Отравление в шутку
Шрифт:
— Сказать? — фыркнул доктор. — Ничего не говорите. Молодой человек, будь это другой дом, я назвал бы вас компанией лжецов. Но старина Мэтт Куэйл… Ладно, Джо, давайте поднимемся и посмотрим на него. А вы подождите здесь, ладно?
Когда они ушли, Мэтт схватил меня за руку. Во время моего повествования на его лице боролись тревога и надежда.
— Ты действительно имел в виду, что Уолтер покончил жизнь самоубийством? — осведомился он. — Господи, почему я не подумал об этом раньше! Так оно и есть. Уолтер…
Мэтт сделал паузу, когда Джинни осторожно открыла дверь и
— Закрой дверь, Джинни, — быстро сказал Мэтт. — Слушай, старина, мне никогда не нравился Уолтер. Именно такого и можно было от него ожидать.
При этом он держал меня за лацканы пиджака и гипнотизировал взглядом.
— Я бы тоже хотела так думать, — заговорила Джинни. — Но я не думаю, что Уолтер это сделал.
— Я тоже. Я просто пытался защитить всех, Мэтт. Они во всем разберутся.
— Но…
— Сколько времени орудовала мраморная рука? — прервал его я. — Джинни сказала, что пять лет. А Туиллс пробыл здесь только три года, не так ли?
— Но рука всего лишь плод папиного воображения…
— Ради бога, не начинайте снова! — воскликнула Джинни. — Иначе мы будем кружить на одном месте. Сядь, Мэтт, и перестань ходить взад-вперед! Никогда не думала, что кто-то может так действовать мне на нервы.
— Ну, ты тоже не сахар. Может быть, тебе нравится сидеть и слушать, как тебя обвиняют в убийстве?..
— Никто тебя ни в чем не обвиняет. Но если ты будешь продолжать вести себя как глупый мальчишка, это может случиться очень скоро. А если тебя хватает лишь на то, чтобы возлагать вину на единственного достойного человека в доме…
— Вот как? Единственного достойного человека в доме? — Голос Мэтта стал пронзительным — в гневе он являл собой малоприятное зрелище. — Ну так знай, что я действительно возлагаю на него вину!
Мне пришлось крикнуть, чтобы успокоить их. Джинни, сдерживая слезы, села спиной к нам. Мы разместились в разных углах комнаты. Мэтт дрожащими руками зажег сигарету. Я наблюдал сквозь окно, как снег покрывает темную землю лужайки. В библиотеке было темно и сыро. Во время кажущегося бесконечным ожидания мы слышали шаги наверху. Вскоре в комнату вошел Рид, за которым последовал Сарджент.
— Мы видели тело… Здравствуй, Вирджиния, — обратился доктор к девушке, когда она повернулась. — Как самочувствие? Только никаких сцен — нам нужны не слезы, а мозги.
Он сбросил пальто и стоял в воинственной позе, сопя в редкую черную бороденку. Темный костюм был ему маловат. Глаза терьера бегали в разные стороны под стеклами пенсне на длинной черной ленте. Мне почему-то вспомнилась картина, висевшая в отцовском кабинете, где были изображены собаки, играющие за столом в покер.
— Мы решили, что произошло, вероятно, убийство, — продолжал доктор. — Я этого не утверждаю, но считаю возможным.
— Ну-ну, док! — мягко запротестовал окружной детектив, потирая подбородок, и окинул нас обиженным взглядом, словно говоря: «Видите? Что я могу сделать?»
— Чепуха! — заявил Рид. — Расскажите им сами, что мы думаем.
— Док и я не удовлетворены ситуацией, — объяснил Сарджент. — Я знаю и уважаю судью, поэтому
— Вы имеете в виду, что дознания не будет? — осведомился Мэтт.
— Хм… Мы еще не уверены. Вам нечего бояться, Джо, — обратился к детективу Рид. — Судья вас не съест. Нам нужно с ним поговорить, прежде чем мы придем к определенному решению. Насколько я его знаю, он захочет играть в открытую. Судья еще в кабинете доктора Туиллса? Я хочу взглянуть на него.
Он снова вышел. Сарджент нерешительно постоял у двери, потом глубоко вздохнул, стряхнул с костюма невидимые крошки и снова стал образцом хорошего семьянина, как будто каждая морщинка на его лице говорила: «У меня тоже есть люди, которые мне дороги». Но чувствовалось, что это выражение болтается на нем, как соломенная шляпа, которая вот-вот свалится, и способно уступить место вспышке гнева.
— Боюсь, я буду вынужден задать вам несколько вопросов, — сообщил он с печальной улыбкой. — Для меня это тоже нелегко.
Сарджент сделал паузу и прищурился. Помоги Бог всем, подумал я, если этого человека внезапно охватит мания величия и он попытается изобразить Шерлока Холмса. Мысль была не из приятных, так как я встречал в Париже подобный тип полицейских чиновников, которые доставляли Банколену куда больше хлопот, чем само преступление. Если он вобьет такую идею себе в голову и представит себя фигурирующим в газетных заголовках как великий криминалист — «САРДЖЕНТ РАСКРЫВАЕТ УБИЙСТВО В ДОМЕ КУЭЙЛОВ» крупным шрифтом, — мы пропали.
— Полагаю, — с притворным равнодушием заметил Мэтт, — вы хотите знать, где мы были прошлой ночью. Ну, поднявшись наверх, я не покидал свою комнату и…
Сарджент благодушно позвякивал монетами.
— Нет, мистер Куэйл, меня это не интересует. Легко понять, что произошло. Он принял яд в бромиде, который, кажется, выпил, как только поднялся к себе в комнату. Конечно, никто не мог проскользнуть туда и подсыпать яд в порошок бромида после того, как вы все пошли спать. Следовательно, яд был в бромиде весь вечер — вероятно, его поместили туда тогда же, когда и в сифон с содовой… Разумеется, если это было убийство, — поспешно добавил окружной детектив. — Нет, ваши передвижения никакого значения не имеют.
Его глаза странно блеснули. Он также благодушно посмотрел на люстру. Я негромко кашлянул.
— Может быть, я не вполне ясно выразился… Доктор Туиллс был здесь со мной еще минимум пятнадцать-двадцать минут после того, как остальные пошли к себе. Вероятно, вам придется принять это в расчет, если вы решили, что это убийство.
— Вот как? Да, я этого не понял, — отозвался Сарджент. — Хм… Пятнадцать минут… — Он тоже кашлянул. — Вы сразу легли, когда поднялись наверх, мистер Куэйл?
— Да! — заявил Мэтт. — Мы поднялись все вместе, не так ли, Джинни? Ты видела меня.