Отравительница (Трилогия о Екатерине Медичи - 2)
Шрифт:
Генрих вернулся домой после успешной кампании похорошевшим и более честолюбивым, чем прежде. Он заметил, как повзрослела Марго со дня их последней встречи. Он видел в ней черты, отсутствовавшие у других членов семьи. Марго совсем недавно простилась с детством, ее формы еще не развились полностью, однако было легко видеть, что в этой тщеславной маленькой головке таится немало разума.
Генрих решил использовать это. Он знал, что Карл всегда будет его врагом, и пожелал сделать Марго своей союзницей.
Он пригласил ее прогуляться возле Фонтенбло;
Шагая с сестрой по зеленой аллее парка, Генрих обнял ее за плечи этот жест обрадовал Марго, не хуже Карла знавшей об исключительном отношении матери к Генриху. Именно из-за него она всегда стремилась заслужить расположение брата. Марго боялась матери больше, чем кого-либо на свете, однако при этом искала ее одобрения. Дружба с любимцем Катрин сулила милость Катрин.
– Возможно, ты замечала, - сказал Генрих, - что из всех моих братьев и сестер сильнее всего я люблю тебя.
Марго счастливо улыбнулась; если Генрих относится к сестре подобным образом, то и мать, очевидно, весьма расположена к ней.
– Мы провели вместе много славных дней, - заявил Генрих, - но сейчас мы уже не дети.
– Да, Генрих. Мы уже не дети. Ты - великий воин. Ты создал себе имя.
Он сжал ее руки и, приблизив свое лицо к Марго, сказал:
– Марго, мое могущество зависит от расположения королевы-матери.
Марго согласилась с ним.
– Я часто нахожусь в отъездах, далеко от двора. Войны продолжаются. Мой брат король всегда возле матери. Он льстит ей и во всем слушается ее.
– Но она никогда не будет любить никого так, как тебя, Генрих. Это было всегда.
– У меня есть много врагов, готовых поссорить меня с мамой... когда я не могу защитить себя.
– Карл думает лишь о занятиях любовью с Мари Туше и охоте на диких зверей.
– Он сеет не только любовь, но и ненависть; он не всегда будет довольствоваться охотой на диких зверей. Однажды он заберет у меня мое воинское звание и сам поведет армию. Я хочу иметь здесь, при дворе, человека, способного заступиться за меня перед королевой-матерью. Ты, дорогая сестра, - мое второе "я". Ты предана мне и умна. Сделай это для меня. Всегда находись возле матери - даже когда она ложится в постель и встает с нее. Слушай разговоры, старайся передавать мне их содержание. Заставь ее доверять тебе. Ты понимаешь?
Глаза Марго сверкнули.
– Да, понимаю, Генрих.
– Я поговорю с ней о тебе. Скажу маме, как я люблю тебя. Скажу, что ты - моя любимая сестра, мое второе "я". Ты не должна слишком бояться ее. Отвечай смело, когда она обращается к тебе. Помогая мне, ты поможешь себе.
Генрих снова обнял Марго за плечи и посмотрел ей в глаза; он увидел там то, что хотел увидеть. Генрих был героем войны; юная впечатлительная Марго была готова обожать его, стать рабыней брата, работать на Генриха против короля.
Генрих отвел сестру к Катрин и сказал
– Значит, ты будешь охранять интересы брата, дорогая Марго?
– Да, мадам.
– Тебе придется поумнеть и стать серьезной. Ты должна будешь следить за своими братьями... и их друзьями.
– Я буду это делать, мама.
– Хорошо, моя дочь, я помогу тебе. Генрих, мой сын и твой брат, дорог мне, как жизнь. Тебе тоже?
– Да, мадам.
Катрин обняла сына; когда холодные руки матери коснулись Марго, девочка ощутила себя членом их троицы; положение было особенно интригующим, потому что вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову назвать эту троицу святой.
Марго радовалась тому, что она становится взрослой. У нее появились новые занятия. Она играла в шпионку с тем азартом, на который была способна. Неутомимая девушка всегда находилась возле матери, часто появлялась в обществе короля и по-прежнему обожала отсутствующего брата.
Но в характере Марго присутствовала черта, о которой забыли ее брат и мать. Если она, Марго, должна повзрослеть, это проявится не только в ее поведении. Она была постоянно занята своим гардеробом, стала первой модницей при дворе, носила то золотистый парик поверх своих длинных темных волос, то рыжий. Наряды, которые вводила в моду Марго, были соблазнительными, рассчитанными на то, чтобы пробуждать чувственность в мужчинах.
При дворе появился Генрих де Гиз.
Он тоже вырос; они были теперь мужчиной и женщиной, а не мальчиком и девочкой. Оставшись при первом удобном случае наедине с Марго, он сказал ей о своих чувствах.
– Я всегда любил тебя, - заявил он, гуляя с девушкой в саду.
– А я... тебя, Генрих.
Марго не могла оторвать своих рук от роскошного камзола, золотистых вьющихся волос и бороды. Марго была не единственным человеком, считавшим, что никто во Франции и даже в мире не может сравниться с Генрихом де Гизом; люди говорили, что в присутствии Гизов другие мужчины становятся неинтересными, жалкими.
– Мы поженимся, - сказал Генрих.– Я знаю, что это можно устроить.
– Это необходимо устроить, - согласилась Марго.
Он взял ер руки и покрыл их жаркими поцелуями, которые разожгли в Марго огонь.
– Сделать это сейчас будет сложнее, чем при жизни моего отца, предупредил ее Генрих.
Марго, нетерпеливая и полная желания, оказалась в его объятиях.
– Однако это должно произойти, - сказала она.
– Марго... я не в силах ждать свадьбы.
Марго засмеялась.
– Я тоже!
– Где мы можем остаться одни?
Любовная интрига-флирт была делом восхитительным, но интрига, соединенная со страстью, казалась Марго самой прекрасной вещью на свете. Могла ли она отдавать всю свою душу шпионажу в пользу ее брата Генриха, когда она имела возможность стать любовницей другого совершенно неотразимого Генриха?