Отпуск на 14 дней
Шрифт:
скрывающих запах и ауру, вывозит находящуюся в бессознательном состоянии девушку в ближайший
город, и удаляется. Всё. Но то, что просто в теории, на деле слишком часто оборачивается большими
неприятностями.
Когда Нагив активировал схему, принцесса дёрнулась и завизжала так, что мы едва не оглохли.
Сразу стала понятна тщательность, с которой проклятье накладывал плетенья на амбар. Ллия билась
в руках волчонка, как безумная. Мышцы на сильных руках
даймона хранило спокойствие и девушка оставалась на месте.
Кровь в чаше вскипела ключом, вспенилась и выплеснулась на землю, когда стекло треснуло и
разлетелось с жалобным звоном. Схема, тщательно вычерченная мечом Валена, вспыхнула
багровым светом. Светящиеся линии, вдруг оплели нас четверых, словно поднявшись вверх. Пальцы
закололо от внезапно появившегося странного ощущения мощного потока чего-то вливающегося в
меня. Судя по тому, что Вален синхронно с моим падением на колени, пошатнулся и застонал, нечто
подобное чувствовал и он. Лилия же визжала как резаная, а Нагив... Он остался стоять, но когда я
упала, ярость и боль, охватившие его я почти услышала, как и почти беззвучное, полное отчаяния
"данари...".
Долей секунды позже произошло сразу несколько событий. Откуда-то сзади метнулась ко мне
испуганная Томка и беспомощно застыла рядом, не решаясь коснуться и повлиять на процесс
возвращения выкаченной уже запрещённым заклятьем силы. Щеки Инара коснулась краем уха
беснующаяся Ллия, и с багровой вспышка его отшвырнуло к стене. Волчонок, не медля не секунды
кинулся, к Ллие, но было уже поздно. Всех задействованных в ритуале накрыло волной хлынувшей
магии и буквально парализовало от острой боли, несмотря на все щиты.
Но, видимо неистовая ненависть иногда сильнее. Принцесса, с искривлённым безумной злобой
лицом вскинула руки. Краем глаза я увидела метнувшегося ко мне Нагива, но было поздно. Заклятье,
почти видимым мутно серым плетением соскользнуло с пальцев принцессы и... Столкнулось с
кинувшейся между нами Томкой. Я даже закричать не успела, а всё было уже кончено.
Высокий, звенящий звук на мгновение заполнил помещение, и Ллия вдруг заорала так, что её
предыдущие вопли показались шёпотом. А Томка осела на землю, с ужасом глядя на крюченную,
почерневшую принцессу. Волосы у той вылезали клоками, тело корчилось в судорогах, буквально на
глазах усыхая и темнея до агатовой черноты.
С жутким рыком, в то же мгновение, что нас "отпустило", к ней кинулся Вален, что-то торопливо
выплетая, обвешивая артефактами, срываемыми со своей шеи и извлекаемыми из карманов. А я
смотрела
проклятьем и стиснутая им до боли в рёбрах, не могла оторвать взгляда от подруги.
– Что это было?
– Её растерянный голос и короткое, полное почти священного ужаса и
благодарности наважденья "Проклятье чёрной связи".
Томка ошарашенно потрясла головой, и поднялась на ноги, повернувшись к нам.
– Понятно, что не благословение, но почему... Что с ней?
– Рикошет.
– Хрипло выдавил Вален, всё ещё колдуя над затихшей уже Ллией. Медленно, но верно к
ней возвращался привычный облик, но... Клочья золотистых волос на земляном полу. Пена на
красивых полных губах. И крепкие, слишком крепкие объятья любимого, сжимающего меня так, будто
это - единственно важное в его жизни. И... и Томка! Моя Томка....?
* * *
Через пару часов, когда Инар уехал, сопровождая вороного, уносящего прекрасную, как и прежде
принцессу, мы вчетвером сидели в знакомом зале с каменными стенами. Чуть больше двух недель
тому назад именно здесь был заключён, магический договор, изменивший не только мою и Нагива
жизни, но и кажется Томкину. Подруга молча пила красное вино из высокого бокала и смотрела в
огонь, слушая до жути виноватый голос Валена.
– Нельзя было ограничиваться рукавицами, демон нас подери. Вообще, следовало обмотать эту
дрянь чем-нибудь с ног до головы! Пожалели, идиоты...
Мы тоже молчали. Проклятье не выпускал ни на секунду, сжимая ледяные ладони и даже дышал
исключительно сквозь мои волосы. И тоже смотрел на Томку. Только в его взгляде читалась такая
благодарность, что для сожалений просто не оставалось места. А я... А я не могла ничем помочь.
Совсем ничем.
Шоколадно-рыжеватые пряди подруги сменили цвет на сталисто-серый. Блестящий, как лезвие
Шпаги Ламааса и такой же неживой. Почему-то это было страшно. Серые глаза подруги в таком
сочетании выглядели до удивительного ярко, странно и жутко. Бледное лицо подруги было спокойно,
но я слишком хорошо знала её. Томка была напугана. Напугана до чёртиков. Настолько, что
безмятежно улыбаясь, отстранилась, когда я, наплевав на нежелание наважденья отпускать, всё же
вырвалась и попыталась сесть с ней, обнимая за плечи.
– Всё хорошо, Лен. Спасибо.
– Быстрый взгляд в сторону проклятья и ещё более безмятежная
улыбка.
– Иди к нему, пожалуйста. Ему сейчас хуже. Он ещё и за тебя переживает.