Отныне я – странник
Шрифт:
Зато появились проблемы создаваемые шведами. — Они оказались способными учениками и их небольшие отряды, стали донимать частыми нападениями на обозы. Пришлось для решения этой проблемы привлекать егерей. Которые выслеживали и уничтожали группы этих новоявленных диверсантов. Налёты на обозы не прекратились, но стали очень редкими и малоэффективными: потому что возмездие, всегда достигало виновных, — когда они старались уйти со своими трофеями.
— Вот видишь, Аникита Иванович, вот здесь, где инженеры уложили поверх льда переправу, ты, со своим войском переходишь через Нарову и берёшь крепость в осаду. А ты, Пётр Матвеевич, смотри не забудь про оборону: все укрепления делай
— Пётр Алексеевич, отец родной, не извольте беспокоиться: всё будет сделано как вы и сказали. Тем более, с нами идёт Пётр Иванович, под его командованием, мы всё сдюжим. — Отвечал Репнин.
— Да, самое главное: не забывайте высылать вокруг себя разъезды. — Как будто не слыша их, продолжал говорить царь. Пусть конница Шереметева вас постоянно охраняет. — По территории врага идём: поэтому, не расслабляйтесь, будьте готовы ко всему.
Пётр давал напутствия, не покидая седла своего белого коня: его тяжёлый взгляд, постоянно переходил с окольничего, на Репнина и обратно. Временами, его взор устремлялся за их спины — на левобережье — куда в данный момент, двигались передовые отряды. Они уже преодолели крутой спуск и двигались по замёрзшей реке к противоположному берегу. Там им предстояло занять плацдарм, и охранять его от всевозможных непрошеных гостей, — пока туда не перейдёт вся остальная часть войска — вместе с осадной артиллерией.
— Государь, не изволь беспокоиться: чай мы не дети малые, всё сделаем как надо. — Успокаивающе проговорил Апраксин. — Уже столько раз всё оговорено, что в любой момент ночи разбуди нас, мы всё без запинки ответим…
— Повторенье — мать ученья. — Строго оборвал говорившего окольничего Романов. — Не зря я вас на штабных картах гонял, обыгрывая каждый ваш шаг. И ни дай бог вам меня подвести…
Хеннинг Рудольф Горн (история менялась, и его уже перевели из Кексгольма — в Нарву), забравшись на самый верх пятидесятиметровой башни Ивангорода — «Длинный Герман»: и не обращая внимания на холод, глядел на юг. Рядом с ним, невозмутимо, стоял подполковник Стирнсталь (командир гарнизона Ивангорода). И также рассматривал приближающееся вражеское войско, которое шло по обоим берегам Наровы: и с ходу начинало готовиться к осаде обеих крепостей. Русские полки, становясь лагерем, первым делом начинали возводить оборонительные сооружения.
— Да. Эти Иваны, понимают толк в войне. — Проговорил Горн, рассматривая противника в подзорную трубу. — Видно, что этот шотландец Гордон и его друг Лефорт: постарались на славу — все подразделения идут организованно и все солдаты знают, что им делать.
— Да — а…. Но как они собираются штурмовать наши новые бастионы французского типа? — Задумчиво проговорил находившийся рядом с генерал-майором подполковник. — Видит бог — эти московиты ещё пожалеют, что так опрометчиво сюда пришли.
В этот момент, обоих мужчин обдуло порывом ветра: и они немного поёжились.
— Мы-то будем ночевать в тепле наших домов, а эти варвары пусть мёрзнут возле наших стен. — С презрительной улыбкой проговорил Рудольф Горн: направляясь к лестнице ведущей вниз. — Хорошо, что наши дозорные вовремя заметили этих Русских: и мы успели послать людей за помощью. Теперь наша задача измотать, обескровить этих выскочек, чтобы они к приходу основных сил сами сдались на милость победителю — то есть нам.
