Отравленная роза
Шрифт:
«Что с тобой сделали, девочка?».
Риддл развернул её ко всем лицом и сжал плечи с двух сторон, словно подталкивая к чему-то серьезному. Еще никогда Северус не видел, чтобы Волан-де-Морт оказывал такое доверие своим слугам. Да, Лестрендж сейчас разорвет её…
— Драко, — мальчик дернулся от звука своего имени из уст Хозяина. — Насчет статуса ты глубоко заблуждаешься. Эта девушка — моя правая рука, надежный союзник и доверенное лицо.
В помещение на мгновение возникла абсолютная тишина, которая сменилась возгласами непонимания, а Люциус и бровью не повел, ведь раньше это был его статус. Удивительно, но он сдерживал улыбку. Что творится в
«Это что, шутка?», — шептались голоса позади.
— Отец? — непонимающе посмотрел Драко на Люциуса.
— Выслушай до конца, Драко, — строго сказал Малфой-старший, но к еще большему удивлению затихли все.
Лорьен перебросил ногу на ногу, вальяжно развалившись на диване. Голубые глаза вампира ликовали. Он поправлял рукава кружевных манжет, словно готовясь к пиршеству. Этот поразительный спектакль многим доставлял удовольствие, остальные же и вовсе ушли куда-то далеко в своих мыслях. Лестрендж стояла с открытым ртом, позабыв все колкости и ругань.
— Это невозможно, она же магглорожденная! — уже понимая, что всё это не шутка, избирал слова Эйвери, но всё же искал объяснений.
— Моя кровь почище твоей, Эшфорд! В отличие от твоей грязной бабки, в моих жилах течет чистая кровь, — внезапно рявкнула девушка, сверкнув глазами, полными личной неприязни.
Пожиратель Смерти совершенно опешил от такого выпада и ядовитости слов. Эйвери не посмел больше ничего сказать, он боялся внимательного, изучающего реакцию взгляда Хозяина. Словно читая мысли Драко, в упор смотрящего на Люциуса, Тёмный Лорд неожиданно сменил тему.
— Не бойся, Драко, твой отец не потерял в рейтинге ни кната…
Тёмный Лорд разъяснял ситуацию, а у Северуса сложилось впечатление, что попавшая в захват рук Гермиона всеми силами старается избежать соблазна посмотреть в его сторону. Карие глаза тянулись к Северусу магнитом, вытягивая энергию. Он почувствовал укол интуиции, которая вытаскивала наружу гнилые обломки прошлых подозрений, складывая два и два. Речь Волан-де-Морта оборвалась, он что-то сказал своей «правой руке», девушка всего лишь кивнула и на глазах стали сбываться самые худшие опасения Северуса, когда каштановые кудряшки, стали надменно распрямляться и тяжелеть, черной нефтью обрамляя меняющиеся черты лица. Брови темнели и изгибались восковым рисунком строгости. Немного изменился рост и комплекция, Аллегра была стройнее Гермионы в своей холодной аристократичности. Наконец, последний штрих заставил карие глаза цвета теплого янтаря превратиться в ледяные серые облака пред снежной бурей. Северус не знал, был ли он готов увидеть в глазах этой девушки своё наказание. Где-то глубоко внутри него треснул черствый камень, и запечатанное чувство вины вырвалось наружу. Перед ним стояла Аллегра, другая, изменившая до неузнаваемости, но оставшаяся прежней. Перед ним вырос главный кошмар в совершенно неподходящих образу синих маггловских джинсах и неподобающем статусу бежевом свитере в пятнах пыли и засохшей крови. Это была она, абсолютная месть его ошибкам, безумная влюбленная девочка, которую Северус сам подтолкнул к опостылевшему злу. Он нервно прикусил язык, пытаясь угадать следующие слова и действия юной правой руки Лорда. Сам же Тёмный Лорд был доволен, представляя на обозрение свою ручную обезьянку. Кидайте монеты в ноги, она перед вами, чудесный метаморф, злобная тварь без совести и моральных принципов, выращенная в полуторалетней клетке идеологии Волан-де-Морта.
