Отпусти меня
Шрифт:
Молоденькая финансистка повернулась к Вере Ивановне и поинтересовалась:
— Это правда, что она за Хрыкина теперь замуж выходит?
Вера Ивановна вдохновенно ковыряет торт, выковыривая вишни, и говорит:
— Правда, неправда, но ночует однозначно. У меня Иришка дружит с его племянницей. Частенько подвожу ее до дома, там то и дело «Лексус» с тремя Олечками стоит.
— Фу, он же страшный и старый, — кривится девушка.
— Так и она поди уже не сочный персик, — усмехается начальница наивностью молодой
Тут разговор плавно съезжает в сторону дочки Веры Ивановны. Давно Ирочку не обсуждали.
Женское щебетание летит мимо меня. Я слушаю, но не слышу, о чем они говорят.
Кажется, кто-то у меня что-то спросил.
Растерянно киваю в ответ и, словно очнувшись от сна, говорю:
— Все было очень вкусно, но мне пора работать.
Никто особо не расстроился из-за моего поспешного ухода. У них теперь прекрасная возможность еще и о финансовом директоре посплетничать.
А мне и вправду надо поработать, чтобы искоренить предательские мысли из своей дурной головы.
Весь оставшийся день, погрузившись в горы документов, выхожу из кабинета только в туалет. Как результат — домой приползаю чуть живая от усталости.
На автомате делаю домашние дела, кормлю детей ужином, встречаю мужа. Он уже написал заявление, но впереди еще две недели отработки.
Я с обреченностью думаю, что мне нужно еще пару месяцев продержаться, пока он не найдет себе новое место.
***
Вытерпеть пару месяцев оказалось труднее, чем я себе представляла.
Вы думаете Владимир Иванович ко мне снова приставал, дарил букеты и заманивал в рестораны?
Нет.
Он методично, планомерно выживал меня из коллектива, устраивая публичный вынос мозга, заваливая бессмысленными заданиями.
И это продолжалось ежедневно, ежечасно.
Казалось, он получал какое-то особое эстетическое удовольствие раз за разом унижая меня, выставляя перед сотрудниками идиоткой и всячески подрывая мой профессиональны авторитет.
Умом я понимала, что это такая изощренная месть, и он выжидает, когда мое терпение лопнет, а градус ненависти достигнет апогея.
А что я?
Мне оставалось молчаливо строить из себя невинную овечку, ловить сочувственные взгляды и не мешать выплескивать одному ему понятную обиду.
Скажете, что это унизительно, недостойно?
А что мне еще оставалось делать?
Если бы от меня не зависело благополучие семьи, я, пожалуй, с нескрываемым удовольствием надела Владимиру Ивановичу пепельницу с кучей его же окурков на голову и послала на три неприличных буквы.
Мне было больно, мне было до слез обидно, но я держалась одной мыслью, что скоро этот цирк закончится и я не героиня любовного романа. Они в отличие от меня могут себе позволить мыслить не головой, а мягким местом. И уж лучше пускай устраивает мне словесные порки, чем трахает на столе в своем кабинете.
Саша не мог
— Что с тобой в последнее время происходит? Ты снова похудела. Откуда эти синяки под глазами? — недовольно рычит он, словно я одна виновата во всем.
— Все нормально, — пытаюсь увильнуть от ответа я.
— Нормально?! — шипит он, — Да тебя уже от ветра шатает. И поэтому ты задерживаешься на работе?!
Ах, вот оно что! С ума уже сошел от ревности.
Не знаю, что он хотел услышать от меня в этот момент, но я как на духу выдала:
— Тебя только это волнует! Да? Гнобит он меня. Понял?
Сашины глаза удивленно расширяются, а я в запале продолжаю:
— Целенаправленно выживает, сволочь. Сил нет терпеть больше. Я на работу, как на каторгу хожу.
— Но раньше-то у тебя все было нормально? — продолжает недоумевать он, — Ты была всем очень довольна.
— Не дала я ему. Вот и мстит теперь, — с горечью и опустошением говорю я, — Не могу больше.
На глаза наворачиваются предательские слезы, и я в поисках поддержки и защиты прижимаюсь к Сашиному плечу.
— Маш?
Поднимаю лицо, стараясь проглотить ком в горле.
— Увольняйся. Завтра же.
— Саш, а как же… Ты же еще не нашел себе место…
Он обнимает мое лицо ладонями, смотрит прямо в глаза и твердо повторяет:
— Увольняйся. Все как-нибудь образуется. Хочешь — я поеду в Москву? Еще непоздно согласиться.
Отрицательно качаю головой.
— Не хочу.
Муж нежно целует мои губы, прижимает к себе, но отчего-то легче мне не становится. Наоборот, ноющее чувство в груди нарастает.
С трудом передвигая ноги, словно ржавый робот иду в душ, где тщательно мою голову. Наверное, целых два раза. Но вода, вопреки обыкновению, не приносит облегчения. Чувство усталости ломит затылок. Постоянный стресс и недосып крайне негативно сказывался на организме.
Забив на все домашние дела, ложусь на кровать, просто полежать, но в итоге проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.
***
Вера Ивановна на удивление спокойно восприняла новость о моем увольнении.
— Что-то подобное я предвидела, — призналась она, подписывая мне отработку сроком в две недели, — Надеюсь, ты дашь мне время найти замену? Хотя сделать это будет непросто.
Я согласилась, поскольку не видела особых причин для спешного бегства. Пару недель я как-нибудь еще вытерплю. Тем более что начальник нашел себе новый объект для воздыханий — молодая сотрудница из логистического отдела. Высокая стройная брюнетка Наташа была очень хороша собой.
Сегодня утром они с начальником приехали вместе, словно провели бурную ночь. Он недвусмысленно придерживал ее за талию и рассыпался в комплиментах.
Мне он никогда в жизни так не улыбался. Чаще срывал раздражение и усталость.