Отпусти меня…

Король Елизавета

День за днем этот «принудительный» брак стал расцветать. Уважение и благодарность жене стали перерастать в теплоту и заботу с его стороны. Стоит отметить, что оба искренне старались и подбрасывали в очаг, пока еще, щепочки доброты, внимания, заботы и они разгорались. Когда беременность перешла уже на более поздние сроки, муж очень помогал по дому, старался максимально быть полезным. Ему пришлось перевестись на вечернее отделение и устроиться на работу. Он чувствовал уважение коллег благодаря своему семейному статусу. Именно сейчас на этот неустойчивый, только зарождающийся союз обрушилось жестокое испытание. Сохранить ребенка Софии не удалось. Он и не думал, что это горе станет для него настолько глубоким, не понимал до конца, как успел привязаться к жене и будущему сыну. Его боль от потери еще неродившегося малыша, усиливалась переживанием за Софию. Ему казалось, что она должна испытывать еще более сильные болезненные чувства, чем он. Как пережить самому и помочь ей справиться?! Он не отходил от жены ни на шаг, ловил каждое ее слово, боялся прикоснуться к ней, но в то же время хотел прижать как можно ближе и сильнее. Буря эмоций и ощущений перемешались у него внутри, только одно он осознавал очень отчетливо, его чувства к ней теперь искренни, он дорожит ей, боится потерять, он переполнен нежностью, ее боль для него важнее, чем его собственная. Это любовь…теперь взаимная.

София испытывала другие чувства, о которых он даже не догадывался. Да, она была подавлена своим физическим самочувствием, но боль от потери ребенка была сильно преувеличена супругом. Она не осознала свое положение, ребенок не поменял ее мышление. Она мало уделяла внимания правильности ведения беременности, легкомысленно

относилась к рекомендованному режиму. София редко посещала врача, проходила обследования под давлением и уговорами. Иногда позволяла себе бокал вина или пару сигарет, не заботясь о последствиях. Для нее беременность так и осталась лишь поводом, предлогом, наживкой, рычагом давления. Не смогла она почувствовать зарождение новой жизни, значимости, проникнуться любовью и материнской нежностью к малышу. Сейчас ее переживания были связаны с потерей возможности удержать около себя супруга, вдруг теперь он захочет уйти! Вот это для нее самое страшное горе! Ее опасения были напрасны, муж, как никогда раньше, был привязан к ней. Потеря ребенка невероятно сблизила их, такой провальный принудительный брак, вдруг стал самым крепким, уверенным, доверительным и искренне трепетным друг к другу.

Глава 3

Оправившись от несчастья, они начали все с чистого листа. Теперь эта пара стала образцом для подражания. Оба занялись карьерой, образованием, в свободное время увлекались путешествиями, открывали для себя мир. Достойный заработок позволял многое. В семье царила поддержка, взаимная забота и простота общения. Они не обижались, не замыкались в себе, любую проблему и недопонимание старались озвучить и разобрать сразу. По вечерам делились произошедшими событиями, помогали друг другу в решении поставленных задач. Домашние дела делили поровну, не считаясь какая работа мужская, а какая женская. Они всегда держались за руки, как влюбленные на свидании. Восемь лет длилась эта идиллия семейного счастья, лишь иногда окружающие омрачали ее вопросами о детях. У Софии за это время так и не проявились материнские чувства и желание иметь детей, а он так и не нашел в себе смелости снова заговорить на эту тему, хотя искренне мечтал о ребенке. Он был еще очень молод, а вот София начала замечать, что разница в возрасте, пусть не такая и большая, но становится более заметной. Ей скоро тридцать, и разговоры о детях и поздней беременности все чаще доносятся до нее.

Как ни старалась она избежать этого, но все же судьба распорядилась вновь дать ей шанс стать матерью. В этот раз она крайне ответственно подходила к своему положению, все обследования, анализы, режим…все было безукоризненно. Муж не давал ей и на секунду устать или перетрудиться. Если есть на свете эталон будущего отца, так это был он! Единственное и самое главное, чего не появилось, так это любви в ее сердце. Она переживала напряжение и страх, какую-то бесконечную настороженность и волнение. Да, она не показывала этого окружающим, всегда мило улыбалась и гладила округлившийся живот, но в душе испытывала такие муки, чувство вины, что не может полюбить малыша, что боится его и, как бы страшно это не звучало, не хочет рожать этого ребенка. Все же и так было прекрасно в ее семье, лучше быть не может! А с рождением ребенка случатся перемены, вдруг муж будет уделять больше внимания ребенку, их отношения перестанут быть такими трогательными?! Им не нужен кто-то третий! Даже, если это их собственный ребенок! Она смотрела в глаза супруга, такие сияющие и счастливые, когда он слушал сердцебиение малыша, одновременно радовалась и ревновала к еще неродившемуся ребенку. Однажды в ее голове пробежала жестокая мысль о том, что все может повториться…и тогда уже точно он никогда не заговорит с ней о детях, и они будут только вдвоем до конца своих дней! А будут ли счастливы? А может он бросит ее, выберет другую, способную родить ему потомство?! Нет! Она не сможет жить без него, а значит должна родить этого ребенка, раз уж это сделает его счастливее, а дальше будь что будет!

