Отпуска нет на войне
Шрифт:
Посредине поляны отбрасывая неровные тени на две, мягкие даже на вид, лежанки, потрескивал сучьями небольшой костер. На одной из самодельных постелей Поля о чем-то секретничала с Феей, а на второй, положив голову на хозяйский рюкзак, важно возлежал Бирюш.
С появлением добытчика ситуация моментально изменилась. Девушка без лишних слов занялась добычей, Пелевин принялся чистить и смазывать оружие, а Бирюш и Фея, усевшись рядком напротив Полины, провожать внимательными взглядами каждое её движение.
– …Вот только что такое настоящий сават, я в тот раз так и не увидела, —
– Ну и кто кого? — коротко хохотнул Пелевин, представляя в красках сцену соревнования. — Кто свататься-то пришел, или вернее сказать, приполз?
– А никто, — озорно улыбнулась Полина. — Обоих готовенькими друзья утащили. Когда они восьмую на двоих бутыль допивали, Потен лицом в тарелку уткнулся. Помню, бабуля, глядя на него, почему-то сказала, что чем-то родным повеяло. А дядя Поль как из горла хлестал, так с бутылью у рта и рухнул. Сколько лет прошло, я ведь совсем маленькая тогда была, а как их уносили, хорошо помню.
Девушка прищурилась и уставилась в пламя костра, словно в книгу, повествующую о былых годах.
– Потен, тот, сквозь сон, всё какую-то песню вопил, — погрузившись в воспоминания, Полина забавно сморщила лоб. — Вроде бы вот эту… — Она прокашлялась и затянула, подражая мужскому хрипу, — пятнадцать человек на сундук мертвеца! — Девушка поперхнулась на полуслове, откашлялась и продолжила, — пробасит так смешно: «йо-хо-хо!» и хрипит: «…и бутылку рома!», а сам дрыхнет. Мимо дядю Поля несут, а он как горнист, бутыль ко рту прижимает… В ней и не осталось уже ничего, а он всё пытается на ней «Зорю» сыграть…
Внезапно загрустив, девушка замолчала и уставилась куда-то сквозь огонь невидящим взглядом.
– Так, выходит, ты Мерьеза давно знаешь? — Алексей вынул из костра тлеющую ветку, поднес её к трубке.
– Знала, — словно эхо откликнулась Полина. — Сколько себя помню, столько и его. Он у бабули в закадычных приятелях числился…
– А раньше с ним, с Мерьезом то бишь, путешествовать доводилось? — не выпуская чубук изо рта, Леша выдохнул тонкую струю дыма и с наслаждение затянулся вновь.
– Конечно! — уже повеселевшим тоном ответила Полина. — Когда мне десять лет исполнилось, он меня на праздник в Монпелье возил! — блеснула она улыбкой, вспомнив радостные моменты детства. —
– Ну, теперь-то и я знаю, почему Мерьез, почти все время в Африке проводил, — хитро прищурившись, небрежно бросил Алексей. — Насмотревшись на твои выходки, он выбрал тихое и спокойное местечко подальше от тебя…
Еле успев увернуться от здоровенного мосла, он тут же рухнул на землю сметенный Бирюшем с Фей, дружно рванувшими следом за костью.
– Да ладно тебе, хватит злиться, — примирительно протянул Пелевин через некоторое время. — Извини, без ума ляпнул.
Девушка недовольно дернула плечом, но чуть подумав, взглянула на Алексея уже без особой злости и согласно кивнула.
– То, что ты дружбу с…занятными людьми водишь, я уже понял, — с облегчением вздохнул траппер. — Только будь добра, объясни, каким ветром тебя в нашу глушь занесло?
– Мне в Преторию, ту, что в Трансваале надо, — пожала плечами девушка. — Вот и отправилась.
– А чего эдак замысловато? — удивился Алексей. — Пароходом до португальских колоний, а оттуда поездом до Претории, куда как проще добираться, да и комфорта не в пример больше. А ты, напрямки, через буш. — Он немного подумал и добавил. — Хотя, через буш все ж побыстрее будет…
– Бабушка так и хотела, — устало зевнула Полина. — Сначала пароходом, потом поездом. Только я её уговорила, что меня через море Годфри перевезёт. Больно мне романтики морской хотелось, чтоб паруса, чтоб ветер в лицо! А на пароходе, какая романтика? Дым, шум, суета и надоедливые стюарды. Не-хо-чу. Бабуля согласилась, но настояла, чтоб с парохода я на поезд села. Вот только в Алжирском порту мне дядя Поль случайно повстречался, вот я к нему в попутчицы и напросилась.
Девушка протяжно зевнула и, прижав к себе сонно урчащую Фею, свернулась клубком на своей лежанке. Пелевин, вглядываясь в игру теней на затухающих углях, некоторое время прислушивался к размеренному сопению кошечки и её хозяйки и о чем-то размышлял. Так и не приняв никакого решения, он раздосадовано махнул рукой, укрыл обеих кошек одеялом и завалился спать. Утро вечера мудренее, поговорка насколько древняя, настолько же и верная.
Проснулся Пелевин достаточно рано. Разминаясь, он вдруг вспомнил вчерашнюю побудку от ледяного душа и, решив выяснить, распространяются ли планы Полины и на сегодняшнее утро, осторожно лег на свое место и притворился спящим. Вскоре притворство перешло в настоящий сон, и вновь он проснулся уже от мелодичных французских напевов, доносящихся от ручья.
Спать больше не хотелось, притворяться — тем более, и после непродолжительного завтрака маленький отряд двинулся в путь, причем перед отправкой в поход Фея легко запрыгнула на загривок удивленного пса и слезать на землю отказалась категорически. Зрелище недовольно урчащей кошки устраивающей на спине собаки, напомнило Алексею Басурмана, взбирающегося на Варенькин плетень, а следом пришел образ и самой Вари. Пелевин, молча стер с лица то ли испарину, то ли слезы, и в дорогу отправился с тяжестью на душе.