Отрава
Шрифт:
Они включили телефон МакКеннона в сеть и попросили одного из служащих канцелярии регулярно нажимать на кнопку «повтор» до тех пор, пока трубку не снимет сама Мэрилин. Этот телефон ни в коем случае нельзя было использовать для каких-либо других разговоров, поскольку при этом из памяти сотрется номер последнего телефона, по которому звонил МакКеннон. Служащий был явно не в восторге от такого поручения. Заведующий канцелярией Альф Мисколо также не слишком обрадовался.
Обычно он не вредничал. Но сейчас у него была срочная работа – предстояло навести порядок в своем хозяйстве за две недели.
– Нам и без того хватает здесь работы, еще вы тут будете задания давать, – ворчал он, с ненавистью глядя на непрошенный аппарат.
«Здесь» – означало небольшую захламленную комнатку на втором этаже старого здания на Гровер-авеню, воздух в которой был пропитан запахом кофе. Никому из детективов не нравились эксперименты Мисколо с кофе, однако в канцелярии круглые сутки булькал на плитке кофейник, в котором заведующий смешивал то колумбийский с венесуэльским, то кофе без кофеина с обычным. Сослуживцы частенько интересовались, уж не занят ли он изобретением эликсира вечной молодости, а тот в ответ посылал их куда подальше.
Сопровождаемые кофейным ароматом, они вернулись в свой отдел, и Карелла позвонил медицинским экспертам.
– Они там пыхтят вовсю, – сообщил он, вешая трубку.
– Ну да, это значит, что к следующему Рождеству работа будет закончена, – ехидно заметил Уиллис.
Однако он ошибся.
В тот же день без двадцати четыре, перед самым концом первой смены позвонил Пол Блэни.
– А что мне за это будет? – осведомился он.
– Что ты выяснил? – спросил Карелла.
– И можешь поверить, это было совсем непросто, – ответил Блэни.
Карелла промолчал. Он знал, что Блэни все равно изложит все по-своему, не торопясь.
– Этот яд нелегко определить, – сказал Блэни.
Карелла ждал.
– Правильный путь подсказал запах табачного дыма, – продолжал Блэни. – Хотя его не всегда можно уловить.
Уиллис вопросительно посмотрел на держащего трубку Кареллу, однако тот лишь пожал плечами. В дальнем конце помещения через турникет протискивался Мейер. На нем было короткое пальто с воротником из искусственного меха и шерстяная шапочка, плотно нахлобученная на лысую голову.
– И это март? – возмущенно спрашивал он, отогревая дыханием замерзшие руки. – Господи, неужели до Пасхи действительно осталась лишь одна неделя?
– Конгестия и сильнейшее воспаление желудка и кишечника, – продолжал бубнить в трубку Блэни, – говорят о том, что яд проник через рот. Прилив крови ко всем органам, кровь очень темная и разжиженная. Я исследовал содержимое желудка, кишечника и мозга. Цветовые реакции оказались положительными. Желтый, с чуть оранжевым оттенком свидетельствует о наличии азотно-серной кислоты. Желтый с коричневатым оттенком говорит о концентрированной серной кислоте, при реакции Эрдманна и Мекке никаких изменений не отмечено. На реагент Маркиса дал бледно-оранжевую окраску с примесью коричневого. Винно-красный реагент Яновского, фуксин – на наличие пара-этила... ну, собственно говоря, вам не обязательно знать все эти технические подробности. У меня также имеются
– Так, что же все-таки за яд? – спросил Карелла.
– Никотин, – ответил Блэни.
Мейер, еще не сбросив пальто и шапку, закуривал сигарету.
– Никотин? – переспросил Карелла.
– Ага, – подтвердил Блэни. Чувствовалось, что он очень доволен собой. Карелла мог представить себе, как тот улыбается во весь рот. – Смертельный яд, – сказал он. – И смерть, прямо скажу, не из приятных. Сильное жжение во всем пищеводе – от ротовой полости до самого желудка. Сильное слюноотделение, тошнота, рвота, понос, боль в животе. Потеря сознания, кома, падение кровяного давления, судороги и паралич дыхательных путей. Как подумаешь, так сразу хочется бросить курить, правда?
– Я не курю, – Карелла посмотрел в противоположный угол, где Мейер пыхтел, как паровоз.
– И какова смертельная доза?
– Зависит от того, в чем она содержится. Минимум сорок миллиграмм.
– И как быстро он действует?
– Почти так же, как и цианистый калий.
– И что это значит?
– Цианистый калий убивает за считанные минуты, иногда даже секунды.
– А никотин?
– Судороги начинаются через несколько секунд, смерть наступает через несколько минут. Тебе нужно точное время смерти?
– Да, разумеется!
– Если учесть все – температуру тела, бледность, содержимое желудка и все остальное – думаю, что труп достаточно свеженький.
– Например?
– Сегодня рано утром.
– Рано – это когда?
– Он умер в семь часов двадцать четыре минуты, – сказал Блэни. – Если поточнее – семь часов, двадцать четыре минуты и тридцать шесть секунд.
Карелла не сразу понял, что тот шутит.
– Дай мне еще немного времени, ладно? – попросил Блэни. – Пока я могу лишь сказать, что это произошло сегодня рано утром.
– И яд попал через рот?
– Вне всякого сомнения.
– По меньшей мере сорок миллиграмм?
– Сорока вполне бы хватило. Шестьдесят ускорили бы процесс. Ну а про девяносто я и не говорю. Как подумаешь, так сразу хочется бросить курить, правда?
– Сорок миллиграмм – это сколько? Чайная ложка? – спросил Карелла.
– Ты что, шутишь? Это совсем ничтожное количество, капелюшечка, привкус.
– Значит, яд очень сильный?
– Относится к шестому разряду. Сверхтоксичен.
– Ну что ж, спасибо, – сказал Карелла. – Очень тебе благодарен. Когда я смогу получить полный отчет?
– Тебе нужна постоматологическая карта? Насколько я понял, личность покойного установлена?
– Ничего, не помешает.
– Дай мне пару дней. Идет? Ведь тебе не так уж важны бумаги?
– Нет, если я могу полностью положиться на данные о никотине.
– Даю честное слово, – сказал Блэни.
– Отлично. Еще раз спасибо.
– Приятно было поболтать, – отозвался Блэни. Карелла повесил трубку. В комнату входил Коттон Хейз, раскрасневшийся от сильного ветра. Красное лицо сливалось с рыжими волосами и придавало ему свирепый вид, слегка смягченный седой прядью на правом виске. Он бросил взгляд на часы и пробормотал: