Отравители
Шрифт:
Но тут я заметил, что его большой палец лежит на защелке барабана, чтобы уменьшить отдачу. Так вообще-то часто поступают стрелки, но... Я хотел было предупредить Макконнелла, но сдержался. Он навел револьвер, прицелился и мягко нажал на спуск. Раздался выстрел.
Даже на открытом пространстве грохот получился оглушительный. Взметнулся длинный язык пламени. Отдача отбросила Макконнелла назад. Его рука высоко взметнулась, револьвер чуть было не взмыл к небесам. Я быстро выхватил у него "магнум", а он обхватил правую руку левой и прижал к груди. Он не издал ни звука, но
– Ну-ка, дай взглянуть, - сказал я.
Он с ненавистью посмотрел на меня и показал руку. Из большого пальца текла кровь. Отдача получилась такой сильной, что Макконнелл получил вывих большого пальца, который стал на глазах распухать.
– Сволочь!
– прошипел он мне.
– Ах ты, поганая белая сволочь! Гад!
– Успокойся, - отозвался я.
– Чего шумишь?! Я спросил тебя, твоя ли это пушка, и ты сказал, что да. Почему я должен тебе объяснять, как из нее надо стрелять?
– Он яростно посмотрел на меня, но промолчал.
– Так что ты, amigo, зря не убрал палец с барабана. Это, может, и годится для 22-го, а иногда и для 38-го калибра, но когда имеешь дело с артиллерией крупного калибра, надо убирать палец, если не хочешь его потерять.
– Я это запомню, - мрачно пообещал он.
– Обязательно запомню, белый гад!
– Теперь поздно, - возразил я.
– Лучше скажи: чем ты не угодил Уорфелу? Что он за тобой знает такого, раз заставил тебя признаться в убийстве из оружия, которое ты, видать, никогда и в руках-то не держал?
Глава 7
Это был безликий офис в безликом деловом здании, не спрашивайте только, по какому адресу. Я прекрасно ориентируюсь в Вашингтоне и Нью-Йорке, а также в Лондоне, Париже, Стокгольме, Осло, Копенгагене, в Восточном и Западном Берлине, но Лос-Анджелес для меня - неисследованная и не нанесенная на карты территория. Тот, кто в состоянии разобраться в паутине его улиц и шоссе, зря тратит свое время за рулем. С такими мозгами надо заниматься расчетом космических траекторий.
Так или иначе, именно сюда привела меня Чарли Девлин - ее в этой фирме называли Чарли!
– после того как мы закончили наш стрелковый эксперимент и я попросил разрешения позвонить в другой город. Я решил, что это очень любезно с ее стороны. Она вполне могла отвезти меня обратно на ту самую бензоколонку, и мне пришлось бы искать дайм, чтобы заказать разговор, где платит мой абонент. Я решил, что определенная перемена отношения в лучшую сторону определялась - по крайней мере отчасти - тем обстоятельством, что она приятно во мне ошиблась: я таки никого не застрелил.
– Да, сэр, нам подсунули не того, - говорил я в трубку.
– Совершенно верно, сэр. Попытка сбить нас со следа.
Я посмотрел через комнату на чернокожего и рыжеволосую. За спинами у них маячила Чарли Девлин и несла караул. Мне показалось, что имя Чарли плохо ей подходит, хотя, конечно, то, что я видел, могло вполне быть верхней частью айсберга. Высокомерная, замкнутая, уверенная в своей правоте девица, которая, однако, позволяет своим коллегам называть ее Чарли, вряд ли на самом деле относится к себе с такой
– Да, сэр, - продолжал я.
– Уорфел, похоже, нанял голливудского сценариста, и тот написал для него и для нас триллер. С весьма убедительными типажами. Только вот кулачных дел мастер не стрелял в Аннет О`Лири, а бессердечная старлетка не навела О`Лири на него, хотя оба они из кожи вон лезут, чтобы уверить меня в обратном. Нет, сэр, не знаю. Понятия не имею, как Уорфел заставил их принять участие в боевике. Но такие, как он, умеют уговаривать...
Говоря это, я посмотрел на лица актеров. Макконнелл по-прежнему глядел равнодушно, но глаза Беверли расширились, словно от ужасного воспоминания.
– Какие наметки, сэр? Никаких. Кроме того, что Уорфел играл и сильно переигрывал свою роль. Слишком уж радушно он приглашал меня забрызгать ковер его квартиры кровью. Да и Макконнелл что-то уж больно охотно признавался в убийстве. Но когда он услышал о том, что с его жертвой сначала немного поработали, он задергался, как сделал бы на его месте любой чернокожий, которого обвиняют в насилии над белой женщиной. Он этого не ожидал и оказался не готов... Одну минуту, сэр!
Макконнелл сделал шаг вперед.
– Хватит строить из себя Шерлока Холмса, - рявкнул он.
– Что ты знаешь про черных мужчин и белых женщин. Белый гад!
Я поглядел на него без теплоты. Слова, которыми он обозвал меня на стрельбище и здесь, сами по себе не очень меня задели, но вот его общее отношение... Я не симпатизирую тем, кто уверен: терпимость - улица с односторонним движением. Если же мистер Макконнелл хотел, чтобы я относился к его расе с уважением, то и ему следовало уважать мою расу и вообще поменьше возникать.
– Понимаю я немного, amigo, - согласился я.
– Но ты и правда что-то задергался, а кроме того, не знал, как обращаться с большой пушкой, а ведь по легенде ты с ней должен быть на короткой ноге. Может, ты и поубиввл массу людей из других револьверов, но из этого ты стрелять не умеешь, а Аннет застрелили как раз из него. Может, я получил правильный ответ, задав неправильный вопрос, но что ответ правильный, это факт. Усек?
Я замолчал. Он тоже молчал. Девица, которую тут называли Чарли, что-то тихо сказала ему, и он отступил к двери. Я же, глядя на Беверли, заговорил в трубку:
– Девица называет себя Беверли Блейн, сэр, и она-то и убедила меня, что все это липа. Они постоянно давали понять, что Аннет застрелили по ошибке, приняв ее за другую рыжеволосую особу, хотя так и не сказали, за кого именно. Но я быстро понял, что если все это фальшивка, как мне показалось, и если я им дам хотя бы полшанса, они будут счастливы подсунуть мне эту секретную женщину, чтобы я окончательно поверил в их сказку. Они так и поступили, подали мне девицу под мелодраматическим соусом. Помните, сколько раз мы с вами пользовались трюком, сэр: немного грубо обходились с нашим агентом, чтобы противник принял его с распростертыми объятьями. Ну, и с нами много раз поступали таким же манером. Для статистики можете добавить еще один такой ход наших соперников.