Отпуск по уходу

Нестерова Наталья Владимировна

— Подожди, а с чего ты обеднел, в долг просишь?

Рассказывать Ольге о пожаре — это добрый час выслушивать охи и ахи.

— На золотой портсигар не хватает.

— С жиру бесишься?

— Вроде того. Слушай, откуда у тебя время болтать по утрам?

— Дети еще не встали, в ванную очередь, на кухне первая смена завтракает.

— Мне бы твои проблемы. Все, целую!

На душе у Андрея было муторно из-за отсутствия той причины, которая каждое утро отравляла ему жизнь. Иными словами, теперь казалось благом встать не позже семи, почитать журнал в туалете, побриться, принять душ, одеться, спуститься во двор, завести машину и ехать на работу.

И он еще пошло кокетничал, говоря себе: как мне надоела эта крысиная гонка! Теперь работы не было, и делать нечего. А хлопот выше головы, надо мотаться по инстанциям и восстанавливать документы, валяться в ногах у банка, вымаливая отсрочку платежей по кредитам. Чиновничье-бюрократические кабинеты столоначальников с важными мордами, очереди в коридоре, поиски того, кому надо дать на лапу, и терзания (сколько дать?) — все это Андрей ненавидел до зубного скрежета.

Врач пришла, он только успел позавтракать. Снимала шубу, пристраивала на вешалку и задавала вопросы. Эскулапа с такой вредной серьезной внешностью правильнее назвать — врачиха. Как есть учительница и училка.

— Где прописан ребенок?

«Сейчас, разбежался, помчусь Петьку прописывать!» — мысленно возмутился Андрей, а вслух спросил:

— Качество медицинского обслуживания зависит от прописки ребенка?

Мария Ивановна с Петенькой на руках стояла рядом и едва не ахнула испуганно. Разве можно сурово разговаривать с врачом? Она обидится и будет плохо лечить.

— Не зависит, — ответила педиатр. — Но я должна знать, где наблюдался ребенок раньше. Вы отец?

— Ну! — буркнул Андрей. Не вступать же в объяснения с каждым встречным поперечным.

— Вы мать?

— Няня.

— Ребенок искусственник?

— Думаю, что он был зачат не искусственным, а самым естественным образом, — пробурчал Андрей.

— Острите, папаша? Ну-ну! На моем участке вдруг появляется семимесячный ребенок, хотя беременных здесь не было, квартира не продавалась. За обслуживание иногородних нам оплата не полагается.

Андрей отрыл рот, чтобы сказать, что он думает о географическом делении младенцев, но Мария Ивановна торопливо встряла:

— Ребенок, Петечка, москвич, прописан по адресу мамы, наблюдался в районной поликлинике регулярно.

— Невропатолог, ортопед осматривали? — спросила врачиха, продолжая неодобрительно смотреть на Андрея. — Прививки делали?

— Прививки чего? — зло спросил Андрей. Он просто забыл, что бывают прививки от инфекционных болезней.

Мало у него своих проблем? Должен еще Петьку по невропатологам таскать? Про скарлатину и птичий грипп помнить? Не дождетесь!

Мариванна не понимала, за что Андрей с первого взгляда невзлюбил врача. И как не боится грубить? Сама она давно привыкла заискивающе почтительно общаться с докторами. А по лицу Андрея видно: сейчас он произнесет что-то неделикатное и обидное. В итоге пострадает Петечка..

На волне острого желания погасить зарождающийся конфликт, Мария Ивановна шагнула вперед, будто геройский солдат на линию огня, оттеснила Андрея. И обратилась к врачу:

— Пройдемте в комнату, вот эта дверь, пожалуйста! Я вам покажу медицинскую карту Пети. Ортопед и невропатолог его осматривали, прививки делали…

Когда остались наедине, закрылась дверь, Мария Ивановна возбужденно и быстро заговорила:

— Доктор! Не судите его строго! Андрей, папа Петечки, пережил страшную трагедию. Жена бросила и его, и ребенка. Она актриса варьете, заключила контракт и уехала в Германию. Бабушка Пети в тяжелейшем состоянии

лежит в больнице. Андрей — коммерсант — был вынужден объявить себя банкротом, потому что конкуренты подорвали и сожгли его предприятие. — Мария Ивановна приврала и даже не заметила. — Он не отвечает за свои слова, не контролирует реакции.

