Отныне я – странник
Шрифт:
Для Лалли (это имя означает медведь), сегодня должен был состояться его первый бой. И поначалу он даже немного обиделся, узнав, что подразделение, где он служил, определенно в резерв. Вот они и стояли в конном строю, как безучастные зрители: его командир и наставник — швед Лиам Ёнссон, был немного впереди и внешне невозмутимо сидел в седле, ожидая команды для вступления в бой. В своё время — когда юношу только призвали: этот старый вояка долго и нещадно гонял всех своих рекрутов — не давая никому поблажки. Нагрузки были такие, что к окончанию дня, Лалли не всегда имел силы пообщаться со своими земляками и соперниками по былым скачкам Севери и Анселми. Все трое были уроженцами местечка Оривеси (Коневы
Сейчас: стоя в резерве, молодой воин наблюдал как гаккапелиты подчинённые другому офицеру, раз за разом пытаются пробить строй русских. Поначалу, это показалось очень простой задачей — тонкая линия обороны и отсутствие пушек — такая картина не предвещала никаких сложностей. Но после того как десятка два русских конников — при помощи какого-то колдовства уничтожили всех шведских артиллеристов. Начали происходить не очень приятные и объяснимые вещи. Оказалось, что российские мушкеты стреляют очень далеко. Так что многие участвующие в бою земляки Лалли погибали, так и не достигнув расстояния, когда можно было выстрелить. А пули русских наоборот, долетали даже до пехоты ожидавшей, когда и её введут в бой.
— Да этим варварам помогает сам дьявол! — Выкрикнул Ёнссон, успокаивая своего коня, — который нетерпеливо перебирал копытами. — Это где такое видано, чтобы пули на таком расстоянии, разили в основном офицеров. Обратите внимание, падают в основном те, на ком повязан офицерский шарф. И также те, кто хочет подойти к пушкам.
Кто-то из земляков Ёнссона что-то грубо крикнул ему на их родном языке и тот замолчал, исподлобья смотря за сражением. К этому моменту шеренг русских, уже не было видно: их спрятала плотная пелена порохового дыма. Хотя это, абсолютно не мешало русским пулям забирать всё новые и новые жизни.
С обоих флангов картина была не лучше. Там грохотала канонада: и пушки, выплёвывая из своих стволов картечь и ядра, наносили немалый урон. Самое скверное заключалось в том, что русские успели возвести множество добротных укреплений. И их орудия были хорошо защищены от снарядов и пуль, выпускаемых по ним подданными Карла XI.
— Улссон и Эклунд, — послышалось со стороны королевской палатки — это кричал посыльный, — Вам и вашим драгунам поручается обойти русских с запада, и ударить им в тыл!
В скором времени в указанном направлении ускакала разведка — чтобы найти наиболее подходящую дорогу. А немного погодя, туда же выдвинулась и остальные всадники этих двух эскадронов.
Лалли поёжился от холода, пробирающегося под одежду, и снова посмотрел на поле боя. Которое представляло собой удручающее зрелище: из двух эскадронов рейтаров, кто начал утреннюю атаку почти никого не осталось: и это видели все, кто наблюдал вместе с ним за этой бойней. Из былой полутысячи — только небольшая группа всадников, то ныряла в пороховой туман с мечами наголо, то выскакивала из него, при этом изрядно поредев. В какой-то момент, прозвучал долгожданный сигнал к отходу: хотя он явно запоздал, — выходить из боя было уже почти некому: — из большого количества славных воинов, только маленькая горстка гаккапелитов смогла вернуться назад. Самое горестное заключалось в том, что за всё время сражения, они так и не смогли сблизиться с врагом, чтобы обагрить свои мечи его кровью. Тем временем, стрельба потихоньку затихла и наступила долгожданная тишина нарушаемая стонами умирающих и сильно раненых: доносящихся с недавнего поля боя.
Почти сразу, среди лежащих людских и лошадиных тел появились солдаты — одни из них выискивали тех, кому можно
Юноша настолько был «погружён» в эти раздумья не заметил, как некоторых офицеров вызвали в штаб. Он не увидел, как мимо него — к штабу проехал Лиам Ёнссон, не заметил, как тот вернулся.
— Эскадрон, слушайте меня все! И не говорите, что вы не слышали! — Вырвал Лалли из его раздумий, голос командира подъезжающего к их сотне. — По сигналу, мы атакуем этих варваров. Делаем по одному проходу улиткой по центру шеренги стрельцов в оранжевой одежде: там, у русских самое слабое место. На второй заход идём плотным строем — необходимо прикрыть драгун. И по команде отходим в сторону, — чтобы не попасть под их огонь. Так что, не мешкайте и будьте внимательны. Но после залпа произведённого драгунами, все — во всю прыть несёмся в образовавшуюся брешь и расширяем её. Да поможет нам господь! …
Снова артиллерия не сделала ни единого выстрела — непонятным образом погибли все бомбардиры, которых прислали для обслуживания пушек (хотя все знали, что виной этому были русские дальнобойные мушкеты). Только на этот раз, Лалли больше не стоит в томительном ожидании, а что-то исступлённо кричит и несётся вместе с товарищами на врага. Русские выстрелили залпом и рядом с ним, упало немало всадников и лошадей. Но ему было не до того. У него есть лишь одна цель — сблизиться с противником на расстояние выстрела. Всё остальное — второстепенно.
— Огонь! — Раздаётся долгожданная команда.
— Всё, пора! — Проносится у него в голове.
Юноша протягивает в направлении врага руку с седельным пистолетом и жмёт на курок. Между поджогом пороха на полке и выстрелом проходит целая вечность: появилось даже сомнение, а не забыл ли он его зарядить. Но раздаётся выстрел и Лалли отворачивает в сторону. На скаку убирает в седельную сумку разряженный пистолет и уходит к месту сбора для повторного захода…
— Вперёд!
Команда, тут же подхватывается множеством голосов, и конная лавина, несмотря на потери, снова устремляется в атаку. На сей раз, всадники приближаются к врагу всё ближе и ближе, а команду никто не даёт.
— Огонь! — Раздаётся приказ, когда все уже отчаялись его услышать. — И не спим — отходим в сторону! Живее!
Выстрелив и повернув в сторону, Лалли оглядывается и видит, как спешившиеся драгуны берут свои укороченные ружья наизготовку. Как только всё гаккапелиты покинули сектор обстрела, они выстрелили: сразу окутавшись клубами дыма. Снова слышится команда — «Вперёд» — и Лалли, обнажив свой меч, круто повернув своего коня, устремился на врага…
С криком. — Хаккаа пяяля! — Он обрушил на голову бородатого русского свой меч. Этот воин, как раз старался достать пикой одного из его товарищей. Другой враг, — атака, второй русский в последний момент заметил замах Лалли и инстинктивно подставил руку: хорошо отточенная сталь, без труда преодолев неожиданное препятствие, всё равно достала до шеи и погрузилась в неё. Лалли оглянулся в поисках нового врага, но в этот момент сильный удар чуть не выбросил его из седла. Это один из стрельцов ткнул его своим копьём. Но его наконечник, оцарапав кирасу, соскользнул в сторону: не причинив никакого вреда. А подоспевший на выручку Анселми сразил копейщика сильнейшим ударом своего клинка. Дальше понеслась круговерть, в которой нечего нельзя было запомнить. Лалли рубил, давил копытами своего коня всех на ком была оранжевая одежда. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то не прокричал: