Отпетые отшельники Книга 2

Марахович Антон Павлович

– За Победу русского оружия! За здоровье Петра Алексеевича!!! Царя Русского!
– и опрокинул зелье в рот. Казаки, кто был уже на ногах и в состоянии, мой тост дружно поддержали. Выпили, выхватили свой металлолом из-за кушаков, воздели его ввысь и дружно чего-то там завопили.

– Панове! А вы заметили, что ЭТИ "полковники русской Армии" не стали пить за Победу русского Оружия и за здоровье русского Царя, Петра Алексеича?
– промолвил я в наступившей тишине. Казаки злобно заворчали, а "попугаи" растерянно заозирались.

Можно было сказать,

что первый тайм мы с Николаем уже отыграли в нашу пользу. Нас тут прямо сразу не зарубят и не сожгут на костре. И то, сахар.

Солнце уже на ладонь выползло над горизонтом. Почти треть наших вчерашних собутыльников ещё валялась кто-где, не отойдя от вчерашнего. Да и воспрявшие ото сна казачки имели вид не шибко пышуший здоровьем... Надо лечить! Царские слуги тоже не лыком шиты. Но у них тока административный ресурс и относительная дисциплина, а у нас бочки с винищем.

– А что, панове-товарищи? Есть ли в ваших винных погребах зелье достойное благородных лыцарей?

– Мыкола, бисова душа! Дэ горилка?

Пронька виновато одной рукой побултыхал бочонком:

– Маловато будет, всего маненько осталось. На всех не хватит.

– А шо у нас, братка? Шо маем?
– озабоченно вопросил я Николая.

– Та нимае ничого, капитан. Одна мальвазея с Неаполю, та бочонок хереся мальтийского и бильш нычого. На корапь плыть надобно. Коль позволишь, я мигом.

– Долго цэ. Тащи мальвазею! На безрыбье и раком дашь!

Кныш ускоренно протопал к баркасу, а я, умышленно не обращая внимание на насупленных Царёвых Слуг, взял под руку Гната-"бойцового петуха" и проникновенно забубнил, дыша на него перегаром:

– Гнат, друже, а что ушица у нас со вчерашнего осталась? Дюже я уважаю по утру с похмелья юшечку похлебать. Ты уж расстарайся, уважь, братан. Тама ещё пол сома-рыбы в бочонке киснет. Посидим счас, погутарим-побалакаем, на грудь примем, здоровьишко подлечим.

Сотник судорожно сглотнул, покосился на мордастого "подпоручика" и подмигнул мне:

– Счас сделаем, капитан.

И тут же начал пинать ещё спящих казаков и раздавать ЦУ ближним неопохмелённым страдальцам. Табор забурлил. От шлюпки припыхтел Мыкола, катя перед собой почти семипудовый бочонок с вином. Несколько добровольцев кинулись ему помогать. Кныш, как ни в чём не бывало деловито занялся хозяйством:

– Ты, чернявый, неси вон тот пустой казан... Так, держи ровней.
– и выбулькал в казан литров десять мальвазеи из бочки.

– А теперь потихонечку... Держи крепче, наклоняй!
– пристроил над бочкой "баклажку" с оставшейся чачей (А оставалось около восьми литров) и нежнэнько сцедил чачу в бочку с мальвазией.

– Да здравствует Ёрш!!!

"Подпоручик" со своими прихвостнями решил, наконец, вновь проявить иннициативу:

– Ты, холоп! Ты и твой брат арестованны!

Четверо в зелённых кафтанах окружили нас с Николаем.

– Шо? Опять за рыбу гроши?
– возмутился Кныш.

– Сударь, вы выполняете приказ Главнокомандующего российской Армии боярина Шеина

или генерал-адмирала Лефорта, или самого российского царя Петра Первого?
– без всякого придуривания спросил я спокойно и строго.

– Или это ваша личная иннициатива, любезный? Арест Посла другого государства, равнозначен объявлению ему войны.
– добавил я по-немецки.

Мордатый, подозреваю, что это был Репнин, был в явном замешательстве. Только что он видел сиволапого мужика, изьясняещегося чёрт знает как и... вдруг, от этого лапотника услышал голос и речь аристократа.

– Если это твоё самодурство, "подпоручик", то мне тебя жаль. Быть тебе битому батогами и сосланному в солдаты.

– Значит так, служивый. Ты сейчас со своим воинством скачешь в штаб генерал-адмирала Франца Яковлевича Лефорта и говоришь там, что прибыл Чрезвычайный и Полномочный Посол из Буянии от Его Светлости Князя Буянского, Магистра Ордена Православных Отшельников к Его Величеству, Царю Российскому Петру Алексеевичу Романову. Запомнил?

– Передашь лично подарки от Князя Антона Буянского - я полез в свою торбу. Достал блескучую шариковую авторучку в роскошном подарочном футляре и небольшой отрывной блокнот "в клеточку":

– Отдашь это главнокомандующему боярину Шеину, дабы было ему чем и на чём победные реляции о взятии Азова писать.
– я открыл футляр, взял ручку, демонстративно щёлкнул кнопкой и быстро, двумя росчерками изобразил бидструповскую голубку с пальмовой веточкой в клюве на первой странице блокнота. Затем этот лист вырвал, но опять вложил под обложку. Защёлкнул показушно авторучку. "Пёстренькие" и Гнат внимательно наблюдали за моими манипуляциями.

Потом извлёк жестяную банку, где-то на фунт прекраснейшего "вирджинского" трубочного табака, а вместе с ней и расписную пластиковую шкатулку, в которой лежала пенковая трубка и пьезоэлектрическая газовая зажигалка со встроенным светодиодным фонариком. Демонстративно набил трубку табаком из жестянки и раскурил её от зажигалки. У Гната и "подпоручика" глаза буквально на лоб полезли, когда я после прикуривания трубки, включил на зажигалке фонарик.

– А это генерал-адмиралу Францу Яковлевичу Лефорту. Смотри сюда, полковник. Вот тут нужно нажать, ежели хочешь получить огонь, а вот на эту белую кнопочку, ежели нужен только свет.
– Я несколько раз перед носом толстомордого пощёлкал зажигалкой и включил фонарик.

– Да гляди, служивый, коль испортишь княжий подарок до вручения генералу, то быть тебе битому плетьми на конюшне и разжалованному в холопы.

– А вот эту диковинку сам Князь посылает лично Алексашке Меньшикову, царёву другу и любимцу.- я вытащил из котомки небольшой светодиодный фонарик на 500 кандел.
– Вот эту пупочку следует нажать.
– несколько раз включил и выключил фонарик.

– Скажешь, наш Князь, зная душевные терзания царёва Друга Александра, специально посылает ему фонарь, чтобы, значитца, он, Меньшиков, светил себе под ноги, когда лезет в тёмные делишки. Дабы не свернуть себе ненароком шею.