Отпетые плутовки
Шрифт:
— Неплохой домик, — констатировал Сашка, сел рядом со мной и спросил:
— Как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Думаю, тебе лучше отдохнуть.
— А я что делаю?
Сашка считал, что отдыхать надо по всем правилам: то есть раздеться и лечь в постель. Капризничать я не стала. Багров уложил меня на кровать, а сам устроился на диване в моей спальне. Отдельное проживание объяснил тем, что просто так лежать рядом со мной ему неинтересно, а беспокоить меня нельзя. Причина такой заботы очень скоро стала мне понятна: проснувшись
Однако утром, открыв глаза, я услышала возню на кухне, крикнула:
— Сашка! — И он заявился собственной персоной с подносом в руках, на котором стояла чашка кофе, блюдце с бутербродами и стакан апельсинового сока.
— Как спала? — лучисто улыбаясь, спросил он с некоторым подозрением.
— Крепко, — ответила я, позавтракала и задумалась, глядя в потолок.
— Я в магазин съездил, — кружа вокруг меня лисой из известной басни, сообщил мой непутевый возлюбленный. — Полный холодильник припасов. Можем выдержать небольшую осаду. В городе нам пока лучше не появляться. Будешь звонить отцу?
— Буду, — кивнула я.
Сашка принес телефон, я набрала номер, незаметно для него нажала рычаг, а потом скороговоркой протараторила: “Папа, я уехала на несколько дней. Не беспокойся. Буду звонить”.
— Автоответчик, — пояснила я и отодвинула телефон. Сашка вроде бы остался доволен. Устроился рядом со мной и начисто забыл о том, что вчера рекомендовал мне абсолютный покой.
В полдень он отправился готовить обед, а я немного подышать свежим воздухом в саду, а главное: позвонить Юльке. В дом вернулась, когда меня позвал Сашка. Обедали мы на веранде. Багров продолжал проявлять любопытство и задавал всевозможные вопросы.
— Что это за картины? — спросил он с некоторым недоумением, мотнув головой в сторону лестницы на второй этаж.
— Это работы Юлькиного знакомого.
— А где он сейчас? В сумасшедшем доме?
— Почему? — растерялась я.
— Потому что псих. Кто еще может нарисовать такое?
— Вот уж не знала, что ты знаток живописи.
— Я не знаток, но картину от мазни отличить способен.
— Серьезно? — хмыкнула я и потащила Сашку в гостиную, достала несколько книг по живописи двадцатого века и предложила Сашке отгадать, ткнув пальцем в иллюстрации, где здесь картины. Он сник, а когда я намекнула, сколько может стоить подобная “мазня”, задумался.
— А эти картины дорогие? — мотнув головой в сторону лестницы, спросил он.
— Нет, — утешила я, опасаясь как бы Багров их не свистнул от избытка энтузиазма. — Это просто память.
— А куда подевался художник?
— Погиб, — помедлив, с неохотой ответила я.
Вот тут в гостиную и влетела Юлька, в тонком шарфе на голове, темных очках и голубом сарафане.
— Ты здесь? — спросила она недовольно, а я ответила:
— Здесь.
— Вроде бы твой отец говорил, что
— Уехала. На твою дачу.
— Ясно. — Юлька бросила ключи на стол, взяла сигарету, нервно закурила и только тогда соизволила заметить Багрова. — Привет, — кивнула она без намека на любезность. — У вас медовый месяц?
— Ты чего дерганая такая? — насторожилась я. — Случилось что?
— Случилось, — ответила она, прикрыв лицо ладонью, вроде бы заревела, потом вскинула голову и взвизгнула:
— Твой папаша спятил!
— Что? — не поняла я.
— Он спятил, черт возьми!
— Вы поссорились? — растерялась я.
— Ага… поссорились. Он меня выгнал, вышвырнул, как кота блохастого… и ладно бы просто вышвырнул… он… спятил… точно.
— Что ты болтаешь? — попробовала я быть грозной, но получилось не очень.
— Ладно, — отмахнулась Юлька. — Я знаю, что ты скажешь… Ты всегда на его стороне. Всегда. А я… — Тут она вновь заревела, не снимая очков, а я окончательно перепугалась и кинулась к ней.
— Объяснишь ты мне…
— На, полюбуйся, — сказала Юлька и сдернула очки с носа. Нижняя челюсть у меня отвисла, а Багров в кресле громко свистнул. — Видишь, как он меня отделал… Говорю, твой папаша спятил.
— За что? — промямлила я. — Что ты такого опять натворила?
— Я? Он просто сукин сын и псих. Так поступить со мной…
— Прекрати и объясни толком! — собравшись с” силами, приказала я.
Юлька вытерла слезы, высморкалась и уставилась в стол. Потом печально пролепетала:
— Нечего объяснять. Я вчера была у Никифоровых… ну, задержалась немного. Алик меня проводил… Слушай, ты не знаешь, где моя машина?
— Я? Не знаю. — Мы с Сашкой переглянулись, Юлька вздохнула и покусала губы.
— Еще машина пропала куда-то. Вот ведь… Я думала, может, ты взяла.
— Зачем мне твоя машина, у меня своя есть…
— Может, сломалась…
— Рассказывай про отца, — напомнила я.
— Ну… Алик меня привез, я вхожу в дом, а твой папаша точно с цепи сорвался: “Где была?!” Я попыталась рассказать, а он… сама видишь. Ты б еще послушала, что он орал при этом. Потом просто вышвырнул меня из дома и велел сказать тебе спасибо, что моя голова на плечах осталась… Спасибо, Машка. Как ты думаешь, он действительно спятил?
— Я не верю, что папа… — покачала я головой.
— Серьезно? А синяки у меня от долгого лежания на диване? Ты еще других частей моего туловища не видела. Это ж просто ужас, а главное: с чего он вдруг взбесился?
— Слушай, а ты… я имею в виду…
— Молчи лучше, — отмахнулась Юлька. — Твой папаша много чего нагородил, только я ничего не поняла. И говорю тебе совершенно определенно: пинать меня ногами не за что.
— Папа пинал тебя ногами? — вытаращила я глаза.
— Плохо ты своего папашу знаешь… Пинал, радость моя. И при этом пригова-ри-вал… — Юлька махнула рукой и вдруг заревела, очень горько. — Машка, он меня насовсем выгнал…