту, пока он пробегал взглядом по страницам «Паблишере уикли».
– Сегодня ты ужасно общителен. – Она ела сандвич с; индейкой и с ухмылкой щелкнула по газете.
– Гм?
– Я сказала, что у тебя ширинка расстегнута.
– Что? – Он посмотрел вниз и скорчил рожу. – Ради Бога.
– Черт возьми, поговори со мной, мне одиноко.
– Я читаю газету пять минут, а тебе
– Угу. Хочешь вина?
– Нет. Пропущу. У нас есть кола?
– Посмотрю.
Она ушла на кухню, а когда вернулась с банкой холодной кока-колы, Ян по-прежнему читал газету.
– Послушай, ты…
– Tec… – Он недовольно дернул рукой и продолжал читать.
Что-то изменилось в его лице, глазах. Ян казался потрясенным.
– Что там?
Он не ответил, дочитал статью и поднял голову.
– Прочитай.
Он указал на первые четыре колонки на второй странице, и у Джесси упало сердце, когда она увидела заголовок: «Изнасилование – пора принять меры». Статья сообщала о заседании комитета по уголовному законодательству, проведенном за день до суда, на котором обсуждалось текущее положение с наказанием насильников. В статье шла речь о более строгих наказаниях, отмене условного освобождения, предлагалось сделать процедуру заявления об изнасиловании легче и менее унизительной. Оставалось только повесить без лишнего шума любого обвиненного в изнасиловании. Джесси отложила газету и взглянула на Яна. Им не повезло, что сообщение появилось в газетах в тот день, когда присяжные заседатели должны решить их судьбу.
– Ты думаешь, это повлияет, Ян? Судья сказал им не попадать под влияние…
– Какая ерунда, Джессика. Если я что-то говорю тебе, а кто-то третий просит не принимать во внимание, пропустишь ты это мимо ушей или нет? Они тоже люди. Конечно, они находятся под влиянием того, что слышат, как все мы.
Ян провел рукой по волосам и отодвинул тарелку с бутербродами. Джессика сложила газету и бросила на стол.
– Ладно, может быть, они прочитали эту статью, а может – нет. Мы все равно ничего не можем сделать. Так что давай не будем на этом зацикливаться. Ты помнишь, что обещала мне?
Джессика нежно улыбнулась мужу. Его глаза были похожи на сапфиры – темные, сверкающие, тревожные.
В суд они ехали молча. Джессика слышала, как отдается эхом стук ее каблучков по мраморному полу. Сердце с такой же силой ухало в такт с эхом, как погребальный звон.
Судья обратился к присяжным заседателям, и они вышли гуськом на совещание в комнату с другой стороны холла, помощник шерифа стоял снаружи в качестве охраны.
– Что теперь, джентльмены? – Мартин и Ян присоединились к Джесси, сидевшей на своем месте.
– Ждем. Судья объявит перерыв, коль скоро они не примут решение к пяти. Тогда они вернутся утром.
– Так просто? – удивилась Джессика.
– Да, так.
Как странно. Все закончилось. Почти. Все это монотонное гудение и скука пополам с напряжением и неожиданной драмой. А потом все позади. Две команды закончили дебаты, судья произносит небольшую речь перед присяжными, они идут, чтобы закрыться в комнате, разговаривают друг с другом, выносят вердикт, все отправляются по домам, и суд завершен. Все очень детально организовано и превращено в ритуал. Племенной обряд. От этой мысли Джессика чуть не засмеялась, но Ян и Мартин выглядели такими серьезными.