Конец марта выдался нестабильным в плане погоды. Снег сменяло солнце, ветер сбивал с ног, влажность, серость и уныние. Через грязные окна чернели деревья, слякоть или гололед, все уже было не в радость. Измотанные зимними холодами и пасмурным небом, все ждали весеннего солнца и тепла, но погода давала порадоваться лишь на мгновение и снова засыпала город мокрым снегом. София еле ползала по квартире, маясь низким давлением и слабостью, спину ломило от боли. Длинные бессонные ночи, тошнота и усталость. Эта беременность окончательно выбила ее из сил, лицо покрылось прыщами, отеки, лишний вес. Она мечтала, чтобы это скорее закончилось, а впереди еще как минимум шесть недель. Верхняя одежда уже не налезала на большой живот, а покупать новую не хотелось, да и лишних средств на это не было. Супруг все больше пропадал на работе, стараясь обеспечить жену и будущего малыша. Он сильно похудел, брался за всевозможные подработки, стал выглядеть усталым и несчастным. Что сделала с ними эта беременность! Из цветущей, красивой, свободной пары они превратились в изнуренных людей, мечтающий только о сне и отдыхе. Забыты веселые компании, путешествия, впечатления. Осталась бесконечная гонка за деньгами, ответственность и переживания. Об отпуске не могло быть и речи, его повысили в должности и нужно было зарекомендовать себя с лучшей стороны.

Софию разбудил телефонный звонок, она с трудом поднялась из кресла и неторопливым шагом пошла на кухню. Телефон замолчал и тут же снова зазвонил. София мысленно выругалась и взяла трубку. Ее лицо побелело, горло пережала стальная проволока, ноги стали ватными, и она опустилась на стул. Не сказав ни слова, она положила телефон, закрыла лицо руками и заревела во весь голос. Именно так застал ее супруг, он кинулся к ней, прижал к себе, а потом стал осматривать, испугавшись, что с ней что-то случилось. Она крепко прижалась к его шее и прошептала: «Мама умерла».

Все заботы о похоронах муж взял на себя, София была подавленна, ее самочувствие было крайне неблагоприятным. Такой стресс не прошел бесследно, появились боли в животе, еще большая слабость и головокружения. Муж настаивал на госпитализации, но София наотрез отказывалась лечь в больницу до похорон матери. Погода испытывала ее на прочность, температура снова опустилась до глубоких минусовых отметок, ветер пронзительно срывался на вой в своих порывах. Черные деревья ложились на землю, не способные сопротивляться мартовскому ветру. София стояла у могилы в грубом тяжелом пальто, которое не застегивалось до конца, пыталась прикрыть грудь пуховым платком, но ветер яростно срывал его, оголяя заплаканное лицо и душу. София продрогла до самых кончиков волос, она чувствовала лед на своих щеках и такой же лютый холод в груди. На поминках София не выдержала и выпила большой бокал красного сухого вина, внутри побежало тепло и такое счастливое чувство расслабленности. Как давно она не испытывала таких ощущений. На мгновение ей стало безразлично происходящее, в голове помутнело и стало приятно и хорошо. София улыбалась, медленно проваливаясь в сон.По дороге домой ее сильно рвало, все тело жгло огнем, а голова кружилась, как на каруселях. Казалось, действие вина уже могло пройти к этому моменту, но симптомы только усиливались. Муж с трудом дотащил Софию до кровати и помог ей раздеться, дотронувшись до нее, он понял, что у нее жар. Градусник показывал тридцать девять и восемь, в какой-то момент она начала бредить и отключилась. София пришла в сознание уже в больнице, в палате было темно и только свет из коридора падал в маленькое окошко над дверью. Она попыталась встать, но тело было свинцовое, тихо заплакав София звала на помощь. Соседка по палате, услышав ее стоны, побежала в поисках врача или медсестры. В полубреду София видела, как пришел кто-то в белом халате, сделал укол и поставил капельницу, она снова отключилась. Утром ситуация не изменилась, температура по-прежнему держалась около тридцати восьми, продолжалась рвота и головокружения. Супруга не пускали в отделение, сообщая ему краткую сухую информацию о том, что все под контролем, состояние стабильное. Капельницы, антибиотики, уколы…через пять дней температура спала, но боли в груди усилились, а слабость не давала возможности дойти даже до туалета. За эту неделю София видела мужа только один раз, молодая медсестра сжалилась над ними и разрешила увидеться, в отсутствие врача. Они долго и неподвижно сидели обнявшись, слезы Софии падали крупными каплями на его плечо. Он нежно успокаивал и подбадривал, что скоро все пройдет, нужно немного потерпеть и набраться сил. Он привез ей гранатовый сок и фрукты, но она даже видеть ничего не

