Отпусти меня
Шрифт:
Блядь! Вот зачем он это делает. Меня же так и подмывает погладить блестящие светлые пряди, как я это делала когда-то. Уже кажется в другой жизни.
— Да что ж тебе неймется! — злясь скорее на саму себя, рычу я и подрываюсь с качелей, скидывая руки мужчины, — Замужем я! За-му-жем! Что тут непонятного?
Владимир Иванович резко выпрямляется и лицо с добродушно-игривого превращается с жесткое и злое. Он хватает меня за руку и без слов тащит под сень густых деревьев.
— Что? Ну, что тебе еще от меня нужно? — обреченно выдыхаю я, опираясь спиной
— Ты. Мне нужна ты, — с убийственной прямотой сообщают мне, и распущенные волосы моментально попадают в капках чужих пальцев.
— Баб тебе мало? Выбирай любую. Хоть блондинку. Хоть брюнетку. Любая с тобой переспит за…, - вовремя прикусила язык, чуть не ляпнув «за деньги».
Но он, видимо, понял ход моих мыслей.
— Я не хочу любую. Тебя хочу.
— Да что это за потребительское отношение! — разозлилась я вконец, безуспешно пытаясь вырваться из цепкого захвата, — Ты хоть понимаешь, что я рискую всем, что у меня есть. Это тебе по барабану, что жена скажет. Узнает или не узнает. Без разницы. А меня муж просто выгонит из дома, а потом встретит в суде, где мы будем долго и нудно делить опеку над детьми!
Говоря это, я преувеличивала конечно же. Саша жесткий человек, но не настолько чтобы разлучать меня с детьми. Но и в остальном приятного было бы мало.
Несколько долгих мгновений начальник смотрел пристально мне в лицо с недоверием. Видимо, о подобном он задумывался впервые.
— Значит, любишь его!
Кто о чем! А он все о своем.
— Я за него замуж пошла. Разве может быть иначе?
— И меня бросила потому, что его любила.
Я подняла на него опешивший взгляд и с горечью призналась:
— Нет. Потому что ты меня не любил.
Он непонимающе хлопнул глазами и отступил на шаг назад, давая возможность освободиться от душившего захвата.
— Любил… — выдохнул он.
С каким-то истеричным смехом покачала головой и не глядя на мужчину прошептала:
— Тогда где же ты был со своим «люблю» десять лет назад?
Хорошо, что он не попытался меня остановить, когда я ушла, размазывая по щекам текущие слезы. Мне нужна была минутка, чтобы успокоиться и привести стремительно разбегающееся мысли в порядок.
Зачем? Вот зачем он все это делает? Выворачивает своими неосторожными словами всю душу наизнанку?
В полнейшем оцепенении возвращаюсь на веранду и, как ни в чем не бывало, занимаю свое прежнее место. Сосед, травивший байки, уже изрядно пьян, но мне на это плевать. Я стараюсь кивать и поддакивать глупым шуткам чисто на автомате. Мысли мои остались там — под сенью раскатистого дерева.
В руке вибрирует телефон.
«Я приехал. Выходи»
Чувство облегчения накрывает меня волной. Подхватываю сумку, неуклюже прощаюсь с Верой Ивановной и сбегаю, спиной ощущая колючий взгляд начальника, который после нашего разговора принял выжидательную позицию и не цеплял меня больше.
В салоне Сашиной машины напряжение отпускает. Поворачиваю голову, любуясь мужем. Он не красавец. Коренастый, чуть полноватый. Лицо строгое, а в темные волосы уже наполовину
— Что-то ты быстро нагулялась, — замечает он, не поворачивая головы.
— Устала, — пожимаю плечами в ответ, — Меня Вера Ивановна загоняла, как ездовую собаку. Сил нет, как хочется вырубиться прямо в машине.
— Так спи. Кто тебе не дает?
Послушно откидываю голову на подголовник сиденья и прикрываю глаза. Но уснуть так и не удается. Тревожное чувство грызет изнутри.
Не кончится добром это «люблю» Владимира Ивановича. Похоже, за ошибки прошлого пришло время расплатиться. Но эту цену платить я не готова. Поэтому стоит пойти по пути меньшего сопротивления.
Сквозь ресницы меланхолично наблюдаю за сменой декораций за окном автомобиля.
Завтра пятница.
Не буду портить Вере Ивановне похмельную пятницу.
В понедельник напишу заявление.
Поиграли и хватит.
***
На следующий день я приехала на работу собранная и полная решимости отработать день скупо и без лишних эмоций. В конце концов, это всего лишь работа, которая мне, конечно, нравилась, но найти другую не так уж и сложно. Проблема только в том, что тут платили выше среднего и такую зарплату никто мне больше не предложит.
Кабинет встретил меня утренней тишиной и…огромным букетом алых роз.
Резко выдохнула.
Словно ножом с сердце.
Протянула руку и вытащила карточку, где было написано всего одно слово:
«Люблю»
Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться — кто так расщедрился.
Осторожно прикоснулась к бархатным лепесткам и отдернула руку словно их огонь мог меня обжечь. Пошлым, черным ядом прорасти в мозгу.
— Твою мать…, - зло выдыхаю я и почти зашвыриваю сумку в шкаф, испытывая острое желание сделать то же самое с цветами, с одной лишь разницей, что вместо шкафа должен быть мусорный бак.
Виски моментально сдавливает головная боль, и я опускаюсь в свое кресло, неотрывно глядя на букет, словно в нем бомба с часовым механизмом.
Он никогда не дарил мне цветов. Ни разу.
А я и не просила. Хоть и хотелось.
Он никогда не дарил мне подарков. Даже на день рождения. Обычно обходился конвертом с деньгами и сухим:
— Купишь, чего самой хочется.
И каждый раз больно скребло на душе, которая вскоре стала одной сплошной кровоточащей раной.
Я понятливо кивала в ответ, оправдывая его. Всегда занят. У мужчин такая скупая фантазия. Лучше и вправду самой купить…
А потом рана затянулась и ей на смену пришла циничная пустота. Занят? Фантазия? Просто много чести для очередной девки в его постели.
Видимо, я слишком ушла в свои мысли, не заметив течения времени. Очнулась, когда хлопнула дверь и ко мне в кабинет подобно торнадо ворвалась Вера Ивановна.
— Привет, Машунь! — она замечает цветы и чуть не визжит, — Ой, какая прелесть! Кто это тебя так балует?
Мысленно радуюсь, что успела спрятать карточку. Подчерк Владимира Ивановича начальнице прекрасно известен.