Отравительница (Трилогия о Екатерине Медичи - 2)
Шрифт:
– Этого ей не добиться, - с провинциальной рассудительностью сказала Мари.– Пока трон принадлежит тебе.
В обществе Мари он чувствовал себя настоящим королем.
Однажды к нему явился один из приближенных и сказал, что с ним хочет поговорить королева Наварры, прибывшая ко двору.
Он тепло встретил ее, потому что любил спокойную, невозмутимую Жанну; она обладала качествами, которых недоставало ему; он мечтал их обрести. Да, она была гугеноткой. Мари Туше призналась ему, что склоняется к этой вере. Он запретил ей говорить кому-либо об этом, однако стал испытывать расположение к гугенотам,
Жанна, войдя к королю, поцеловала его руку.
– Вы хотите сказать мне что-то, дорогая тетя, - произнес Карл. Попросить маму присоединиться к нам?
– Ваше Величество, умоляю вас не делать этого-я хочу поговорить с вами наедине.
Карл почувствовал себя польщенным. Люди обычно желали присутствия королевы-матери, потому что они знали, что ни один важный вопрос не решался без нее.
– Тогда начинайте.– Карл ощутил себя королем.
– Ваше Величество, вам известно, что через несколько дней я покину Париж и отправлюсь в Пикардию. Я была долго разлучена с моим сыном и думаю, что пришло время представить Генриха его подданным в Вендоме, через который, я поеду. Я прошу вас милостиво разрешить ему сопровождать меня.
– Но, моя дорогая тетя, - сказал король, - если таково ваше желание, Генрих непременно поедет с вами.
– Значит, вы даете разрешение, Ваше Величество?
Он увидел радость на ее лице; его глаза наполнились слезами. Как приятно иметь возможность делать людей счастливыми, удовлетворяя их незначительные просьбы. Для Карла не имело значения, останется или нет при дворе шумный сластолюбивый Генрих Наваррский.
– Вы получаете мое разрешение, - торжественным тоном заявил он.
– Я благодарю Вас от всего сердца, Ваше Величество.
Она схватила его руку и поцеловала ее.
– Дорогая тетя, я счастлив, что смог порадовать вас.
– Вы дали слово, - сказала она, - и я знаю - ничто не заставит вас нарушить его. Ваше Величество, я могу уйти, чтобы сообщить эту чудесную новость моему сыну?
– Конечно, идите, - ответил Карл.
Когда она ушла, он улыбнулся и подумал о том, что иногда быть королем весьма приятно.
Катрин шагала взад-вперед по комнате, а Карл с жалким видом смотрел на мать. Сейчас он был не королем, а просто провинившимся мальчиком.
– Как ты додумался, - спросила Катрин, вышедшая из равновесия, позволить этой хитрой волчице похитить наследника наваррского трона из-под твоего носа? Можешь ли ты надеяться на успешное усмирение гугенотов, если отпустишь нашего ценнейшего заложника? Ты едва не отдал его. Без всяких условий. Просто так! "Я хочу получить сына, - сказала она, - моего маленького Генриха. Ему нужна его мама!" И ты, как дурак, ответил: "Вы можете забрать его, дорогая тетя. Он всего лишь мальчик..." Глупец! Идиот! Он - заложник. Наследник Наварры... в наших руках! Если бы Жанна Наваррская осмелилась угрожать нам - я имею в виду тебя и твоих братьев, - я бы пригрозила ей, что убью или заточу в темницу ее драгоценного сына. А ты, дурак, хотел отдать его. Я не допущу этого. Мальчик останется здесь. И впредь не смей ничего делать без моего разрешения. Не удовлетворяй ничью просьбу без моего согласия.
– Но она - его мать. Она просила меня со слезами на глазах. Они долгое время находились в разлуке. Я
– Ты не мог отказать ей! И кто-то еще слышал, как ты давал разрешение?
Карл молчал.
– Так ведь?– спросила королева-мать.
– Да. Другие слышали.
– Глупец! Подумать только, что у меня такой сын! Твой брат Генрих никогда не совершил бы такого промаха. Но я отменю твое решение. Наваррец не покинет двора. Его мать уедет одна. Перестань заикаться и дрожать, подпиши приказ.
– Но я дал слово.
– Ты немедленно подпишешь это.
Карл пронзительно закричал:
– Я устал слушать о том, что Генрих сделал бы это, что Генрих сделал бы то. Генрих не является королем Франции. А я - являюсь. И когда я говорю...
– Подпиши это, - сказала Катрин. Она подтолкнула его к креслу и сунула перо в руку Карла. Он бросил взгляд через плечо; ее лицо было рядом - очень бледное, с огромными глазами. Он задрожал еще сильнее. Почувствовал, что она видит его насквозь.
Он начал писать.
– Хорошо, - сказала она.– Теперь ты исправил свою ошибку. Я знаю, что ты совершил ее по доброте души, но помни, что я всегда рядом, что я люблю тебя и готова дать тебе совет. Не принимай важные решения, не проконсультировавшись со мной. Я думаю только о твоем счастье...– она приблизила к нему свое лицо, - и безопасности. Карл, мой дорогой сын, своим поступком ты мог разжечь новую гражданскую войну. А если твои враги одержат победу? Что тогда? Вдруг тебя возьмут в плен? Тебе не понравится лежать в темнице... рядом с камерой пыток... среди крыс... до тех пор...
– Умоляю, прекрати, - попросил король.– Ты права. Ты всегда права. Наваррец должен остаться. Я под писал приказ. Ты не отпустишь его. Не отпустишь.
Она кивнула.
– Вот теперь я вижу моего мудрого маленького короля!
Но совладать с Жанной было труднее, чем с Карлом. Женщины смотрели друг на друга с взаимной ненавистью, которая существовала всегда, то слабея, то разгораясь вновь.
– Моя дорогая кузина, я не могу отдать вам мальчика. Я отношусь к нему, как к моему сыну. Кроме того, если ему предстоит жениться на моей дочери, он должен расти рядом с ней. Вы знаете, мы всегда стремились дать молодым людям возможность полюбить друг друга... что и произошло с этой парой. Мое сердце радуется, когда я вижу их вместе.
– Мадам, - ответила Жанна, - все, что вы говорите, верно. Но мой сын слишком долго живет при дворе, ему пора вспомнить о своем королевстве.
– Мы проследим за чем, чтобы он не забыл его. Нет, мадам, я слишком люблю мальчика, чтобы расстаться с ним.
– Я тоже с люблю его, - не сдавалась Жанна.– Если бы я не чувствовала, что ему следует посетить свои владения, я бы с радостью оставила его на ваше попечение.
Катрин улыбнулась.
– Я оставлю Генриха здесь, мадам, потому что я знаю, что для него полезно. Вы недавно приехали в Париж и поэтому не видите происходящее здесь так ясно, как я. Мне известно, что для Генриха лучше находиться со своими кузенами и усваивать манеры двора. Должна признать, что, когда он появился тут впервые, я немного удивилась. Он держался, как дикарь. Теперь он стал значительно лучше. Я бы не хотела, чтобы он превратился в сельского простолюдина.