могла. Проводив ее в палату, они никак не могли попрощаться, все держались за руки и так глубоко и долго смотрели друг другу в глаза. Муж зашел в ординаторскую и стал задавать вопросы о самочувствии Софии, ему не нравилась эта ситуация, становилось беспокойно, что вирусная инфекция так долго проходит и состояние Софии становится только хуже. Врач уверенно отрапортовала, что организм ослаблен беременностью, как всегда, все под контролем, не стоит волноваться и еще через пару дней Софию отпустят долечиваться домой. Температура уже повышается только вечером, а слабость – это абсолютно нормальная реакция на вирус и лечение в ее положении на восьмом месяце беременности. Супруг уехал из больницы в тревожном состоянии и с твёрдым намерением пообщаться с главным врачом больницы. Взяв отгул на работе, в восемь утра он уже сидел в кабинете главврача. Пожилой крупный мужчина с низким голосом заверил его, что возьмет ситуацию под свой личный контроль и даже предложил пройти вместе к Софии, чтобы удостовериться о ее стабильном самочувствии. Они прошли по длинному коридору в палату, Софии не было… «Ну вот, а Вы переживали, уже бегает где-то Ваша жена!» – обратился он к супругу. В палату вошла испуганная медсестра и вытянулась, как струна при виде главного врача. Заподозрив неладное, врач глазами указал на пустую койку и вопросительно поднял брови. Медсестра дрожащим голосом пролепетала, что у этой пациентки внезапно началась родовая деятельность и ее перевели в реанимацию. Лицо главврача стало серим и суровым, он быстро вышел из палаты и направился в другую сторону отделения. Супруг Софии не отставал и почти бежал за ним. Около дверей с надписью «РЕАНИМАЦИЯ» врач повернулся к мужу и попросил ожидать здесь. А дальше время остановилось! Около пяти часов супруг провел под дверями этого отделения. Он молился, ругался, изнывал от неизвестности, снова просил о помощи, потом затихал. Наконец вышли врачи и медсестры, у всех были испуганные и мрачные лица. «У Вас родилась дочка, но она очень слаба, так как недоношенная, мы переводим ее в детское отделение и будем наблюдать» – сухо и как-то безразлично произнес врач. Супруг как будто и не услышал этой фразы, его интересовала София! «К сожалению, Ваша жена впала в кому, сейчас мы делаем все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние. На фоне вирусной инфекции у нее развилась пневмония и начался отек легких, она находится на искусственной вентиляции. Пока это все, что я могу вам сообщить». Потом он протянул бумажку с номером своего рабочего телефона и заверил, что супруг может звонить ему в любое время. Выйдя из больницы на ватных ногах, он сел на ступеньки, казалось, он и сам впадает в кому от услышанного и произошедшего. Он заплакал так тихо…от бессилия, от того, что ничего не может сделать, помочь. Сейчас он отдал бы весь мир за нее! Вытерев рукавом мокрое лицо, он резко вскочил и побежал, для окружающих его вид казался невменяемым. Не замечая гололеда, слякоти, ветра и мокрого снега, людей, транспорта и домов, он бежал! Остановился только у дверей кабинета своего начальника, зашел без приглашения и стал рассказывать, кричать, просить, умолять. Он знал, что у руководителя хорошие связи, есть знакомые в лучших столичных больницах. Спокойно выслушав супруга, руководитель набрал номер и некоторое время описывал ситуацию кому-то на том конце провода, потом уточнил все личные данные Софии и положил трубку. Он подошел к мужу, по-дружески положил ему руку на плечо и заверил, что сегодня же Софию перевезут в лучшую больницу. Весь день он провел в ожидании, обрывал телефоны главврача, своего руководителя и справочные обеих больниц. Вечером он уже сидел в реанимации около кровати жены. София не приходила в сознание, теперь ее состояние было не просто стабильное, а стабильно тяжелое. Муж держал ее за руку и смотрел на бледное лицо, оно было в трубках, руки исколоты капельницами. Тяжелые веки не давали надежды на то, что она откроет глаза. Еще никогда в жизни ему не было так больно от своей беспомощности, он хотел оказаться здесь вместо нее, мысленно просил прощения за все, что причинил ей. Если бы он только мог что-то исправить! Она так нужна ему, она его мир, его жизнь! Медсестра попросила его выйти из палаты, так как уже было очень поздно: «Завтра Вы снова сможете приехать, Вам разрешили посещение в любое время». Он никак не мог отпустить ее руку, но настойчивая женщина все-таки выпроводила ее из палаты.