Только сейчас Северус обратил внимание на остальных. Драко и Блейз были похожи на каменные изваяния и даже не моргали, разглядывая и свой кошмар прошлых лет. Воплощение идеальной старосты, верной своему “Я”… теперь Аллегра предстала в иной ипостаси. Трогательная любовь, извращенная насилием, приняла облик чудовища, а Снейп и не сомневался, что она именно чудовище, и он подозревал, что стало с настоящей Гермионой Грейнджер.
Нарцисса вытянулась в кресле, чтобы разглядеть получше это «явление Христа народу».
— Кто она? — со злостью в глазах бросила Белла, её ярость опаляла чуткое восприятие Северуса. — Кто это такая? — женщина подошла к «сопернице вплотную» и скептически оглядела с головы до ног, хмыкнула на серые резиновые кеды, довершающие сумбурный вид.
— Браво, Аллегра, ты просто неподражаема! — сказал вампир, поднимаясь с дивана и хлопая в ладоши, — Не многим удается произвести такое впечатление. Ты просто завладела толпой, — саркастичный голос кровососа врезался в сознание Северуса, кажется, тот возомнил себя конферансье. Лорьен галантно поцеловал «актрисе» ручку и повернулся к Белле, которая по струнке ходила от его коварного взгляда. — Разрешите вам представить Аллегру Кэрроу, — мужчина слегка поклонился в шутливом книксене «гвоздю» сегодняшней программы.
— Лорьен, прошу тебя, прекрати этот фарс! — раздраженно кинула девушка, на что другие бы просто не осмелились, зная нрав этого типа.
— Это пропавшая дочь Амикуса? — внезапно произнес голос, доносившийся от Долохова.
Белла сложила руки на груди и ехидно улыбнулась. Казалось, что еще немного, и женщина начнет снимать с Аллегры мерки для гроба, который сама же и сколотит. Она уже ненавидела эту девочку, которую едва ли помнит с младенчества, за близость с её обожаемым кумиром.
— То-то Амикус будет рад, — брезгливо прожевала ведьма неприятное ей имя. — Его драгоценная дочка нашлась, а сколько было сыр-бора из-за этой истории. Что ж, — продекламировала Лестрендж и повернулась к Снейпу, — полагаю, с тебя, Северус, автоматически снимаются все обвинения. А где же сам драгоценный Амикус? — ведьма театрально огляделась по сторонам в поисках Кэрроу-старшего, а у Аллегры поджались губы. — Давайте позовем его ради такого знаменательного события.
— Заткнись, Белла, — с такой злобой прошипела девушка, заставив Лестрендж резко развернуться к ней.
— Что ты сказала, маленькая дрянь? — враждебно гаркнула та и потянулась в карман за палочкой, но остановился на полпути от следующей фразы:
— Мой отец мертв… — выдохнула Аллегра, голос не дрожал, но источал неуверенные интонации боли.
Северус никогда не замечал за ней такого трепета по отношению к Амикусу. Он был для нее воплощением шовинизма и антиподом её мировоззрения, но никак не любимым папочкой.
— Какая досада! — пропела саркастично Белла, стараясь задеть поглубже. — Прими мои соболезнования.
— Прекрати паясничать, Белла! — вырвал её из роли строгий голос Хозяина, который вел течение импровизированного спектакля по своему усмотрению.
Лестрендж, вздернув нос, отошла от Аллегры, давая ей возможность отдышаться, и расслабить кулаки, сжатые до белизны костяшек пальцев. Ещё один мимолетный взгляд на Северуса, и позаимствованная привычка закусывать губу. Досада, ярость, они были как на ладони.
— Что, что с ним случилось? — внезапно спросил Рабастан, в своё время неплохо ладивший с её отцом.