Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Холодные, давно поднялся, — скорбно произнесла девушка, уже предчувствуя плохое.
На подушке лежала записка. Светка схватила ее, пробежала глазами:
«Света, обнимаю бережно, целую нежно. Ночь была великолепна и незабываема. Провел бы с тобой целую вечность… — прочитала она, — но жизнь жестокая штука. Менты щемят меня из города, попадусь — закроют надолго. Спасибо за все. Не плачь. Даст бог, увидимся еще. Я взял у тебя катушку скотча, маникюрные ножнички и кепку-бейсболку. Твой Валет».
— Какой скотч? Какие ножнички? Какая кепка? — От неожиданного сочетания взятых на память о ней вещей у Светки
Она метнулась в большую комнату — деньги и драгоценности оказались на своих местах в целости и сохранности. От этого стало только гаже на душе.
— Лучше бы обокрал, подлец, — завыла Светлана. — Я же жить без тебя не могу.
Она почувствовала, что задыхается от подкативших к горлу слез. Распахнула окно. Мир расплывался у нее перед глазами. Девушка собралась с духом, раскрыла сервант, на полке стояла картонка с лекарствами. Дрожащими пальцами она вынула пластмассовый туб с сильным снотворным, высыпала таблетки горкой на стеклянную столешницу. Деревянным гребешком разровняла песок на доске для анимации и вывела на нем мизинцем:
«Только ты виноват в моей смерти».
Она смотрела на таблетки. И половины их хватило бы, чтобы умереть — заснуть и не проснуться больше никогда. Светке стало ужасно жаль себя, но жалость эта была садомазохистской, ей хотелось невыносимо страдать самой, но чтобы при этом страдали и другие. Она представила, как лежит в гробу, вся в белом, засыпанная цветами, вокруг плачут родственники, всхлипывает отец, скупые мужские слезы капают на парадный полковничий полицейский мундир. И тут появляется он — Валет, с нереально большой охапкой роз. Цветы сыплются на гроб. Неверный любовник становится на колени и, обливаясь слезами, шепчет:
«Любимая, я уйду вместе с тобой…»
А она, Светка, такая вся красивая-красивая, лежит в гробу.
Девушка уже морально готова была глотнуть пригоршню снотворного, даже склонилась над столом. И тут сквозь слезы рассмотрела свое отражение в стеклянной столешнице.
— Да я же не накрашенная! — вырвалось у нее.
Видение с похоронами и цветами тут же рассыпалось, исчезло. Светка представила себя лежащей в гробу, безвкусно накрашенной какой-нибудь пошлой теткой из морга. Нет, такого она не могла себе позволить. Девушка сделала над собой усилие, остановила слезы, пошла в ванную. Там, стоя перед зеркалом, она старательно накладывала макияж по всем правилам, которые постигла, специально посещая школу визажисток в течение полугода.
Кисточка с тушью скользила возле глаз, поролон растирал тени и пудру. Наконец Светка выглядела достойной встретить смерть с разбитым сердцем. Гордо подняв голову, она вышла из ванной. Странный звук, доносившийся из комнаты, заставил ее остановиться. Там явно кто-то хозяйничал в ее отсутствие.
«Кто там?» — подумала она и боязливо заглянула в дверь.
Увиденное было не для неустойчивой психики. В воздухе летал сизый пух. На столе дрались из-за остатков раскрошенных таблеток два голубя. Еще три птицы, залетевшие в окно раньше и успевшие склевать большую часть снотворного, валялись на ковре безжизненными тушками.
— Кыш! Кыш! — закричала неудавшаяся самоубийца и замахала руками.
Голуби испуганно взмыли в воздух, метались по комнате, натыкались на стены, потолок. Летели перья и пух. Наконец одному из них повезло,
— Мамочка… — прошептала Светка. — Мамочка… За что мне все это? — Она села на пол, обхватила колени руками и вволю разрыдалась…
…Валет с бритым Бородой бодро шагали по улице. Парочку было не узнать. Колоритный турок-месхетинец больше не походил на спустившегося с гор ваххабита, он напоминал спортсмена-борца, абсолютно лишенного шарма. Валет не стал проделывать со своей внешностью особых метаморфоз, ограничился натянутой на самые глаза бейсболкой с длинным козырьком. Теперь, чтобы заглянуть ему в глаза, пришлось бы низко нагнуться. А не увидев глаз, человека узнать сложно.
— И чего на тебя бабы так вешаются? — недоумевал Борода. — По большому счету, ты просто хлюпик. Даже до ста восьмидесяти сантиметров не дотягиваешь — а для мужчины это полный провал по жизни. Ну, смазливое у тебя лицо, должен это признать. Но ведь бабам другое надо.
— Такое, как у тебя? Грудь и спина волосатые?
— Многие такое любят. Бабы в мужике должны зверя видеть, и не домашнего, а дикого, вдобавок от него должно деньгами пахнуть.
Валет пожал плечами:
— Чем меньше от мужика пахнет, тем лучше. Бабы, как ты их называешь, они мечтать любят. Им больше принц нужен, чем волосатый самец. Вот я на принца похож, а ты нет. Тут целый комплекс — манера держаться, манера говорить, умение слушать, сопереживать. То, о чем я тебе говорил, — надо уметь внушать доверие людям. А баба, она прежде всего человек. Если сумеешь ей дать понять, что человека в ней видишь, а не только приспособление для секса — дрочилку, она твоя. Ладно, на сегодня курс лекций по соблазнению дам закончен. Начинаем операцию «бабки», прошу не путать с бабами, перенастрой мозг. Пустыми нам Турции не видать.
Подельники остановились неподалеку от главной в городе гостиницы. Стояли переговаривались, изображая из себя беспечных, случайно встретившихся знакомых. Неподалеку из стеклянной стены торчал банкомат. К нему Валет и Борода присматривались краем глаза.
Банкомат располагался так, что сразу же — издалека — можно было определить человека, направляющегося к нему. Все остальные прохожие пользовались другой дорожкой.
— Телка снять бабки идет, — нервно подсказал Борода.
— Не дергайся. У нее на карточке немного. Может, вообще ей «налик» не нужен, счет на мобиле пополнить хочет. Она не наша клиентка, — отверг предложение Валет.
Девушка сунула карточку, пощелкала клавишами, так и не дождалась чека — бумага, как обычно, оказалась не заправлена — и застучала каблучками, удаляясь.
— Я же говорил, счет только пополнила. Хорошо, что не дернулись, — усмехнулся Валет. — Как начнешь, так потом и дальше пойдет.
Еще пришлось пропустить подвыпившего мужчину, снявшего две тысячи рублей. Алкаша в компании собутыльника, убедившегося, что его карточка пуста. Пенсионера, сильно нервничающего, чтобы никто не подсмотрел его пин-код. Наконец Валет оживился, он выцепил взглядом холеного мужчину в деловом костюме, выбирающегося из-за руля дорогой машины, с собой тот прихватил кожаный портфель и прямиком направился к банкомату.