Он брел по ночному городу, смахивая слезы и перебирая миллион мыслей в голове, с той самой первой встречи на пикнике и до этого мгновенья сжатой ее холодной руки. Даже когда умерла его мать, он не испытывал столько боли, они не были близки, он не чувствовал в ней родного и близкого человека. София же была для него самым теплым, уютным и необходимым. Она, как пуховое одеяло, согревала его холодными вечерами, нежно и бережно, заботясь о том, чтобы он не испытывал давления и неудобства. Она, как мягкая подушка, в которую он мог уткнуться и рассказать о своих печалях и переживаниях. Она, как искорка на небе, всегда ясная, задорная и милая, всегда…но не сегодня. Он снова представил ее бледное измученное лицо, на нем не было и намека на улыбку. «Бедная моя девочка! Сколько же боли ты перенесла!» – он повторял эти слова несколько раз.

Утро разбудило ярким солнцем и плюсовой апрельской температурой. С того самого дня похорон ее матери погода оставалась пасмурной и хмурой и только сегодня первый день вышло такое ослепительное солнце и согрело впервые за весенние месяцы. Он подошел к календарю и оторвал листок. Седьмое апреля – великий праздник Благовещения! Да, сегодня не просто солнечный день, а именно сегодня его ждут благие вести! Наверное, София уже пришла в себя и с нетерпением ждет его. С такими мыслями он выбежал из дома и направился в сторону метро. У входа он купил букет красивых роз, даже представил как обрадуется София цветам. Это обязательно поднимет ей настроение и поможет быстрее поправиться. Не замечая ничего вокруг, он поднялся к отделению реанимации и зашел в больничное помещение. На койках лежали обнаженные люди, накрытые простынями, кто-то был в сознании и беспомощно смотрел в потолок, а кто-то, как София, был окутан трубками, капельницами и не подавал признаков жизни. Незнакомая медсестра накинулась с недовольством: «Как вы смеете сюда заходить?! Кто Вам разрешил?! Вы что не знаете, что в реанимации посещение запрещено?!» Она просто вытолкала его за дверь, а он даже не успел опомниться. В конце коридора он увидел знакомый силуэт врача и быстро зашагал в его сторону. Заметив супруга Софии, врач поздоровался и пригласил его к себе в кабинет. Возникла тяжелая и долгая пауза, воздух застыл, солнце ушло за черную тучу, и безразличная, жестокая, омерзительная фраза оборвала его надежду: «Мне очень жаль…мы сделали все, что могли. Ваша супруга сегодня ночью скончалась, не приходя в сознание…» Все дальнейшие слова были для него бессмысленны, он снял очки и опустил голову, цветы выпали из его рук на пол. Какое-то время он сидел неподвижно, потом поднялся, надел очки и сухо произнес: «Я настаиваю на вскрытии!» – после этих слов он вышел из кабинета и большими быстрыми шагами направился к выходу. Снова все те же люди, только в этот раз немного больше молодых друзей, коллег… Снова таже могила и снова красный гроб… На похоронах он не плакал, он как будто умер вместе с ней. Серое, исхудавшее лицо, наполненное болью и безысходностью. «Теперь она будет рядом с мамой, а не со мной» – он тихо прошептал эти слова и удалился с кладбища. Он больше ничего не может для нее сделать, он больше не может держать ее за руку, он больше не может жить…теперь он будет просто существовать до тех пор, пока его не положат рядом с ней. Единственное, что осталось это наказать всех, кто виноват в смерти его любимой Софии и он обязательно это сделает.

Несколько дней отгулов он потратил на адвоката, суд и больницу. Он был поглощен желанием уничтожить всех причастных к ее смерти, ни о чем другом он не хотел даже думать, возможно эта злость и помогала пережить ему утрату. Он сидел за столом снова и снова перечитывая результаты вскрытия, потом набрал телефон адвоката. Адвокат обещал перезвонить, как только ознакомится со всеми документами. Он положил трубку и застыл, смотря в серое окно. Теперь он ненавидит апрель, это зловещее яркое солнце, этот ветер, который несет запах смерти, эти проклятые черные деревья, за которыми прячутся злые вести. Раздался телефонный звонок, он быстро схватил телефон, но голос в трубке оказался женский. Девушка уточнила личные данные и сообщила, что ребенок уже не нуждается в стационарном наблюдении и его можно забрать домой. Потом она продиктовала список вещей, которые нужно привезти для выписки. Ребенок, о котором он даже ни разу не вспомнил! Ребенок, о котором он так мечтал, пока была жива София! Ребенок, который пусть косвенно, но причастен к смерти его жены! Ребенок, который сейчас никому больше не нужен! Ребенок, которого некому больше растить! Ребенок, которого некуда даже забрать!