И от его имени я хочу попросить вас о глубочайшем, нижайшем прощении, снисхождении, понимании…

Мария Ивановна не договорила, педиатр махнула рукой:

— Ладно, поняла. Я тоже не каменная. И своих проблем под завязку. В вашем доме пять квартир купили лица эсэнговских национальностей. И к ним едут и едут! Все с детьми! Младенцы не привиты, дошколята ослаблены, то бронхит, то пневмония, наблюдать надо каждый день. И у всех глисты! А мне за неграждан России не платят! Не засчитываются вызовы! Идти обязана, а денег — фигу! Сын говорит — сиди с внучкой, я тебе две твоих зарплаты положу, сын у меня тоже, как ваш папаша, по бизнесу идет. Да я бы давно к чертовой матери работу послала и с внученькой на даче клубнику трескала!

— Но вы не можете бросить этих национальных детей, из которых, возможно, в будущем получатся гениальные композиторы или ученые, поэты или писатели? Как это благородно! Вы достойны преклонения!

Мария Ивановна проговорила эту выспреннюю фразу не иначе как с похмелья. А ведь читала, что алкоголикам с утра хочется либо повеситься от депрессии, либо идти спасать человечество.

Но любому человеку иной раз настоятельно хочется похвалы, и он благодарен даже за откровенную лесть. Очевидно, у пожилой педиатрши было именно такое состояние. Мария Ивановна попала в десятку. Доктор радостно вспыхнула и заулыбалась. Она, конечно, не ставила перед собой высоких целей, когда лечила непрописанных детей, не думала, что из них вырастут гении, она большей частью злилась на себя из-за неспособности отказаться от дармовой работы. Но если по-другому посмотреть… вот как эта женщина говорит…

— Меня зовут Клава, Клавдия Тимофеевна! — пряча довольную улыбочку, представилась доктор.

— Маша! Мария Ивановна!

— Давно в няньках?

— Признаться — две недели, опыта никакого.

— Давайте смотреть вашего мальчика. Раздеваем, и на живот… Хорошо, видите, складочки на ножках симметричны…

Андрей выпил две чашки кофе (десять минут), посмотрел по телевизору новости (полчаса), собрал постель и позвонил Юрию Яковлевичу (бухгалтерский сейф нашли, зарплаты не будет, информация для сотрудников — каждый выживаем в одиночку, как может), затолкал Петькино бельишко в стиральную машину, еще какие-то мелкие дела сделал, а они, докторша и Мариванна, все не выходили. Из двери невнятное — бу-бу-бу, гу-гу-гу. Что они там делают? Петьку прививают? Вдруг у него обнаружились какие-нибудь страшные болезни? Как, интересно, у ребенка, который не умеет разговаривать, не способен объяснить, что у него болит, можно выявить недуг? С другой стороны, лечат же ветеринары зверье, которое пожизненно немое.

Доктор просидела в комнате с Мариванной и ребенком почти час! Андрей не находил себе места, уже начал беспокоиться не на шутку. Что с Петькой?

Клавдия Тимофеевна не пожалела времени и провела с Марией Ивановной курс молодого бойца (молодой няни), подробно объяснила про режим, кормление, рассказала, как обрабатывать опрелости — у Петечки под мошонкой покраснело и на попе в складочке. Одни почерпнутые из книг премудрости решительно отвергла, с другими согласилась. У Марии Ивановны были десятки вопросов, и на все она получила ответы.