Отпуск в СССР или Назад в будущее
Шрифт:
– А ты о людях подумал? – вполголоса возмутился Коля, поёрзав на кровати. – Ты у них спросил? Надо им это?
– Вот именно, подумал! О них я и подумал в первую очередь! Я хочу вернуть людям веру! – полушёпотом проголосил Дима, упирая кулаки в одеяло. – В Советском Союзе мы были сплочёнными и добрыми. Потому что мы верили в лучшее будущее. А главное, мы верили в доброту! В то, что все люди добрые. Это внушали нам с детства. Мы все любили друг друга. Ну вспомни: даже вокруг нас процветала добрая Восточная Европа! СССР провозглашал дружбу народов. И мы дружили! Дружили с болгарами, дома
Коля покачал головой. Дима перевёл дух и продолжил:
– А теперь что творится, разве ты не видишь? Теперь кругом нас проклинают! Америка, Украина, Польша, кто там ещё? А внутри своей России мы тоже все звери! Мы все живем по принципу – человек человеку волк. Кто хитрее, наглее, тот и пробивается везде, добивается каких-то благ за счёт ближних. Коттеджи строит, высоченными заборами ограждается. Ну что, разве не так? Ну скажи мне, разве не так?
– Даже если это так, откуда ты знаешь, что у тебя получится?!.. – сказал Николай в полный голос, но тут же осёкся и притих, а затем добавил уже шёпотом: – Постой, а этот кагэбэшник, с которым ты спелся…
– Да-да, тот самый майор, помнишь? – подтвердил Дима. – Ты мне рассказывал, как убегал от него. Его звали Игорь Кирыч. Он ведь потом привязался ко мне, в тот день, когда я искал Любу. Ну, помнишь? Ты же меня сам послал.
– Ах да! И что? – Коля посмотрел недоверчиво на друга, затем покосился на огромную металлическую дверь камеры.
Однако за маленьким стеклянным окошком этой двери ничего не промелькнуло.
– А то, что данный кагэбэшник меня поджидал у почты. Точнее, его люди следили, кто придёт к Любе. И они меня подловили, и позвали его, и он тут же примчался. А чтобы выкрутиться, я ему выложил доказательства. Доказательства того, что мы не валютчики, а люди из будущего. Иначе бы он меня не отпустил, сам понимаешь.
– Интересно, какие такие доказательства?
– Простые: банковский пластик с годом и фамилией, российский паспорт, мобильный телефон, купюры двухтысячных годов. Ему этого хватило, он почти поверил. Я предложил ему сотрудничество. Я разукрасил перед ним возможную реальность такими чудными красками!
– Какими чудными? – Коля подался вперёд.
Дима осмотрелся и заговорил шёпотом:
– О, я сказал ему, что перед ним теперь открываются невероятные перспективы! – Кукарский начал жестикулировать руками. – Подумай только, сказал я ему, мы с тобой мир перевернём! Мы с тобой до Горбачёва доберёмся и будущее ему поведаем. И тогда ты станешь полковником! А того и глядишь, генералом. Это подействовало. Ведь все служащие тщеславны.
– И что? – Коля почесал свою залысину, опёршись локтем на спинку кровати. – О чём вы в итоге договорились?
– Мы пришли к консенсусу, – усмехнулся Дима Кукарский, отклонившись к стене. – В следующий визит я привожу ему доказательства, в виде учебников новейшей истории и видеороликов. А также прочую мелочь, типа ноутбука. А он взамен помогает мне изменить прошлое и, следовательно, будущее.
– Хм. Н-да.
– И когда он узнал подробности развала Советского Союза, он проникся. Он захотел
– И что дальше? – Коля с интересом наклонился вперёд. – На чем вы остановились?
– Прости, но это государственная тайна. Я не могу тебе сказать. – Дима отвернулся к окну.
– Ах вот так, значит, да? Я-то думал, мы друзья. Но ты теперь предаёшь меня на каждом шагу.
Со стороны Коли это прозвучало как-то глупо. Кукарский некоторое время смотрел на товарища, пытаясь понять, в шутку он или всерьёз. Однако в камере царил полумрак, и выражение лица собеседника оставалось непонятным.
– Но послушай, Коль, – наконец сказал Дмитрий, – ты ж сам должен понимать, у меня не было другого выхода. Я спасал Любу, спасал тебя, чёрт возьми! КГБ являлось нашим врагом, а я сделал их нашими союзниками.
– Ага, за счёт своих сумасшедших идей. Будь проклят тот день, когда я показал тебе дорогу в прошлое!
Коля с досадой потёр лоб.
– Ну зачем ты так! – огорчился Дима.
Наступила тишина, вселенская тишина, полная мыслей, разочарований и надежд.
И оборвал её конвой, который явился за пленниками. Двое в форме, вооруженные автоматами, вывели Кукарского и Герасименко из камеры, полутёмными коридорами препроводили к выходу на задний двор.
Едва друзья глотнули свежего майского воздуха, как их тут же законсервировали в чёрный минивэн. В салоне они остались наедине друг с другом – водительское отделение спряталось за тонированной перегородкой из пуленепробиваемого стекла.
Автомобиль понёсся прочь.
Окна, кстати, отсутствовали. Лишь вялый свет салонной лампочки выдавал очертания друг друга.
Первым созрел Кукарский.
– Интересно, куда нас везут? – осведомился он у стен.
– Наверно, к пещерам, для, так сказать, следственного эксперимента, или как это у них там называется, – предположил Коля.
– То есть они попрутся с нами в прошлое и сорвут все мои планы, – протянул Дима. – Надо как-то отсюда выбираться.
С этими словами он стал тормошить внутреннюю ручку выдвижной двери. Но та не поддалась. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Имелся, видимо, какой-то секрет – отпирался минивэн только снаружи.
– Да ты посмотри, скорость-то какая! – снисходительно усмехнулся Коля. – Даже если откроешь, как прыгать? Чтоб все кости переломать?
– Уж лучше ноги, руки переломать, но от них отвязаться, – в сердцах бросил Дима и опять начал дёргать дверь.
Но та упорно не поддавалась.
Всё кончилось на том, что машина неожиданно остановилась сама, и заветную дверь легко отодвинули снаружи. В салон заглянуло словно высеченное из камня скульптурное лицо Игоря Игоревича.
– Выходите оба! – негромко скомандовал подполковник.
Друзья удивленно переглянулись.
– Где мы? – спросил Дима.
– Недалеко от Кунгура. Дальше доберётесь своим ходом.
И подпол отступил, пропуская их на свет божий.
– То есть как это? – опешили оба, так что даже не поспешили вылезти.