Отпусти... Нам нельзя
Шрифт:
— Денис, я… подумала, я…
Да ну? Правда подумала? Неужели решила согласиться? Дико захотелось её ударить за игру вот эту, за ложь. Как она может быть такой белой и пушистой, когда только несколько часов назад признавалась в любви другому парню?
Захотелось сделать ей больно, в тот момент я желал ударить как можно больнее, сделать так, чтобы она никогда не смела врать мне. Никогда не смотрела в мою сторону, если уже кто-то есть.
— Что? Млять, сиротинушка, ты серьёзно? Ты, правда, подумала, что я хочу ТАКУЮ девушку? — сказал, глядя ей прямо в
Видел, как она меняется в лице, как проявляется её обида и лёгкая злость.
— Но…— разочаровалась, хотела возразить, что ли?
— Боже, ты гонишь. Я. НИКОГДА. НЕ. БУДУ. С. ТОБОЙ, — выплюнул каждое слово, наслаждаясь произведённым эффектом.
Начал натягивать мокрую одежду. Плевать! Сегодня я здесь не останусь. С громким стуком двери вылетел из квартиры, рвясь на воздух. Только когда вышел, смог набрать полную грудь воздуха. Дождь так и не прекратился. Взглянул на разбитый телефон, который предварительно подхватил. Не работает.
Злость и ярость распирали меня изнутри, со всей злости ударил кулаком о стену подъезда. Даже жгучая боль в руке не вырвала с корнем дикое, сжигающее и всепоглощающее чувство разрешения, уже поселившееся в сердце. Я стоял под дождём около её подъезда и не понимал, как… как можно быть таким идиотом, слепым болваном.
Внезапно я рассмеялся. Только утром меня предала родная мать, заставила меня взглянуть на нашу семью по-другому… этим, млять, утром. Как я мог быть настолько неосторожным, чтобы уже к вечеру полностью открыть свою душу для той, которой она не была нужна? Той, которая с лёгкостью плюнула в неё? Той, которая любила одного и смотрела на другого, целовала его и вообще решила согласиться встречаться.
Я этого не понимал. Да, сам был не пушистым пареньком. Сам целовал Виту, когда у меня была Валенсия, но млять… я её не любил никогда, не чувствовал к ней абсолютно ничего, да и я никогда не пытался быть хорошим. Вита же… белая, пушистая, нежная, идеальная… стерва. Сейчас она казалась мне ещё хуже всех тех девушек, которые были лживыми. Они были стервами, не скрывая этого, да – не идеальны, да – продажны, но они и не говорили об обратном, она же… казалась другой, но в итоге оказалась ещё хуже.
Хотелось отомстить, окунуть её в реальную жизнь, выбить из неё эту доброту и желание показать себя с лучшей стороны, я желал вылить на неё ведро помоев, открыть её истинное лицо.
Во мне говорила злость… даже не на неё… на себя. Я был самым настоящим идиотом. Сам влюбился, сам построил эту невидимую красоту, поднял её к небесам, назвав чуть ли не ангелом. Ну не придурок?
По пути встретил машину такси. Честно говоря, не хотелось ехать домой. Я желал вернуться к Вите, хорошенько встряхнуть её и заставить сказать всю правду, ответить, почему целовала, почему отзывалась на мои ласки так, будто не было у неё никого, не было никакой любви. Желал, но не вернулся. Пора поговорить с родителями и услышать, наконец, всю правду об их отношениях. А Вита… нет её больше в моей жизни и никогда не будет…
Вот так вот, дорогие мои. А сейчас у меня вопрос: сколько несовершеннолетних
Глава 20
Приехав домой, я увидел совсем не изменившуюся картину. Мама с отцом спокойно ужинали, будто ничего не произошло. На несколько минут я так и застыл на пороге кухни, а после с разбега поднялся на второй этаж и влетел в свою комнату, чтобы переодеться.
Одежда полностью промокла и только сейчас я начал чувствовать озноб. Да я только сейчас начал чувствовать физическую сторону проблем: ныла рука, болели костяшки пальцев, меня слегка потряхивало от холода.
Быстро переодевшись, я спустился к родителям. На маму смотреть было больно, впрочем, мне нужно было привыкать, ибо завтра или когда там приедет Вита и на одну болезненную для меня особу станет больше.
— Денис, где ты был? Я волновалась.
Я взглянул на маму, не веря своим ушам. Говорит так, будто ничего не случилось. Ах да, как она там сказала? Ничего страшного? Ну что ж…
— Правда? У тебя было время волноваться за меня?
— Не неси чушь, конечно, я переживала.
— Да ну. А любовничек твой что же, нормально себя чувствует?
Я наблюдал за реакцией отца. Как только я сказал, он замер, поднял взгляд на мать и спросил:
— Он знает?
— О боже, мама, ты что ему не рассказала?
— Я не успела.
— Да ну, правда? А что, так понравилось кувыркаться со своим любовником, что напрочь забыла о семье и о том, что твой сын ему хорошенько врезал?
— Ты его ударил? — в голосе отца мне почему-то послышалось восхищение.
— Да, папа, я его ударил. Подробности у мамы узнаешь.
Я посмотрел на нее, ожидая объяснений, но мама спокойно ела, впрочем, как и папа.
— Мне никто ничего объяснять не будет?
— Что, например?
— Мама, ты привела в дом другого мужика, ты правда думаешь, что рассказывать нечего? Я всё это время считал, что ОН, — ткнул пальцем в отца, — предатель и изменщик. Ты всё время плакала и жаловалась, что он тебе изменяет, как ты устала, как тебе всё надоело. И что же я узнаю? Что это не папа такой, а ты. Вам самим не противна такая жизнь?
— Денис, — рявкнул отец, стукнув кулаком по столу, — прекрати. И вообще, что ты здесь делаешь и почему не привёз Виту. Ты её одну оставил?
— Нет, не прекращу. Мы все живём в обмане. Все. С Витой всё будет в порядке.
— Денис. Я думал, ты останешься с ней. Она мне так сказала, поэтому я не поехал. Почему ты вернулся?
— У нас возникло недопонимание, папа, и Вита меня выставила. Хватит переводить тему. Я жду объяснений.
— Я пойду ей позвоню, — отец встал и вышел, а я посмотрел на мать.
— Рассказывай, мама.
— Что рассказывать сынок? Мы не счастливы в браке и никогда не были.
— Не ври мне. Лет до десяти у нас всё было хорошо, но потом что-то изменилось. Я хочу знать что, — заметил, что мама мнётся. — Ты или мне сейчас всё рассказываешь или я разворачиваюсь и ухожу отсюда навсегда.