Отпетые отшельники. Книга 2
Шрифт:
– Ну, как тебе, Пётр Алексеич, наш Буян?
– осторожно начал я.
– Зело дивно, Князь!
– он почесал репу.
– Все эти цветы, лужайки. Ну прям, как в раю. Да и хоромы у тебя знатные.
– А как у тебя дела в Крыму?
– Солдаты маршируют и поют о Вещем Олеге, который отмщает неразумным хазарам. Хорошо поют и маршируют хорошо. Это их князь Стрельчанский и князь Фанагориевский обучили. А казаки с уланами гоняют татар по степи. Брат Сергий на своей чертовой мельнице полетает, бочки с "горючкой" побросает - копчёные тикать, а наши ихние стойбища и аулы занимают. Братка Мыкола сказал, что к весне
– хохотнул Величество.
– Ну, а ты какими ветрами здесь?
– Так сам же приглашал!
– обиделся царь.
– Аль не ко двору?
– Ко двору, ко двору.
– успокаивающе похлопал я его по колену.
– Я спрашиваю, чем заняться здесь хочешь?
Пётр полез в карман кафтана и вытащил ту прозрачную трубочку с двумя магнитами, заткнутую по концам деревянными пробочками, которую я ему подсунул ещё в Азове:
– Многим знающим и мудрым мужам я сию "игрушку" показывал, просил разъяснений. Все твердят: - колдовство сие. А ты говорил - наука. Вот и хочу я эту науку постигнуть, для того и приехал.
– Твоё намерение, царь-батюшка, весьма похвально. А что касаемо "колдовства"?
– я взял трубку, вытряхнул один магнитик, вновь заткнул. Потом встал, достал из шкафа тарелку, наполнил её водой и поставил на стол.
– Так этим колдовство все мореходы не одну сотню лет уже пользуются.
– я осторожно положил трубку на воду.
Трубка уверенно развернулась с севера на юг.
– Стрелка компаса тот же магнит, только не такой сильный.
– Ну, а коль постигать науки желаешь, то придётся начинать тебе с самых азов, в школе вместе с нашими детишками. Не зазорно ли тебе это будет? Ибо другой школы у нас нет.
Царь внимательно посмотрел мне в глаза.
– Учиться делу никогда зазорным не было!
– решительно рубанул он.
– Но учти, учиться ты будешь на нашем языке и все учебники будут на нём же.
Мы расслабленно тягали рыбку, потягивали пивко и подкармливали кошачью семейку. Мимо ротонды несколько раз пронеслись пара пацанят на велосипедах. Петруша вскочил и потребовал близкого знакомства с этими механизмами. Я свистнул пацанам и подозвал их к беседке.
Пётр Алексеевич внимательно осмотрел двухколёсные агрегаты, потыкал везде пальцами и, кажется, даже обнюхал.
– А трудно научиться ездить на Этом?
– Не очень. На второй день поедешь.
– я решил подшутить над Петрушой.
– Только начинать нужно с одноколёсного велосипеда. Как говорят, от простого к сложному. Сначало одно колесо, потом два, три, четыре и дальше.
– Хлопцы, найдите Стёпку тётки Татьяны и скажите, что я велю ему сюда на моноколе приехать.
– сорванцы умчались.
Шкет Стёпка был нашим лучшим на острове ездуном на одноколёсном вело, даже намного старшие ребята не могли его в этом деле переплюнуть.
Не успели мы с Лексеичем и по полбокала уцедить, как примчался наш циркач. У Величества глаза на лоб полезли и он выскочил из беседки. Стёпка покрутился по набережной, явно воображая и рисуясь. Потом стал с достоинством посвящать царя в тонкости
Наконец, жаждущий знаний вновь плюхнулся в соседнее кресло:
– Завтра же начну обучаться, Степан обещался помочь "после школы"!
– Пётр Алексеич сегодня вечером будет бал. Я представлю вас нашим "сёстрам". Ты предупреди своих, чтобы глупости не творили и вели себя достойно, даже по-пьяне.
Коль уж вы здесь жить будете, то законы наши знать должны.
– я забубнил монотонным голосом: - Дуэли у нас запрещены и приравниваются к умышленному убийству, а таковое карается смертью. За насилие над женщиной или ребёнком - смерть. За содомию - смерть. За казнокрадство, мздоимство и взятки - смерть. За воровство более одного рубля - смерть, за воровство до рубля - плети и изгнание с островов. За предательство - смерть. Это суду не подлежит, а только исполнению. За остальное, наказание назначает суд . Закон у нас един для всех. Я его нарушу - меня казнят, пейзанин нарушит - его казнят.
Пётр удивлённо посмотрел на меня и покачал головой:
– Круто!
В шесть часов мы смотали удочки и пошли готовиться к балу.
Бал начался в 8 вечера. Залы Гетерия были украшены гирляндами поздних осенних цветов и лазерной "метелицей". Вдоль стен бального зала были поставлены столики с напитками и лёгкими закусками. Вокруг них расставили лёгкие кресла и диваны.
Я собрал гостей и повёл их в Дом. Наши все были уже там. Стеклянные автоматические раздвижные двери привели московитов в шок. Сам Пётр раз пять подходил к этим дверям с разных сторон, наблюдая, как они сами собой открываются-закрываются, пока я не увлёк его в глубь здания. Наши дамочки причепурились, нанесли боевую раскраску и приготовились пленять мужиков. По помещениям носилась наша малышня из интерната, девчонки все с огромными бантами, в бальных платьицах и туфельках, мальчишки в кадетских мундирчиках и сапожках. Представлять наших кралечек царской свите и царю взялся сам Змей. Оленька сидела в кресле-каталке, как на троне, возле одного из столиков, в длинном тёмно-синем облегающем платье, но ослепительно светлая и невыносимо красивая. Всё-таки какая-то "порода" в ней чувствовалась и Владя к ней первой подвёл наших гостей.
Когда представление было закончено, на середину зала вышли четыре пары наших школят и чинно-благородно отшагали менуэт под Моцарта. А потом погас свет и под сводами зала зазвучал полонез Огинского и под его звуки в лучах световых пушек над полом поплыли Замок со своей Софьюшкой. Ни его протез, ни её "интересное положение" не помешали им слиться в танце. Строгий чёрный фрак Николая и что-то белоснежное воздушно-летящее на Софье, закрученные волнами музыки, заставили всех зрителей замереть.
Затем звучали другие мелодии, и каждый из нас шёл через весь зал к своей даме и лёгким поклоном приглашал её к танцу. Последними были мы с Зойкой. Танец у нас получился! В моих руках этот мотылёк, казалось, вообще не касался пола.
Сделали перерыв на десять минут, выпили по чуть-чуть, сняли с себя бальные наряды и переоделись в более простые и удобные одёжки. И Владя врубил рок-н-рол!
Вот тут мы все и оторвались по-полной... А потом был твист и прочие безобразия в виде танго, ламбады и т. д. Наши гости пухли и кончали.