Отпуск по уходу
Шрифт:
— Отнюдь не девственник.
— Вот именно. Не дать человеку, которого любишь, возможности высказаться… Ведь он просил?
— Клянчил и умолял.
— Так выслушай его и не торопись с выводами. И, пожалуйста, убери из своего лексикона по отношению к Андрею слова вроде «подонок», «мерзавец», «подлец». Подобные характеристики унижают прежде всего тебя.
— Мама! Ты у меня самая великая и умная женщина!
— Я даже знаю, чего ты сейчас хочешь. Поужинать. Ведь голодна?
— Как лев, точнее — полигамная львица.
— Вставай, пойдем на кухню.
С мужем Анна Дмитриевна обменялась понимающими взглядами: костер страстей пригашен, подробности
— О чем вы говорили? — не выдержал Игорь Сергеевич.
— Рассказывала Марине, как размножаются птицы и млекопитающие.
— Что-о-о?
— У Андрея ребенок. Надо полагать, внебрачный…
Марина была уверена, что Андрей продолжит свои домогательства, готовилась к разговору с ним. Но ни на следующий день, ни через неделю, ни через две Андрей не объявился.
Глава 9
Погорельцы
У Петьки резались зубы. Ольга предупреждала об этом важном событии в жизни младенца, но Андрей благополучно забыл.
Проснулся в три ночи от приглушенного плача (рева, ора, воплей) Петьки, бормотание Мари-ванны тоже прослушивалось. Снова заснуть не получилось. Тихо матерясь, Андрей надел халат и пошел в комнату, которая теперь стала именоваться детской.
Горел ночник — настольная лампа, спрятанная за спинкой тахты, — и даже в его свете были заметны признаки крайней усталости и тревоги на лице Мариванны.
— О, Андрей, мы вас разбудили.
— Давно плачет?
— После купания и кормления поспал тридцать минут… а потом… что-то ненормальное… Вы видите?
Петька извивался и блажил. Мариванна не жаловалась, но держалась из последних сил. Попробуй потаскать семикилограммового карапуза несколько часов. Андрей по себе знал — руки отваливаются, спина болит, каменея. И если сытый чистый ребенок горько плачет и корчится, то с ним действительно что-то случилось.
— Он заболел, — подтвердила его догадку Мария Ивановна. — Кажется, температура. На три минуты засыпает, а потом, как от резкой боли, пробуждается и кричит. Андрей, надо что-то делать.
— Давайте мне его. Тихо, казак! Не вопи, а то прыгать начнем. Мариванна, позвоните Ольге.
— Глубокая ночь…
— Звоните! Она все затеяла, пусть расхлебывает и наравне с нами не спит. Ули-ули, гули-гули, «затих. Набирайте быстро номер.
— Извините за поздний звонок, — сказала в микрофон Мария Ивановна.
Ей что-то ответили, очевидно — грубое. Мариванна покраснела от смущения. Андрей осторожно передал ей спящего Петьку и взял трубку.
— Ольгу к телефону! Быстро!… Кто говорит? Папа римский! Да, Андрей… Оля, Петька заболел… Я тебе покажу «какой Петька»! Врубилась? Симптомы? Орет и вроде температура. Что делать?
— Это, наверное, зубки режутся, — наконец внятно заговорила Ольга. — Вызывайте неотложку.
— Что? — изумился Андрей. — На каждый его зуб по неотложке? И так тридцать два раза?
— Нет, глупый! Врач нужен, чтобы послушал бронхи и легкие, чтобы исключить бронхит или воспаление.
— Диктуй телефон.
Диспетчер «скорой» спросила Андрея, какая у ребенка температура. Градусника в хозяйстве Андрея не имелось. Но здраво рассудил: чем выше температура, тем скорее приедут. Назвал максимальную — сорок один. Врачи «скорой» позвонили в дверь через пятнадцать минут.
Петьку прослушали и заявили, что в бронхах и легких у него чисто. Еще бы грязно было, подумал злой и невыспавшийся Андрей. Мягкий Петькин живот тоже не вызвал опасений. Диагноз Ольги подтвердился — зубы режутся. Врач
— Вы бы, папаша, еще на вкус ориентировались.
Из-за того, что врач постоянно называл его «папаша», Андрей внутренне кипел, но деньги все-таки сунул эскулапу в карман. Пятьсот рублей — за ложный вызов и нормальную Петькину температуру.
Малышу сделали какой-то укол, и он крепко заснул.
Андрей отправился к себе и, вместо здоровых приятных сновидений, в полузабытьи терзался вопросом: зачем человечеству зубы? Почему не отпали в процессе эволюции? Мало того, что режутся с болью, так потом вдобавок, во взрослом возрасте, потей от страха в кресле стоматолога. Нет, зубы — это лишнее. Прожили бы мы, не кусая и не жуя, на легкой пище. У кого нет зубов? Кажется, у птиц. И ничего — летают. Почему люди не летают? Какой-то знакомый вопрос, из школьной программы. Маринка бы ответила. Застонал от воспоминаний о Марине. У нее очень красивые зубы, голливудская улыбка. Была бы беззубой, все равно бы любил…
Телефонный звонок раздался в шесть утра, когда Андрею снилось, как он прокручивает в миксере еду для Маринки, кормит ее, беззубую, с ложечки… и плавится от нежности, и подкатывает эротическое возбуж…
— Андрей! Это Гена. Срочно приезжай, у нас беда.
Отец Гены Панина, Юрий Яковлевич, в студенческие годы строительным отрядам предпочитал шабашки — возведение дачных домиков в Подмосковье. И после института не оставил выгодной подработки. Электротехник по образованию, он отлично освоил строительное дело. Не пропал, когда его НИИ закрылся. Рискнул — организовал строительную фирму. Вначале это было только название — фирма, «офис» находился на их кухне. Гена с двенадцати лет работал на отцовских стройках. Получал немалые для подростка деньги и толково их тратил на модную одежду и электронную аппаратуру. Поступил в строительный институт, подружился с иногородним Андреем Доброкладовым. Летние каникулы оба трудились плотниками. Шабашка спасла Андрея от голода. Стипендии хватало на проездной билет и пять бутылок пива, отец уже болел, мама высылать деньги не могла. Андрей страшно гордился тем, что не сидел у родителей на шее и в конце строительного сезона, осенью, отправлял им немного денег.
В его честолюбивые профессиональные планы не входило посвятить себя строительству деревянных дач, но, когда окончил институт, Юрий Яковлевич соблазнил московской пропиской. А потом и фирма встала на ноги. Грянул строительный бум, они развернулись, потекли деньги, и немалые.
Фирма «Надежный дом» строила под ключ только деревянные дома из бруса или кругляка.
Человеческий фактор, на который любили напирать политики, постарались полностью исключить. Приходил заказчик, с ним обговаривали проект, он ставил подпись на каждой странице компьютерного чертежа, далее в цехе запрограммированные станки вырезали из дерева нужные деревянные детали. На место выезжала бригада. Ленточный фундамент, а далее как в детском конструкторе, — собираем бревнышки по номерам. Выводим стропила, кроем крышу, врезаем окна, двери — дом готов через две недели. Отопление, печи-камины — за отдельную плату. И на стройке только бригадир что-то смыслит в строительстве. Остальные члены бригады — гастарбайтеры, или, как их называли Панины, «чучмеки», по дешевке нанятые голодные мужики из ближнего зарубежья.