Отпуск с убийцей
Шрифт:
— Где живем - там и живем, - угрюмо пробурчал майор.
– Что вы пристали?
— А презумпция невиновности? А следствие? А доказательства? Вы что?!
— Я не знаю, - повторил Афонов.
– Дело, сами понимаете, заведено. Расследованье только началось. Но уже - есть улика против вас. И это пока все.
— Чудовище!
– бессильно сжавши кулачки и опасаясь повстречаться с Невским взглядом, прошептал директор санатория.
– И это называется больной!..
— Послушайте, но так же ведь не делается!
– возмутился Невский. Все - с ног на голову. Мне ли
— Всяко делается, - возразил майор, неторопливыми движениями расчищая место на столе перед собой, как будто собирался что-либо писать. По-разному бывает нужно. Мда. Закон - он гибкий. И не надо мне им тыкать. Сам, представьте, разберусь.
— Ну, хорошо, а может, все-таки с другого бока подойдем, а? Без фантастики и разных злостных козней? Может, это ограбление? Ну, как бывает иногда.
– предположил Невский.
– Так сказать, местными силами, без всякой команды из центра? Разве не может быть такого?
— Нет, преступник ничего не взял, - досадливо поморщился Афонов. Ничего ценного, по крайней мере. И следов борьбы не заметно. Когда мы вошли, Мостов лежал на полу, а рядом валялся окровавленный нож.
— Мостов - это.
— Убитый. Муж Лидии Степановны. Ее-то хоть, надеюсь, знаете?
— Да, Лидию Степановну я знаю, - сухо отозвался Невский.
– Мы с ней познакомились в автобусе, когда я ехал в санаторий. Вчера утром.
— Хм. У нас есть и другие сведенья, - загадочно-значительно сказал майор.
– Не только про автобус.
— Пусть это останется фактом вашей служебной биографии, - презрительно заметил Невский.
– Я про себя сплетни не коллекционирую.
— Ну, почему же непременно - сплетни?
– с укоризной произнес майор. Зря вы так. Да и покойный был немаленький, по здешним меркам, человек.
— Жаль, что при жизни с ним не познакомился: какие-никакие, а все связи!..
– в тон Афонову посетовал Невский.
– Значит, фамилия его была Мостов.
— Запоминаете?
– ехидно вскинул бровь майор.
— Запоминаю, - с вызовом ответил Невский.
– Я всевсе запоминаю.
— Ну, вы мне не угрожайте!
— И не собираюсь. Просто я действительно - запоминаю. Метод у меня такой. Давнишняя рабочая привычка. Ладно. А как, скажем, насчет отпечатков?
— Ждем результатов экспертизы. Будут, будут результаты, вы уж не волнуйтесь! А покуда вот - такие удивительные факты. Факт, точнее.
— И со всею очевидностью он говорит за то, что опаснейший преступник перед вами, - с невеселой улыбкой докончил Невский.
– Если уж не главный исполнитель, то по крайней мере - главный вдохновитель. Что ж, спасибо. Вы на многое раскрыли мне глаза.
— Да бросьте ерничать! Не торопитесь с этим, - вдруг миролюбиво произнес майор.
– У меня тоже - метод. И не хуже вашего. Ведь я нарочно краски сгустил. Чтоб вы не оченьто кичились: дескать, не виновен - и не тронут. Если надо будет - тронут! Невзирая на заслуги. А невиноватых - нет. У нас их - нет, как и незаменимых. Это, знаете, все сказки. Вы же творческий работник, так сказать, интеллигент, и вы должны понять. А дело это очень сложное, вот селезенкой
– Трудно было разобрать: не то майор вот эдаким манером шутит, не то, напротив, говорит всерьез.
– Нет, вы пока тут отдыхайте, в голову особо не берите, - обнадежил он.
– Ведь все же - человек заслуженный, заметный, наш. в некотором роде. Словом, погодите. Я вас просто проверял. Фактически.
Майор легонько боднул головою воздух и успокоительно поморгал.
— И на том спасибо, что хоть не физически. Вы просто дьявольски великодушны, - усмехнулся Невский.
— Да чего там! Кушайте на здоровье. А вообще-то, как сказал один классик, - философически заметил Афонов, - жизнь нужно прожить. И - точка. Да-да, именно прожить весь срок, отпущенный природой. С пользой. И чтоб раньше времени тебя не порешили. Очень важно.
— Я тут, простите, слушал, слушал.
– снова вмешался директор.
– У меня сомнение. Сейчас ведь дождь, и все следы, наверно, смыло.
Майор неторопливо, всем телом, развернулся в его сторону, еще сильней побагровел и лишь сочувственно склонил голову набок.
— А наука на что?
– ядовито спросил он.
Директор засмущался и прикусил язык.
— Ладно, хватит, - распорядился Афонов.
– Кое-что мы застолбили. Для начала. Теперь - конкретные дела. Вы, Дергун, останетесь в санатории.
Директор сделал кисло-радостное лицо и панибратски положил сержанту Дергуну руку на могучее плечо.
Тот слегка попятился и встал по стойке "смирно".
Директор вздохнул и с томным видом заложил руки за спину.
— Как зовут вашего соседа, вы хоть выяснили?
– осведомился майор. Успели?
— Представьте себе, успел, - ответил Невский, снисходительно разглаживая бороду.
– Куплетов Савва Иннокентьевич. Как видите, не только выяснил, но даже помню. Только я не понимаю. В карте, что вы посмотрели, все написано.
— Бумага - предмет посторонний, мертвый, - с важной миной на лице изрек Афонов.
– А нам нужны одушевленные контакты - с них-то все и начинается. Вот и прекрасно. Сержант Дергун, проследите как следует за обоими - за Невским и. Нет, что я?! Только за одним, за этим. как его. Куплетовым! Не сметь спускать глаз с этого субъекта. Ну, и вообще понаблюдайте за людьми. Это всегда полезно. Есть ему какая-нибудь штатская одежда?
— Сыщем, - коротко и любезно пообещал директор.
– И комнатку дадим.
— Только попрошу не создавать помех. И - никаких ненужных разговоров.
— Ну, это уж - пардон.
– обиделся директор.
– Сам соображаю.
Афонов еще больше раскраснелся, весь вспотел и, видно, окончательно вошел в распорядительский бедовый раж.
Ему это, очевидно, нравилось, и он хотел, чтоб все такое его рвение ценили.
В чем суть службы?
– словно спрашивал всех окружающих майор. А в том, чтоб эдак вот распоряжаться, пусть никто и исполнять не станет, но распоряжаться - надо. Это - изначально, это - навсегда.