Уже подходя к мосту, соединяющему оба города, Хеннинг Рудольф остановился и обратился к Стирнсталю:
— Подполковник, нам надо усилить охрану нашего моста. На месте Русских, я бы, или постарался, подойдя к нему по льду разрушить его, или, через него проникнуть в крепость. Так что, распорядись немедленно
И не дожидаясь ответа, твердой поступью уверенного в своих силах человека: зашагал по мосту в окружении своих охранников. Он знал, что бесспорно удержит крепость: у него много пороха; свинца; артиллерии и ядер к ней. Удалось сполна заготовить запасы фуража, провизии, и его гарнизон, — который он, не так давно принял под своё командование: сможет долго, и удачно сдерживать любое количество врагов. Он начал свою карьеру военного ещё в тринадцать лет — пошёл добровольцем в артиллерию. И ему ли бояться этих варваров — недоучек: пусть они трепещут перед ним — когда осознают, какую совершили ошибку, напав на него.
Дойдя по мосту до крепости, генерал направился домой. И уже там, ощутив тепло родного очага, Рудольф приказал своему адъютанту, сходить на кухню и распорядиться насчёт обеда. И чтобы его принесли прямо в рабочий кабинет. Где он собрался ещё раз посмотреть на план крепостных сооружений — чтобы постараться найти её слабые места. — «Не стоит недооценивать противника, — хочешь победы, строя свои планы, считай, что он не глупея тебя». — В этих раздумьях он шёл к своему кабинету, и когда поравнялся с библиотекой, из неё буквально «выпорхнула» его старшая дочь Кристина. Она чему-то улыбалась и её ангельские глазки — всё ещё наивно смотревшие на этот суровый мир поначалу «засветились радостью». Ребёнок уже собирался кинуться навстречу отцу, но неожиданно встретившись с ним взглядом, дитя интуитивно поняло, что папу лучше сейчас не трогать. И девочка, также тихо скрылась в двери, откуда она показалась. А Горн, не останавливаясь, проследовал дальше. — Комендант не был слишком суровым отцом, просто сейчас, надо было думать о защите города и самое главное своей семьи.
Покончив с едой, и даже не ощутив её вкуса, Хеннинг Рудольф Горн, снова подошёл к карте. Он снова выискивал места, откуда бы он начал штурм. И понимал, что везде может дать московитам достойный отпор. А они, подходя к крепостным стенам, неизбежно попадают под перекрёстный огонь, как пушек, так и другого вооружения. От этого занятия его отвлекает посыльный:
— Господин генерал! По дороге из Ревеля, к бастиону Глория, подъехали вражеские парламентёры!
— Пусть ждут, Сейчас я к ним подойду! — Коротко и сухо ответил комендант, ещё раз неспешно окинул висевший перед ним план крепости, и неспешно зашагал вслед за убежавшим солдатом в синем обмундировании.
— Пусть постоят и остынут, — думал Горн, неспешно одевая тёплые вещи, — зато поймут, кто здесь хозяин, и чего они здесь стоят…
Также неспешно, он подошёл к пушке стоящей на бастионе и посмотрел вниз. Там, перед рвом с замёрзшей водой, его ожидали трое всадников в тёмно-зелёных утеплённых накидках, а под треуголками у них были поддеты нелепые белые подшлемники. Они, с вызовом, достойным уважения, они поглядывали на бастион. Заметив коменданта, они немного приободрились и приосанились.
— Что вам надо, уважаемые? — С нескрываемой иронией поинтересовался Горн, смотря сверху вниз на парламентёров.
— Да так! Просто хотим передать вам ультиматум! — В такт Горну ответил на сносном шведском языке один из всадников — выделяющийся на фоне своих товарищей самым бесшабашным взглядом. — Вам предлагают открыть крепостные ворота и сдаться! Тогда вы имеете право выхода с надлежащей амуницией, то есть — верхним и нижним оружием, 12-ю зарядами и пулями во рту! В крепости же, остаются ваши знамёна, пушки, барабаны и прочие припасы! В случае вашего отказа от нашего предложения: таких выгодных для вас условий вашей капитуляции, больше не будет! Даём вам на принятие решения час!